Никита Лепешкин - Дунда

Наверное, я бы никогда не рассказал об этом, если бы мой сын не настоял на том, что эта история должна быть предана огласке. Сейчас мне уже 62 года, но события тех давних дней я помню так, будто это было вчера.

В 1984 году я учился на ветеринара в Агро-технологическом институте, и в июне отправился на практику в село Знаменское Краснодарского края. Настроение тогда было просто замечательным: третий курс подошел к концу, сессию удалось сдать на «отлично», а компанию в поездке мне составили два моих близких институтских друга, Алексей и Михаил. Леха был веселым и энергичным парнем, душой любой компании, любимцем девчонок и постоянным участником драк из-за их сердец. Миша, наоборот – спокойный, рассудительный, из очень хорошей и влиятельной семьи. Он мог бы пойти по стопам своего отца и построить блестящую карьеру прокурора или адвоката, но выбрал гораздо более спокойный путь, да и из под опеки безумно любящей его мамаши ему хотелось поскорее вырваться. В общем, такой небольшой группой, да с парой рюкзаков я и прибыл на место своей месячной службы.

На вокзале нас встретила Валентина Семёновна, грузная женщина лет сорока, к которой мы были прикреплены на время прохождения практики.

– Жить будете у деда Захара, – сказала она, что-то помечая у себя в небольшом блокноте, – дом у него большой, места всем хватит. Он чудноватый, но вам с ним будет весело, уж слишком он молодежь любит, байки все время травит, – добавила она, слегка прикрыв рот рукой, дабы скрыть смешок, – в хозяйстве у нас животных много, чай коров только пятьсот голов наберется, так что работы всем хватит. Ну все, довела, вот и ваш дворец, – засмеялась она, – хозяин, встречай!

На пороге очень скромного, но ухоженного двухэтажного дома появился низкорослый, сгорбленный старичок. Одет он был в белую, потрепанную рубашку, такие же белые холщовые штаны, а на ногах у него красовались старенькие, потертые лапти. Двумя руками он опирался на черную палку, которая лишь слегка была ниже его самого. «Слушай, а сейчас в лаптях еще ходят?» – шепотом спросил меня Миша. Мы переглянулись с друзьями и еле смоги сдержать улыбку.

– Батюшки! Каких красивых к нам занесло! – звонким голосом крикнул нам старик, весело помахивая рукой, – и так девчонок в селе не осталось, так еще эти последних увезут!

– Ладно тебе, дед, сразу народ смущать, приехали только, – улыбнулась ему Валентина Семёновна, – всё, мальчики, оставляю вас в надежных руках. А завтра чтобы к восьми утра были на службе, вам местные покажут как туда добраться. Коллектив у нас дружный, хоть и небольшой. До встречи! – попрощалась она с нами и пошла по направлению к высокому зданию, стоящему в далеке, по всей видимости, местной администрации.

– Ну что стоите, сынки, ай да в дом! Коля, иди сюда, помоги людям вещи затащить,– крикнул дед и из небольшой пристройки сразу выскочил худощавый юноша, лет двадцати, – познакомьтесь, это Николай, хороший парень, по хозяйству мне помогает. Видите ли, у меня то уж не осталось никого, а одному тяжко в мои то годы, вот Коля и не оставил в беде.

Коля пожал нам руки и, схватив мои рюкзаки и Лехину сумку, побежал в дом.

Внутреннее убранство нашего временного жилища оказалось под стать хозяину дома: на стенах повсюду висели сушеные травы, по углам поблескивали баночки с какими-то отварами, а в цетральной комнате первого этажа был сооружен небольшой иконостас. Но, вместе с тем, дом был очень уютный, просторный, напоенный ароматами гвоздики и еще каких-то непонятных цветов.

– Располагайтесь, гости дорогие. Живу я скромно, но всё необходимое для вас найдется. Кроме того, природа у нас уникальная, у себя в городе такой не найдете, – хихикнул дед и указал нам наши кровати.

Вечером мы всей дружной компанией сидели на террасе, ужинали и знакомились. Коля оказался очень словоохотливым парнем, рассказал о здешней природе, рыбалке и, конечно, девчонках. Дед Захар щедро делился историями из своего насыщенного прошлого, вспомнил о военной службе, трагически погибшей жене и уединении последних лет.

– Отец, а что с супругой произошло, и почему детей нет? – спросил его Лёха и сразу осекся, видимо, понимаю, что тема для собеседника крайне тяжелая, – простите, что спрашиваю.

– Ничего ничего, столько лет уже прошло, – вздохнул Захар, – Ниночка моя от рака скончалась, болезнь быстро ее захватила. Всё было хорошо, а потом в один день пожаловалась на боли в животе, слегла и буквально за неделю угасла, – глаза старика наполнились слезами, но он продолжил рассказ, – сынишке моему Тимоше тогда было три года от роду. Остались мы с ним вдвоем, да только и он недолго бегал по этой земле – спустя год от воспаления легких умер. Ну а я после всех этих событий сюда переехал, домик себе построил, хозяйство вот веду потихоньку. Помереть только никак не могу.

Старик опустил голову и провел в таком положении несколько минут. Мы сидели молча, давая ему придти в себя. Потом, как ни в чем не бывало, он поднялся и воскликнул:

– А что, бравы-молодцы, не отведать ли нам моей самогоночки фирменной, на меду настоянной? На сон грядущий замечательно пойдет! – после чего быстро удалился в дом, гремя бутылками.

Мы просидели в тишине еще какое-то время. Вдруг Колька спросил:

– Парни, а про Дунду вы слышали?

– Про кого? – Миша нахмурился.

Коля подался вперед и негромко сказал:

– Ведьма в наших краях обитает, Дундой кличат. С виду обычная бабка, знают её все тут. И не только у нас знают. Приезжают к ней если заговорить кого надо, порчу свести, сглаз убрать. Только поговаривают, что бабка эта совсем не добрая, и не чурается грязную работу выполнять, если приворожить кого надо, болезнь наслать или, вообще, – тут Колька повысил голос, – свести со света!

– Хватит народ пугать и небылицы всякие рассказывать, – холодно промолвил непонятно откуда взявшийся дед, – ты алкашей всяких наслушаешься, от себя прибавишь и выдаешь как истину. Он разлил самогон по рюмкам, и мы дружно выпили за его здоровье.

– Да я сам видел! – воскликнул Колька, закусив напиток большим соленым огурцом, – рассказываю как было. Иду я, значит, в прошлом месяце рано утром на рыбалку, и пяти часов еще не было. Смотрю, в поле она ходит, цветочки какие-то собирает. Ну, думаю, поздороваюсь – хоть и ведьма, но мне плохого никогда ничего не делала. Окликнул ее, обернулась. Глаза зеленые, но темные какие-то. Посреди лба родинка величиной с орех. И улыбка до ушей такая мерзкая, провалиться под землю хочется.

«Здравствуй, – говорит, – милок. Куда путь держишь?»

«Да вот на рыбалку, карпа может удастся к столу поймать и карасей коту Ваське».

Она на миг задумалась, а потом говорит: «Ты карасей как поймаешь отпусти сразу – не будет твой кот больше рыбу есть». «Как это?» – спрашиваю – «Васька очень рыбу любит, за уши не оттащишь». «Да сдохнет скоро, а на том свете рыбу не едят». И как давай смеяться, противно так, даже голову запрокинула. Ну я и деру от неё. Подумал еще, что дурка по ней плачет.