Виктор Точинов - Пасть

Ирка брезгливо морщит нос, но продвигается дальше. Справа подземелье быстро кончается — наружная стена крепости. Ряд похожих на амбразуры подвальных окошек. Достаточно широких — для пушек? Видно звездное небо и, смутно, — другой берег Славянки. Больше здесь ничего интересного. Игорь даже не старается прижаться к ней поближе — обстановка не располагает.

Они возвращаются к пролому и двигаются влево. Пол резко повышается, под ногами груда земли и битого кирпича — приходится низко пригнуться. Сверху, в заиндевевшем кирпичном своде, — еще один лаз, в него все и насыпалось. За ним — черная горизонтальная щель. Узкая, протискиваться нужно ползком. Игорь светит туда. Батарейки подсажены, луч вязнет в липкой тьме, ничего не видно. Ничего, кроме… Кроме…

Два слабо светящихся пятнышка. На долю мгновения исчезли, зажглись снова. Слегка переместились? Глаза? Тут же, ответом, — низкое рычание. Собака, шепчет Ирка и чуть растерянно пятится.

Но это не собака.

Рычание становится громче.

Шаги. Желтый круг света прыгает по стенам. Игорь. Наташа делает шаг назад.

— Ну что, диггеры? Много сундуков и скелетов откопали? — интересуется Гена, не скрывая скепсиса. Он досконально обшарил здешние подвалы еще мальчишкой.

Игорек не отвечает, торопливо выбирает из уцелевшей кучки петард самую большую. И спешит обратно.

— Что случилось? Где Иришка? — тревожно спрашивает Наташа. Ушедшие было страхи мгновенно возвращаются. Замок опять кажется чужим и враждебным. И пустым лишь на вид.

— Там Ирка. — Игорек на ходу мотает головой. — У нас проблемка нарисовалась, надо шавку одну шугануть, а то…

Уходит, конец фразы гаснет за стеной. Гена недоуменно провожает его глазами и не знает, что в последний раз видит приятеля.

Живым — в последний.

— Сейчас выскочит и улепетнет как ошпаренная, — говорит Игорь. Он зол на идиотскую бездомную псину, заставившую его так поспешно отступить из подземелья. Отступить на глазах у Ирки. Как на грех, и палки под рукой не оказалось, и камень из смерзшейся кучи не выковырять. Ну ничего, сейчас он ей покажет…

Ирка молчит, она неравнодушна к собакам и кошкам. Но ничем не мешает. Мальчик решил почувствовать себя защитником и рыцарем — пусть, она все понимает. Ирина по прозвищу Динамо вообще понимает гораздо больше, чем думают многие ее знакомые, обманутые имиджем непосредственной и простоватой девушки-ребенка…

Они стоят у края второго, меньшего, лаза. Игорь нагибается. Петарда с горящим фитилем летит по дуге в черную щель.

Яркая вспышка. Взрыв в узком замкнутом пространстве бьет по перепонкам. Но собака не улепетывает как ошпаренная. Она невероятным прыжком вылетает наверх. Прямо к ним.

Какая громадная, успевает подумать Игорь — и это его последняя связная мысль.

Бросок зверя неразличим глазом — Ирка сбита, отброшена на несколько шагов. Ошеломлена, даже не пытается защититься, прикрыть горло — но способ нападения давно отработан. схлопывается на правом предплечье — резкое движение башки — хруст костей, и тут же — истошный, пронзительный вопль. Громкий, но короткий утробный рык перекрывает все, вновь атакует — в живот. Разлетаются ошметки пуховика. Пух липнет к морде — окровавленный. Вопль не смолкает.

В те же секунды — Игорь бросается к подмявшей Ирку черной туше — медленно, очень медленно. Между ними пять шагов. Шаг, полшага — застывает. Ирка, словно зовя на помощь, взмахивает рукой — но странно короткой. Струя крови. Прямо в лицо. Он разворачивается и бежит не разбирая дороги. Молча.

Несется к дальнему концу крепости. Каким-то чудом не падает в темноте, не спотыкается о разбросанные обломки. Иркин крик за спиной смолкает — резко. Слышно только собственное дыхание, рвущее легкие. Быстрее, еще быстрее! К машине! Темное пятно выхода близко. Обрывок мысли: снаружи — безопасно. Быстрее!!! Мягких прыжков за спиной он не слышит — удар в спину валит с ног неожиданно. Судьба милосердна — сразу крушит позвонки у основания черепа. Всплеск черно— ты. Ноги подергиваются, пытаясь продолжить бег. Короткий торжествующий рык. Тишина.

Звук несильный — но замок вздрагивает. Мелкая дрожь под ногами. Грохот взрыва прокатывается по каменному нутру, толстые своды гасят — им слышен глухой протяжный вздох. Вздох разбуженного гиганта. Сверху кирпичи — два? три? — выпадают из ветхой кладки. Там, где хотел расположиться Игорь. Генка встревожен.

— Сдурели они там? Все на честном слове держится. Здесь уже получали по…

Его обрывает вопль. Долгий, истошный. Женский? Эхо бьется о стены. Доигрались, думает Гена, схлопотали кирпич на макушку. Хватает фонарь и спешит в темноту. Наташа — за ним. Ей не хочется туда, к хищной каменной пасти провала. Но еще меньше хочется остаться одной.

Они ошибаются проходом. Слабеющее пятно света дергается по снегу — входа в подвал нет. Вопль смолкает. Назад, влево — тупик. Другой проход, знакомая башня… Они едва затормозили на краю провала. Спешить некуда, в комнате пусто. Гена светит вниз — никого. Спрыгивает. Наташка остается наверху, в темноте. Отступает к стене, раскрытый рот ловит воздух.

— Иго-о-орь! Ири-и-и-на-а-а!

Звуки вырываются из подземелья искаженные, изломанные. Никто не отзывается. Или… Наташка вздрагивает — откуда-то из лабиринта стен и проемов доносится приглушенный звук. Очень неприятный звук. Хрип? Она вслушивается. Тишина. Внизу — тоже. Послышалось? Нервы звенят готовыми лопнуть струнами. Провал скалится глумливой усмешкой.

Ей кажется, что Генка не вернется, как не вернулись те двое. Что она осталась одна, совсем одна. Уйти, сбежать — все равно куда, подальше от страшного места. Но ноги подкашиваются, рваный кирпич стены дерет шубку. Она не замечает. Свет снизу, Генка цепляется за зубья кирпичей, легко подтягивается. Выдыхает: никого.

Фонарь агонизирует, луч едва теплится. Гена еще раз окликает пропавшую пару. В этом месте странная акустика — крик тут же глохнет, эха нет. Ответа тоже.

— Может, они в зале? Разминулись… — неуверенно говорит Гена.

Ей хочется, чтоб так и было. Чтобы Игорь сидел там, тихонько постанывая. Чтобы Ирка неумело пыталась перевязать его рассаженный лоб носовым платком и ругала пропавших Генку с Наташей. Чтобы они втиснулись в маленький уютный “запорожец” и уехали отсюда — навсегда.

Замок беззвучно смеется.

Тишина. Больше они не зовут Игоря с Иркой. Почему-то шуметь не хочется. Бессмысленно тыкаются в каменные закоулки.

Гена останавливается. Вдалеке, в глубине сквозящей через весь замок анфилады, — легкое движение. Слабая игра тени и лунного света. Мерещится? Поворачивается к Наташе — но та увидела нечто небольшое и бесформенное. В углу комнаты, на полу — подходит туда опасливыми шажками.