Даниил Мантуров - Сердце Ундины

– Что там? – светила Лидка фонариком в образовавшийся проем и вновь закашлялась от подвальной сырости и пыли, поднятой падающими кирпичами.

– Вещи какие-то. Рулоны, обои что ли? – предположил Петрович и продолжил. – Забирать будете?

– Прихвати! – скомандовала Лидка на правах мастера участка и развернулась к выходу.

– Это вы уж сами, мне еще кувалду тащить и кирпич разбирать. А чья это сараюшка выяснили?

– Нет, – покачала она головой.

За вольную застройку подвалов, точнее дележ их на каморки, ЖЭК уже получил нагоняй от всевозможных контролирующих органов. Перегородки были снесены, а имущество, в виде дорого сердцу хлама, перекочевало в мусорные контейнеры.

Лида уже отчиталась о проделанной работе, как выяснилась интересная деталь, решивший уйти на вольные хлеба один из домов недосчитался подвальных метров, о чем тут же было доложено директору ЖЭКа Евгению Борисовичу.

Владислав Георгиевич, председатель новенького ТСЖ тряс бумагами и требовал вернуть утраченное добро. Пообещав разобраться Борис Евгеньевич отправил борца за правду восвояси и долго смеялся над украденными метрами, а затем дал команду произвести замеры.

Каково же было удивление сотрудников, когда и они не досчитались целых десяти квадратов внутридомовой собственности. Лишь сварщик Гаврилов прокрутил у виска и ткнул в кирпичную кладку: «Ломать надо».

Он оказался прав, за кирпичной стеной скрывались потерянные квадраты и непонятные вещи.

Решив, от греха подальше, полностью очистить подвал, Лидка бегала по вверенному ей участку и искала дворничиху Сулиму.

– Привет, мам, – помахала ей приехавшая пару дней назад на каникулы дочь.

– Кира, иди за мной! – обрадовалась Лида. – Помочь надо. Вещи перенести.

Кира побежала за мамой и остановилась перед темным проемом подвала.

– Я туда не поду, – липкий страх вылез из хорошо спрятанных воспоминаний и прошёлся холодком по спине. Она вновь вспомнила как Димка с Маратом на спор закрыли ее в одном из таких же подвалов и заигравшись, совершено забыли о подруге. Лишь под вечер обеспокоенная Лидка, оборвав телефоны всех друзей и облазив соседние дворы вдоль и поперек нашла свою дочь зарёванной и голодной.

Этот случай поменял жизнь обоих. Лидия Аркадьевна, сменила деловой костюм на робу. Она больше не могла спокойно сидеть в кабинете, думая о том, что детское любопытно вновь заведет ее непоседу в полные опасности место. В столь решительном шаге не было никакой необходимости. Кира натерпевшись ужаса в темном подвале, остаток лета провела в квартире. Выжила папу с родительской кровати и часто плакала, оставаясь одна.

Сначала игра, предложенная мальчишками, единственными детьми в опустевшем летнем дворе, забавляла ее. Утреннее солнце, пробивалось через щели и было интересно разглядывать пустырь в дверную щель. Солнце двигалось, а друзья так и не появлялись. Кира уже пожалела, что связалась с ними, боясь остаться одна на несколько месяцев до возвращения подруг и тихо плакала, жалея себя за безрассудный поступок и придумывала различные способы мести этим сорванцам. От коварных планов ее отвлек шорох, исходивший из глубины темного помещения.

«Решили меня еще больше напугать! – крикнула она. – Даже не надейтесь. Швырну кирпичом в лоб, потом не жалуйтесь!».

Шорох перерос в отчетливые шаги и мимо Киры пронеслась какая-то тень. Она немного задержалась, а потом нырнула в тонкую щель дверного проема.

Кира помотала головой из стороны в сторону стараясь скинуть наваждение и услышала приглушенный стук палки о бетонную лестницу, уходившую вниз.

Грузная тень поднималась по ней и остановившись вздыхала. Она уже достигла верха и Кира, замерев от сковавшего ее страха, пристально смотрела на полупрозрачное старческое лицо. Старуха приближалась, а Кира не могла ни пошевелиться, ни крикнуть, хотя слышала голос матери и отца, зовущих ее.

Старуха прошла сквозь нее и растворилась, лишь легкая боль в запястьях, напоминала Кире о реальности происходящего, тогда Кира закричала изо всех сил: «Я здесь!». Её голос разнесся по подвалу и затих. Послышалась возня и некто остановился рядом с ней. Кира зажмурилась. Она чувствовала, как нечто холодное и слизкое приближается к ней, словно принюхиваясь и разрыдалась. Такой ее и нашла мама, в очередной раз пробегая по пустырю.

С тех пор Кира до жути боялась темноты. Закрывая глаза, она чувствовала, как нечто тянет к ней свою слизкую морду. Лишь со временем чувство страха притупилось, а затем и вовсе было задавлено впечатлениями от первой неразделенной любви, глянцевыми журналами и смешными роликами.

– Да ладно, двадцать лет девахе и Петрович там, – протянула Лида руку повзрослевшей дочери.

Кира шагнула в темноту и налобный фонарик матери ослепил ее. Она закрыла глаза, но так было еще страшнее. Шорохи тянувшееся вдоль труб, капающая вода и заунывный вот труб пугал ее еще больше.

Впереди показалось светлое пятно – это Петрович приволок светодиодный прожектор с аккумулятором и Кира улыбнулась.

– Вот, помощницу привела. Сулиму днем с огнем не сыщешь.

– Угу, – буркнул рабочий и продолжил грузить кирпичи на тележку.

В углу скрытой комнаты стояла большая картонная коробка и какие-то рулоны.

– Как, доча, осилим за раз? Я коробку, а ты рулоны, – спросила Лидка и охнула под тяжестью.

– Краски в ней, – приехал с пустой тележкой Петрович. – А это картины без рам. Я себе уже отобрал парочку, в другом углу стоят, остальное забирайте. Давай подсоблю.

Он закинул коробку и скрученные в рулоны полотна и покатил громыхающую тележку влажному полу подвала. Было видно, что ему не терпеться избавиться от начальницы.

– Картины? Надо же! – воскликнула Кира и сгорая от нетерпения раскрутила первый попавшийся рулон, как только они покинули сырое и темное помещение. Её взору престала обнаженная девушка, расположившаяся на бревне зачарованного леса. Кире понравился веселый нрав и открытость персонажа, а синее свечение ее кожи, отражавшее от такого же цвета деревьев, придавало картине мистическое очарование. – Себе заберу, бонус за помощь.

– Бери, – согласилась Лида. – Были бы нужны хозяину – давно бы забрал.

Вокруг них стали собираться другие работники и любопытные жильцы. Вскоре все рулоны нашли себе новых хозяев, но краску Лида не отдала. Каждой баночке уже был определен фронт работ и никакие уговоры и заверения, что они не подходят для наружных и внутренних работ на нее не действовали.

Только Антонина Петровна, пожилая женщина лет семидесяти, стоявшая поодаль перекрестилась и тихо сказала: «Вылезла все-таки. Не зря он твердил, что ее не остановить. Выкиньте, а лучше сожгите это барахло», но Кира не слушала. Засунув рулон под мышку, она радостная побежала домой. Как же обрадуется Рома. Она знала, как ее жених любил красивые и необычные вещи, называя их артефактами силы.