Сана Миллер - Лучший мир

«11.03.2020: Россия ограничивает авиасообщение с Германией, Испанией, Францией. Ограничение из-за коронавируса вводится с 13 марта».

Я сидела на мягком диванчике посреди торгового центра, опустив голову так, чтобы свешивались волосы, и никто не видел, что моё лицо залито слезами до самого подбородка.

– Почему сейчас?! Почему именно сейчас??? Ай, блин…

Слеза, упавшая в открытый загранпаспорт прямо на новенький шенген, поставила беззвучную истерику на экстренную паузу. Аккуратно, стараясь ничего не размазать, я промокнула каплю краешком рукава, натянутым на палец. Фотография в визе и без того получилась не очень, но теперь, слегка расплывшееся от солёной влаги лицо идеально отражало моё состояние.

Эта неделя должна была стать невероятной. Только мы с Ильёй и Берлин. И рислинг. И, пожалуй, ещё карривурст – банально, но чертовски вкусно. До рая оставался всего месяц, но внезапная пандемия решила перекроить мою историю любви к большим городам, еде, алкоголю и Илье на свой лад. Для начала жирно зачеркнуть всё уже написанное одним-единственным электронным письмом: «Ваш рейс ХХХ-706 отменён». По иронии, новость свалилась на меня прямо в визовом центре, откуда я выходила, чуть ли не пританцовывая и нежно прижимая к груди заветный конверт с паспортом. Хотя объективных причин, по которым мне может быть отказано в визе, нет, каждый раз радуюсь так, будто мне удалось провернуть какую-то очень хитрую аферу.

По очень грустному совпадению границы закрыли именно Германия и ещё несколько стран. Наблюдая за растущей статистикой заболевших, пустеющими полками супермаркетов и лицами прохожих, спрятанными за медицинскими масками, я где-то глубоко внутри подозревала такой исход, однако всерьёз его не ждала. Нет, ну правда, пандемия в 2020 году? Мы же развитая цивилизация. Не то чтобы прям-таки очень, но всё же. Ещё осенью вирус казался далёкой призрачной угрозой – мало ли что там, в Китае, там всегда всё… необычно. Но ситуации понадобилось около трёх месяцев, чтобы перерасти в настоящее безумие и накрыть весь мир. Весь чёртов мир, с ума сойти. Я просто не верю, что живу во время, когда на карантин могут посадить целый мегаполис. Это просто не со мной. Какой-то абсурдный сон.

Наспех вытерев глаза, я вышла на улицу и, охнув от неожиданной яркости, поспешно нацепила солнцезащитные очки. Мир сиял и переливался, а катастрофой даже и не пахло. Пахло талым снегом и дешёвым кофе, благо через дорогу вокзал. Я обиженно шмыгнула носом, глядя, как серая железная полоса с красными отметинами на боках зашипела, лязгнула и величаво поползла вдоль платформы, прочь из города. Загран в сумке будто засветился, как волшебный талисман, призывающий к действию. Меня накрыло странное чувство: чисто в теории я могу прямо сейчас подойти к кассе, купить билеты в любую страну Шенгенской зоны (пока все границы не позакрывались) и поминай как звали. Все сбережения с собой на карте, нужное можно купить на месте. Путь, конечно, неблизкий: четырнадцать часов до Литвы как минимум, но я бы как-нибудь потерпела. Забиться на верхнюю полку с музыкой, чаем и бесконечными пейзажами за окном не самый плохой вариант. И всё это прямо сейчас, только дорогу перейти, никто не остановит. Так странно думать в подобном ключе…

Стоп. Никаких больше необдуманных поступков. Я обещала себе и Илье.

Наушники взорвались звонком телефона, и я напрочь забыла о поездах и навязчивых идеях. Чёрт-чёрт-чёрт! Я должна была вернуться в офис якобы с «обеда» полчаса назад!

– Да, – ответила я, раздумывая, не слишком ли шумно вокруг, и прокатит ли, если я скажу, что задержалась на кухне.

– Ольга, где вас носит? – Михаил Валентинович рявкнул так, что пришлось срочно сбавлять громкость динамика. – Не наелись за два часа?

Олеся, идиота кусок. Меня зовут О-ле-ся. Так сложно запомнить?

– За полтора… – осторожно возразила я. Всё-таки иногда мой начальник любит преувеличивать.

– Через двадцать минут в моём кабинете! – процедил он и отключился.

Так себе день.

Я вызвала такси, обещавшее домчать от вокзала до офиса за десять минут, и принялась ждать, нетерпеливо постукивая новенькими чёрно-серебристыми и совсем не радующими ногтями по чехлу телефона. Пять минут показались мне вечностью, поэтому когда жёлтая машина подползла к остановке, я забыла о приличиях и беспощадно растолкала толпившихся там людей, чтобы добраться до заветной двери. Абстрагировавшись от ругани пожилой женщины в розовом спортивном костюме, я устроилась на заднем сидении и набрала номер.

– Илья, есть минутка?

– Да, малыш, только быстро, у меня скоро встреча.

– Наши билеты аннулировали, – сдавленно всхлипнув, сообщила я.

– Хорошо.

– Что хорошего?!

– В смысле, я понял. Ну ты что, новости не читала? Чего-то такого и следовало ожидать.

– Тебя это вообще не расстраивает?

– Очень расстраивает, правда, но мне пора бежать. Вечером поговорим, ладно? Забронируй стол в нашем месте и после работы езжай туда, посидим часик.

– Окей.

– Всё, люблю тебя.

Я вяло пробормотала что-то в ответ, положила трубку и позволила слезам течь, защищённая от любопытных взглядов водителя непроницаемыми стёклами очков. Главное в стрессовых ситуациях – это правильно дышать, по крайней мере, именно так заверял меня врач год назад. Вдохнуть через нос, задержать дыхание, медленно выдохнуть. Расслабится тело, расслабится и мозг.

Нечестно. Как же это всё нечестно. Это должна была быть лучшая неделя в моей жизни. По всей видимости, только в моей, но всё-таки.

– Ну что там? – спросила Катя, бодро выстукивая на клавиатуре какой-то очередной отчёт. Одна из пленников этого офиса, моя сестра по несчастью, соседка по кабинету, напарница по обедам и лучшая подруга. Несмотря на то, что я проработала здесь чуть больше года, за всё это время мне удалось по-настоящему сдружиться только с ней. С остальными сам собой установился вежливый нейтралитет.

– Нормально. Выдали, – пробубнила я, бросая вещи на стол.

– А с глазами что?

– Потом, – отмахнулась я, в спешке сгребая бумаги, мысленно хваля себя за то, что подготовила их ещё вчера, пусть и ценой пары часов моей личной жизни. Ой-ой, в стопку затесался мой рисунок, неловко бы вышло. Хобби давно заброшенное, но рука нет да нет как будто на автомате берётся за карандаш. Не рисовать в офисе невозможно – иначе совсем крыша съедет от постоянного тыкания по клавишам и пойди-принеси-распечатай. Мельком глянула в зеркало – глаза действительно опухшие. Может и хорошо, меньше влетит.

Я наспех собрала волосы в ненавистный пучок, открывавший больше лица, чем мне хотелось бы показывать миру, поправила воротник белой рубашки, скинула грубые ботинки и влезла в не менее ненавистные каблуки. Можно идти.