Марта Алова - Пульсирующие красные шары. Часть 1. «ДО»

– Астральные близнецы – это люди, рождённые в один день, но не связанные между собой кровными узами, – продолжал тем временем заливаться соловьем мой неподражаемый любитель псевдонаучных теорий. – Но что-то роднит их, и держит что-то… иногда большее, чем кровь. Я недавно смотрел передачу по телеку, и сразу подумал, что это могли бы быть ты и я, но почему-то судьба распорядилась иначе. А, в общем, забей. Это, видимо, у меня от жары потекли мозги.

"Ты и я… мы могли бы…". Да, мы с Тимбой могли бы родиться в один день, но… не родились. То есть, родились конечно, но только в разные даты… О чем вообще я думаю?

Я уткнулась носом в ложбинку на его шее. Он изо всех сил старался дышать ровно, но получалось плохо. То, что должно было случиться между нами, скоро обязательно случится, мы оба об этом знали. Мы только не знали, когда , и пока просто томились под безжалостным палящим солнцем в сладостном предвкушении. Тимба щурился и покусывал губу, рыжее солнце запуталось в его кудрях. Что-то новое рождалось во мне в это мгновенье, то, чего я не ведала о себе раньше. Моё рыжее солнце…

Но Тимба вовсе не рыжий, он блондин. Эх, Тимба!

– Ну, что же, – сказала я. – Это интересно. Только не думаю, что правда.

– Почему?

– Да хотя бы потому, что их получается слишком много. Людей, рождённых в один день. Представляешь, сколько их? Возможно, миллионы. И что же, все близнецы?

– Не все, – возразил Тимба. – А лишь те, которых сводит вместе сама судьба.

– Это как?

– Это так. Ну-ка, скажи мне, скольких из миллионов людей, рождённых двадцатого апреля тысяча девятьсот девяносто третьего года, ты повстречала в своей жизни?

Я, наконец, смогла подняться и сесть. Потому, что поняла – если не сделаю этого сейчас, то превращусь в поджаренное на сковороде яйцо. Это же с ума сойти, какое пекло, хотя, возможно, с ума я сходила совсем по другому поводу. С моря подул лёгкий бриз и принёс с собой долгожданное облегчение, пусть всего лишь на минуту. Тимба лежал на спине, подложив под голову правую руку, смотрел на меня своими карими бархатными глазами и сам не понимал, насколько в тот момент он был красив.

Но я не могла сказать ему об этом, ведь он был мальчик. Красивой подобает быть девочке. Поэтому просто пожала плечами:

– Не припоминаю что-то. Видимо, нисколько. Разве что, в роддоме, но там мы не успели толком пообщаться.

Тимба хохотнул и пальцами свободной руки осторожно погладил мои волосы.

– Вот видишь.

– Вижу.

Мы немного помолчали. Разговаривать было лень, впрочем, слова не всегда и нужны. Тимба был тем человеком, с которым вполне можно молчать, и не чувствовать при этом никакой неловкости. Огромная редкость по нынешним временам.

– Тимба?

– Что такое?

Мне показалось, что тени стали длиннее. Время близилось к вечеру, а мы и не заметили? И вроде даже потемнело вокруг. По непонятной причине мне стало не по себе.

– Тимба, а что бы ты сказал своему астральному близнецу, если бы всё же встретил его?

Зачем я у него это спросила? Очередная чайка закричала, пролетая над морем, и этот пронзительный крик заставил меня вздрогнуть. Мёртвая чайка. Теперь я знала, что произойдёт. Чайка умрёт сегодня ночью.

В глазах Тимбы мелькнула тревога.

– Всё в порядке, – я поспешила его успокоить. Действительно, в порядке. Мимолетное затмение, только и всего. Подумаешь – чайка. С этим миром ничего не поделать, в нём всегда кто-то умирает. Но ведь есть и другие миры.

– Так что?

Тимба неловко улыбнулся и запустил пятерню себе в волосы.

– Хм… Я сказал бы… – он приподнялся на локте, оттолкнулся и уселся, скрестив ноги, на песке рядом со мной. Положил обе руки мне на плечи. Мы уперлись лбами, и уставились друг на друга, совсем как в детстве, когда играли в "гляделки". Это было ни с чем несравнимое ощущение. Мы вроде были всё те же дети… и одновременно уже совсем другие, взрослые и незнакомые друг другу, люди.

– Я сказал бы ему… – он наклонился ещё ближе, почти уткнулся губами в моё ухо, и я ощутила предательские мурашки, пробежавшие по позвоночнику. Я всё время напоминала себе, что это Тимба, мой Тимба, которого я знаю с рождения, но что такое случилось, и почему сейчас я чувствую это всё? Голос его стал тише, потом и вовсе перешёл в шёпот: – Я сказал бы ему: чувак… Эй, чувак… немедленно перестань пялиться на мою девочку, чувак!

Последние слова он практически проорал мне в ухо. Я чуть не подпрыгнула, и от неожиданности ударила его в грудь рукой.

– Дурак! Тимба, ну какой же ты дурак!

– Ага, – Тимба лыбился от уха до уха. Я смотрела на него, размышляя, не врезать ли ему ещё разок, но вместо этого начала смеяться. И он тоже. Потом я просто захохотала. И он тоже. Так мы ржали, как двое полоумных, пока не утомились и не повалились в изнеможении обратно на песок. Вдалеке прогрохотал гром. Мы переглянулись и одновременно посмотрели на небо, где лохматый край грозовой тучи медленно наползал на солнце. Дождь? Господи, неужели пойдёт дождь?

– Дурак, – повторила я одними губами. Тимба улыбнулся и послушно кивнул. Я погладила его по щеке. Он зажмурился, совсем как довольный кот, взял мою руку в свою и тихонько поцеловал.

Две большие капли упали с неба на его лицо. Природа смилостивилась над нами, и дождь всё-таки пошёл. Или это были слёзы?

******

В последнее время она так часто снится мне, наша маленькая безымянная бухта. Наше место, наш островок, тщательно скрытый от посторонних глаз. Место не из этого мира. Здесь больше не было никого и никогда, только двое – я и Тимба.

До конца своей жизни я буду помнить это лето. Никогда не забуду. Мы смешливые, дерзкие и такие юные, нам всего по шестнадцать. Вокруг бескрайнее море, над головами – безграничное небо, а между нами – бесконечная нежность. И я думала, я искренне верила, что так будет всегда.

– Я люблю тебя, Тимба… Тимба… Ты слышишь, Тимба?..

Люблю.

Аркадий Петрович начинает и выигрывает. Давайте знакомиться. Краткий курс введения в Сероведение или опасайтесь стать подопытной мышью. Высший разум из нулевой реальности и прочая шизофрения моей жизни.

– У каждого человека есть свой астральный близнец, – протрещало существо, в миру успешно мимикрирующее под профессора психиатрии Аркадия Петровича Шацкого. – Разве ты не слышала об этом, моя дорогая? Ни за что не поверю.

Мы сидели друг напротив друга в строгих кожаных креслах с высокими спинками, в комнате, напоминающей библиотеку какого-то готического замка. Аркадий Петрович задумчиво глядел на расползающееся в воздухе колечко дыма, которое сам только что и выпустил, я же исподволь разглядывала место, в котором находилась. Огромные стеллажи книг, бронзовые канделябры со свечами на стенах, мягкий солнечный свет струится из круглых окошек, расположенных вверху у потолка. Загадочно и мистически-красиво. В другое время и при других обстоятельствах мне бы, наверное, здесь даже понравилось.