Катерина Сан - Обитель

Глава 1.

В этом особняке, а точнее, в одной из его комнат, стояла полная тишина. Такой тишины нет даже на кладбище. Там ее нарушали хоть какие-то звуки: карканье ворон, шум кроны деревьев, движимой ветрами. Именно здесь, в могильном склепе, уже давно гниют кости старого сэра Ричмонда, пытавшегося сохранить последние крупицы наследства одноименного семейства. Но до своей смерти он и не подозревал, что его покой будет нарушен маленькой девочкой Мэри, которая в эту минуту сидела в своей комнате и играла в куклы.

– Пора бы тебе выйти к завтраку, Мэри, – заходя в детскую, произнесла гувернантка, кстати, шестая за прошедший месяц. Все они через три дня исчезали.

– Не открывай шторы, – сказала маленькая девочка, слезая с кровати. В свой детский голосок она вложила всю взрослую повелительную интонацию, да так, что гувернантка опешила. – Не стоит этого делать.

– С кем ты разговаривала здесь? – спросила Алиса, отходя от окон, так и не притронувшись к шторам.

– С дедушкой, – ответила Мэри, подходя к Алисе, чтобы та помогла надеть платье. – Он говорил, что ты плохая.

– Этого не может быть, – с улыбкой ответила гувернантка, но от слов маленькой девочки пробежал холодок по коже. – Твой дедушка ушел на небо и …

– Ты имеешь в виду, что его кости гниют в земле? – осведомилась Мэри, поднимая руки вверх, пролезая в платье. – А ты знаешь, что с ним произошло? Он повесился, а вороны клевали его брюхо, пока сэр Калисто не нашел его в лесу.

В этот момент Алисе стало страшно по-настоящему. Она быстро повязала ленты в белые кудрявые волосы Мэри и проводила ее вниз, к столу, где все уже завтракали. Алиса машинально потрогала распятье на шее, проверяя, там ли оно или нет.

– Доброе утро, милая, – сказала Мизери, мать Мэри, намазывая масла на булку брату Джону. – Вы слишком долго спите, юная леди.

– Всю ночь на чердаке кто-то топал, – ответило фарфоровое личико Мэри, шевеля красными губами. – Эти соседи не очень любят тишину.

– Это невозможно, Мэри, – вмешался отец, приходской священник, – чердак закрыт со дня смерти твоего дедушки, поэтому не нужно выдумывать басни.

Мэри блеснула взглядом в сторону отца, который вместо масла на булке ел овсяную кашу. Девочка не сводила взгляд с мужчины, который внезапно подавился и начал задыхаться. На помощь пришла Мизери, которая стала стучать мужа по спине всей маленькой ладошкой. Все обошлось, и он выпил воды.

– Мэри, – строго сказала мать, – Ты готова ехать?

– Мы едем к сестрам? – вскинулась девочка, так и не притронувшись к еде. – Хотите отдать меня монашкам?

Лицо отца побагровело от злости – он не мог выносить дерзостей дочери в сторону церкви, так как был истинным католиком.

– Послушай меня, негодница, – кратко начал он, – ты сейчас молча доешь свой завтрак и пойдешь собирать вещи, потому что останешься в монастыре на три недели. Там тебя научать манерам, отступница.

Мэри было снова открыла рот, но мать опередила ее:

– Не спорь с отцом.

Трапеза продолжилась молча. Мэри с надменным видом поднялась к себе в комнату, ища защиты от монастыря, но и мысли о том, что рядом стоит человек, которого она так боялась, не допускала.

– Ты не должна ехать к сестрам, – сказал голос. – Они хотят избавиться от тебя. Это все очень плохо закончится.

От неожиданности маленькая девочка вздрогнула. Мэри медленно обернулась. Перед ней стоял мужчина (насколько это возможно для призраков), у которого не было половины лица, а живот был распорот от паха до шеи. Его внутренности при ходьбе волочились по полу. Тут на лестнице послышались чьи-то шаги и призрак исчез.

– Ты готова? – спросил отец, отворяя дверь в комнату. – Карета уже подана.

– Да, – ответила Мэри и сошла вниз. Мама уже сидела в карете, а кучер терпеливо ждал приказа уехать из поместья. Как только карета тронулась, туман окутал все вокруг, и только одна Мэри знала, что это означало: призраки вышли на охоту.

Спустя два часа экипаж остановился у ворот монастыря. Ему было несколько веков. В этом тихом месте их встретила сестра Мэредит, которая служила здесь пятнадцать лет.

– Рада вас видеть, отец Ричмонд и вашу жену, – приветствовала она священника. – А где же ваше дитя?

Мэри сидела в карете, пытаясь сделать вид, что ее не существует, но мать помогла ей выйти.

– Это наша Мэри, – сказал отец Ричмонд, показывая жестом на девочку, которая немного насупилась. – Надеюсь, вы о ней позаботитесь.

– Безусловно, – пропела сестра Мэредит с улыбкой. Все прошли внутрь ворот. Остальные сестры занимались своей работой: кто-то сажал цветы, кто-то ухаживал за скотом, во внутреннем дворе сестры собирали сено.

– Я хочу получать ежедневно письма о том, как учится моя дочь, – на ходу произнес отец Ричмонд. – Понимаете, Мэри еще не прошла крещение.

– Понимаю, – ответила сестра Мэредит. – Не беспокойтесь, мы позаботимся о ней. Она будет спать в своей келье. Утром мы молимся, потом завтракаем. Вся еда постная. Письма я буду отправлять на ваш приход. Думаю, Мэри здесь понравится.

Вся процессия остановилась у дубовой одинокой двери в крытой колоннаде, пока сестра искала ключ от комнаты, Мэри решила сыграть в свою собственную игру.

– Неверная, – тихо, но отчетливо прошептала девочка в полумраке. – Ее теперь зовут неверная.

– Что, прости? – спросила мама.

– Демоны шепчут мне, что сестра Мэредит – неверная, – ответила девочка и рассмеялась. Казалось, будто смех исходит из самой преисподней. Сестра Мэередит остановилась, ища ключ, а отец Ричмонд ударил девочку наотмашь по лицу так, что та отшатнулась и перестала смеяться. Мать находилась в глубоком смятении.

– Что это значит – неверная? – спросила сестра, но уже знала ответ.

– Ты отреклась от церкви, – заговорила Мэри не своим голосом. – Ты пьяница и картежница, а вечера коротаешь в обществе местного священника. Денно и нощно ты приближаешь час расплаты, и гореть тебе в гиене огненной.

На лице сестры Мэредит застыл неописуемы ужас, отец Ричмонд сполз по стене, а мать лишилась чувств. Через пять минут маленькую девочку отвели в купель и омыли святой водой. Она брыкалась, стараясь держаться дальше от чана с водой, но подоспевшие вовремя на помощь сестры, заставили Мэри пить и мыться. У девочки пошла кровь из носа, и она лишилась чувств. Через час она проснулась в келье в одной белой сорочке из хлопка. Отец и мать покинули монастырь сестер.

Весь следующий день Мэри не выходила из своей комнаты, не принимала пищу и не молилась с остальными послушницами. Ночь она вышла из комнаты и пошла в темный подвал. Утром, когда две сестры спустились вниз за хлебом, они нашли изуродованное тело Мэри. Девочка была мертва уже год.