Игорь Гребенчиков - Оборотень

Витя замялся. В его воображении мигом всплыла картина, как они встречаются после выписки. Как он дарит ей цветы, видит ее улыбку… Нечто в груди при этом довольно заурчало, будто всецело поддерживало эту перспективу. Но все же что-то также и не давало проникнуться этой картиной полностью. Витя будто чувствовал, что что-то пойдет не так. И это ставило крест на том, чтобы полностью поддаться эмоциям. Он не мог этого объяснить.

Витины рефлексии прервал стук в дверь. Это были двое полицейских. Причем одного, а точнее – одну из них Витя очень даже хорошо знал.

– Ну, здравствуй, Вить, – поздоровалась с ним капитан полиции Наталья Тихонова. – Мне сказали, что ты, скорее всего, здесь сейчас. Не обманули.

– Здравствуйте, тетя Наташ, – улыбнулся Витя, поспешно принимая вертикальное положение. С Сережиной мамой он всегда был крайне вежлив. Да и стеснялся он немного.

– Ирина, Вы, смотрю, еще здесь? Рада Вас видеть в добром здравии, – внезапно поздоровалась Наталья с Ирой. Та неуверенно кивнула и поспешно перевернулась на другой бок. А у Вити появилось миллион вопросов.

Наталья решила не обращать внимания на огорошенное лицо подростка:

– Как себя чувствуешь? – мягко спросила она.

– Весьма неплохо, – ответил Витя. – Тетя Наташ, вы Сережу не ругайте, он меня отговаривал уходить тогда, со мной пойти хотел, это я осел и это целиком и полностью моя вина…

– Так, Вить, – прервала его Наталья. – Сережу я не ругала. Он и так весь бледный вчера целый день ходил. Я же ведь не изверг, правильно?

– Ну да, – у Вити будто отлегло от сердца. За всеми этими событиями он даже и не думал, какой спектр эмоций мог переживать его лучший друг.

– Он к тебе зайдет сегодня после уроков, так что жди. Но я вообще здесь, чтобы задать тебе пару вопросов, если ты не против.

– Да, не против, хотя рассказывать, по сути, нечего, – пожал плечами Витя. – Полиция ведь, насколько я знаю, не занимается бешеными животными.

– Да, это точно… Но зафиксировать твои показания в отчете я должна в любом случае. А поскольку… – Наталья делала небольшую паузу. – Поскольку другой выживший по некоторым причинам показаний никаких не дал, то остаешься лишь ты.

– Вы о той девочке? – спросил Витя. – Она все же жива?

– Да, жива, – как-то странно ответила Наталья. – В общем, Вить, простая формальность. Не более. Что ты можешь рассказать?

– Обычный волк. Черного цвета, большой только, – будто читая с листочка, ответил Витя.

– Никаких странностей в нем не видел? – на всякий случай спросила Наталья.

– Нет, – подтвердил Витя.

– Что ж, ладно. Сегодня же отправлю заявку в ветеринарный контроль. Другого выхода просто не остается. Животное надо ловить.

До Вити только сейчас дошло, что вряд ли ветеринарный контроль совладает с оборотнем. Да и вообще вряд ли в принципе кто-то на это способен. Своим молчанием он сейчас ставит под угрозу невинные жизни. Но что он может сделать? Раскрыться? И похоронить уже свою жизнь?

– Тетя Наташ, – тщательно подбирая слова, начал он. – Я только хотел бы Вас попросить, чтобы Вы сами не пытались что-то предпринять.

– С чего вдруг такая забота? – поинтересовалась она.

– Это животное очень опасно и…

– Вить, опасность – синоним моей работы, – попыталась она его успокоить. – Думаю, что я знаю, на что иду.

«Ох, да, знали бы Вы на что идете – не были бы так уверены», – подумал Витя.

– А если нет? – возразил он.

– Успокойся, – мягко улыбнулась она. – Ловить его все равно не я буду.

– Может, лучше вызвать национальную гвардию? – Витя все еще не терял надежды.

– Ох, насмотрятся фильмов, – покачала головой Наталья. – Вить, это обычный волк – подготовленные люди с ним справятся. Все, жди вечером Сережу. Рада, что ты в порядке.

Витя все еще попытался что-то сказать, но Наталья с другим полицейским уже удалились.

– Твою мать! – выругался он.

– Все хорошо? – спросила Ира.

– Нет, Ир, все далеко не хорошо… – Витя старался сохранять хладнокровие, но выходило это из рук вон плохо. – Тот волк… Я даже не уверен, волк ли это.

