Виктор Точинов - Пасть

Они помолчали, представив апокалиптическую картину, причем печальная судьба нью-йоркцев Граева не взволновала.

— И что теперь нам делать, Граев?

— Тебе — ничего. Сделай вид, что поверил истории с редкой инфекцией. Концы они зачистили вполне грамотно, если не будешь поднимать волну, то все обойдется. А я попробую с этим немного поработать — без шума, пыли и общественной огласки. Исключительно в интересах вдовы… оборотня.

— Ну уж нет! — вскипел Марин. — Не выйдет! Чтобы это могло повториться? Чтобы моих внуков когда-нибудь сожрали? Еще не все потеряно, если выцарапать у них труп… Ну что ты кривишься? Сам знаю, что скорей всего уже сожгли и пепел размешали… Но остался же один образец — какое-никакое, а доказательство. Да и пройти по их следам не мешает. Ни одна лаборатория, хоть она семь раз секретная, не может работать в полном отрыве от научного мира: пользуются открытыми источниками, да и наружу пробивается кое-что: обрывки технологий, побочные несекретные результаты исследований… Засяду в библиотеке — кого удивит, что старый Марин сел наконец за докторскую? Просмотрю все материалы, исходившие из ВИРа, лет за двадцать. Да и в других пороюсь — могли ведь и не сразу засекретить, пока не поняли, с чем столкнулись. Когда знаешь, что искать, — ищется легче. Найду что-нибудь — позвоню. Мы должны взять их за глотку, Граев! Обязаны!

Граев подумал, что гораздо проще взять за глотку их с Мариным. Даже не обязательно убирать — записать этот разговор и подшить в историю болезни. И рассказывай потом в психушке дюжим санитарам о бродившем вокруг города оборотне. Они, санитары, всяких историй наслушались…

— Об одном прошу, Петрович. Никому и нигде ни слова.

— Не бойся, Граев. Пресс-конференцию созывать не стану… Без железных доказательств только хуже будет. Пройдет как утка — потом вообще ничему на эту тему не поверят…

…Граев смотрел вслед удаляющемуся доктору и немного ему завидовал. Марину не надо было приходить к вдове и заявлять ей: “Вы уж извините, но ваш муж стал оборотнем, животным, хищником, потерявшим последние остатки человечности. И вашего сына убил он. Зубами. И еще многих убил. И пристреливший его человек сделал доброе дело”. Не поверит…

Косвенные факты, пусть и идеально ложащиеся в схему; доказательства, наверняка бесследно канувшие за бронированной дверью лаборатории; эмоциональные выкладки Марина — мало, слишком мало, чтобы убедить любящую женщину. Больше года она не верила, что ее муж — убийца… Не поверит и теперь. Ладно, найдем ей доказательства… Граев понял, как и почему убили тварь, когда-то бывшую Колывановым.

Оставалось узнать кто.

Смущало быстрое и решительное устранение Костиковой.

Надо понимать, убрали ее сразу, как поняли, во что превратился экс-бизнесмен, и установили, какую роль тут сыграла лаборантка. Убрали те, кому эта тема давно и хорошо знакома. И начали охоту на Колыванова.

Но серьезные конторы уже не те, что прежде, и такая торопливая и безжалостная рубка хвостов для нашего времени никак не характерна… Самодеятельность низов?

И еще: эти люди уж смогли бы изыскать возможность и отлить настоящие серебряные пули к серьезному оружию, а не заряжать дробовик тем дурацким припоем…

Похоже, Граев, ты опять пытаешься втиснуть один икс в две разные формулы…

Позвонив майору Мельничуку, Граев уже примерно знал, что услышит. Но хотел узнать подробности. И то, как к этому отнесся майор.

Мельничук говорил с ним сухо, без комментариев: повторное вскрытие нашло у Колыванова весьма редкую инфекционную болезнь, нарушающую функции мозга; гибель его — самоубийство, никто другой застрелить его под подобным углом не мог; дело закрыто, тело Колыванова кремировано — завтра можно забрать прах для погребения…

— Ты сам в это веришь? — выслушав, спросил Граев. Майор ничего не ответил — молчал в трубку. Не мог он в это верить, слишком хорошим был профессионалом, чтобы проглотить такую шитую белыми нитками версию.

— Откуда пришло указание о закрытии дела? — спросил Граев, не уверенный, что услышит ответ.

— С Литейного… — ответил майор коротко. — И прямое предписание: никакого содействия тебе или “Бейкер-стриту”, если будете продолжать попытки копать в этом направлении…

А ведь это хорошо, если вдуматься. Если бы собрались жестко зачистить и Граева, не стали бы возиться и ставить такие препоны.

Уверены в себе, гады…

— Ты не в курсе, Дима, случайно, какой был у Колыванова газовик?

— Случайно в курсе. Три дня назад достал из сейфа и сдал в милицию, в связи со смертью владельца. Ружье-то, как вещдок, давно забрали… Пистолет у него был. Отечественный, ижевский, модель…

— Подожди, подожди, Дима! Дай попробую угадать… Та самая, одна из первых, которые клепали из боевых ПМ. Загоняли в ствол латунную трубку-вставку с перегородками, в ручку — новую обойму на 7 мм, и пожалуйста — готов газовый пистолет… Угадал?

— Ну да, только при чем тут это?

— А вот посмотри. — Граев протянул продолговатый предмет.

— Хм. Обойма. Пистолет Макарова. — Воронин выщелкнул пару патронов, повертел, вставил обратно. — Патроны боевые, 9 мм, стандартные, довольно свежие…

— Ага. А нашел я ее на даче Колыванова. В тайничке. Показалась одна дощечка не такой гладкой, как остальные. Выбить латунную вставку из ствола может любой слесарь-дилетант. И, вставив эту обойму, получаем вполне боевое оружие. Нарезка будет сбита, но метрах на десяти, а то и на двадцати особой роли это не сыграет. Теперь такие вещи прикрыли. Стали ставить новые стволы. Целиком из хрупкого силлумина. Выводы?

— Ну… боялся кого-то… хотел оружие самообороны помощнее. Опасался… Значит… Подожди, подожди…

Дима отдал обойму Граеву, протиснулся мимо стола к шкафу, стал рыться в бумагах — а тот снова вспомнил их визит на место гибели Колыванова: вот Воронин боком, так же, как сейчас, протискивается через кусты, а руках его крест, топор и лопата. Топор и лопата…

— Смотри! То-то у меня в голове свербило про эту странную болезнь генерального… — Воронин раскрыл перед Граевым папку.

Личное дело Раевского, коммерческого директора. Главного заговорщика. Бывшего друга Колыванова.

— Смотри, Граев! У Раевского сестра два года назад работала в МАПО, на кафедре токсикологии. Специализация — сложные органические яды. Это Потапов накопал и в дело подшил — до своего ухода, месяцев восемь-девять назад. А я сдуру не обратил сразу внимания. Ты представляешь, как может удружить братцу спец такого профиля? Тут никакой пистолет не поможет. Кап-кап в кофе… Элементарно.

— Представляю… А где сейчас сестричка?

— Год назад уехала по контракту в Швецию…