Вите безумно хотелось с кем-то поделиться. Кому-то высказаться. Но единственный, кто мог его выслушать – это был Сережа. Он хотел рассказать обо всем и Ире, но мозгом он понимал, что какие бы эмоции у него не были в отношении этой девочки – он не должен ей пока открываться на сто процентов.

– В каком смысле?

– Да не знаю даже… Ох, Ир, почему все так сложно?

– Не думаю, что мир в принципе однозначен, особенно в нашем возрасте, – пожала Ира плечами.

– Слушай, а откуда ты знаешь тетю Наташу? – поинтересовался Витя. – Ты же, как я понимаю, не из наших краев.

– Скажем так, она мне… очень помогла, когда я сюда попала, – замялась Ира.

– А какое отношение она могла иметь к… – Витя прервался на полуслове. Пазл моментально сложился в его голове. Та девочка, которая выжила при нападении оборотня на автомобиль! – Подожди, так ты…?

Ира нервно сглотнула и отвела моментально ставшими мокрыми глаза в сторону.

«Придурок!» – мысленно выругался Витя.

– Извини, – быстро залепетал он. – Я не хотел, я…

– Все нормально, – заверила его Ира.

Витя нервозно дергал себя за низ футболки. Вот кто, ну кто его за язык тянул?

– Ладно, я тогда к себе пока, хорошо? – осторожно спросил он. Нужно взять передышку, а то был риск испортить все окончательно.

– Да, конечно, – кивнула Ира.

– Нуу… Увидимся?

– Вить, – она все же нашла в себе силы улыбнуться. – Мы в соседних палатах, сам как думаешь?

Поражение. Фатальное и без вариантов. Витя глупо улыбнулся и выкатился красный как рак.

Вот, значит, какая история. То чудовище… Оно разрушило ей жизнь. Судя по всему, оборотень ее не кусал. На каком-то подсознательном уровне Витя понимал, что она не такая, как он.

Неужели, он сам станет таким? Витю пробрал холодный пот. Неужели теперь его судьба – быть кровожадным чудовищем, которое убивает просто из удовольствия? Вчера, да и сегодня утром, он об этом не думал. Эти изменения – они казались такими заманчивыми. Будто все его нутро изменилось разом, выйдя на новый уровень, более совершенный. И такова цена за превосходство? Быть убийцей? Монстром?

Неужели нельзя это контролировать? Из тех фильмов, что Витя порой смотрел – везде оборотни были кровожадными чудовищами, неподвластными над своей природой. Они могли быть хорошими людьми, но превращения ставили крест на их жизни. И единственный выход – смерть.

Витю затошнило. Перспектива ритуала сэппуку была куда менее привлекательной, чем поступление в медицинский ВУЗ.

«Ладно, тормози! – успокоил себя подросток. – Давать думать рационально. Допустим, мое тело будет меняться, окей. Но как сознание может измениться на диаметрально противоположное? Миллионы нейронов просто возьмут и двинут кони? Я, в конце концов, приличный член общества! Мозг не может временно отключаться. Или может? Принимая во внимание диссоциативное расстройство идентичности, то этот вариант имеет место быть. Но там психическое отклонение. Человек не здоров изначально. Мозг под влиянием определенных факторов просто временно внушает организму, что ты другой человек. Причины могут разниться, но с изначально здоровым человеком подобное произойти не может. Я был здоровым человеком. Вроде бы… Так, Соколов, соберись, не время шутки шутить! Допустим, превращение в волка вызывает у организма определенный вид стресса, который влияет на психику. Мозг выходит за границы своего привычного восприятия и, исходя из волчьей сущности, заставляет нейроны двигаться в направлении звериных инстинктов. Окей, тут, допустим, разобрались. Но всегда ли превращение будет стрессом, вот в чем вопрос. Известно, что стресс организма происходит в непривычных для живого существа условиях. Когда собака первый раз едет в транспорте, она испытывает стресс. Потом, со временем, она привыкает, если перевозки осуществляются с высокой частотой. Надо потом будет Сереге спасибо сказать за эту информацию. Так вот, что, если организм способен привыкнуть и к превращениям. Это ведь может войти в стадию условных рефлексов? Тогда и организм не будет испытывать стресс, как в следствии и мозг. И может тогда, сознание можно будет поддерживать. Вывод – это можно контролировать. И чем скорее я этому научусь, тем скорее можно будет отбросить мысли о том, что в перспективе я отправлю к праотцам какого-нибудь бедолагу».