Сергей Возный - Самая страшная книга 2022

Он торчал у детского сада, сунув клубень между прутьями забора. На конкурсе «чуваков, напоминающих педофилов», он обошел бы героя «Милых костей».

– Черт какой-то, – сказала Йоха брезгливо.

– Просто старый человечек, – жалела сердобольная Человечек. Впрочем, и у Жени не было никаких доказательств, что старик так же гадок, как выглядит. Не было – до октября.

В последние теплые деньки Женя и Юля ТНТ вышли в сквер. Осенью они начали общаться больше, у них нашлись общие интересы. Не то чтоб Женя положил глаз, ТНТ на его вкус была полновата, ему Йоху подавай. Но с другой стороны, Женя был одинок, а ТНТ – веселая, заботливая.

Выпив капучино, обмыв косточки Бурдику, они возвращались на канал. Вдруг Юля переполошилась:

– Телефон потеряла!

Редакторы ринулись обратно по аллее. Солнце кануло за тучи, тень наползла на сквер, и налетел ветер. Ветви деревьев чиркали друг о друга, как натачиваемые ножи. На лавочке, которую телевизионщики покинули две минуты назад, сидел знакомый старикашка. В руке он сжимал Юлин «Самсунг».

– Это наше! – сказал запыхавшийся Женя.

– Наше, – писклявым эхом отозвался Черт.

Продолговатое лицо избороздили морщины, в них застряли бородавки. Было прохладно, но клетчатую рубашку старик не застегнул. Ей-богу, Черт, – подумал Женя, в детстве избегавший этого слова. Черт-педофил, насилующий сатаненышей.

Повисла пауза. Мигрирующие вороны кричали в небе. Старик задрал подбородок, выставил кадык, словно оборонительное оружие. На «клубень» он насадил очки в толстой оправе. Бифокальные линзы были залиты чем-то мутным, вроде молока или спермы, глаз за стеклами не разглядеть… Да видит ли что-то старик?

Театрально воздев свободную руку, Черт ткнул узловатыми пальцами в дисплей. Телефон ожил. Юля отшатнулась: как так? Старик угадал пароль? Черт наслаждался произведенным эффектом. Он мазнул пальцем по дисплею. Замелькали фотографии, словно картежник тасовал колоду.

Юля смотрела, спрятавшись за Жениной спиной.

– Опля! – Черт придавил пальцем нужную «карту». Принюхался. Ноздри, червоточины в картофелине носа, скрывали засохшие козявки.

Черт повернул дисплей к зрителям. Фотография запечатлела полнотелую девушку без лифчика, одной рукой она сжимала телефон, другой – удерживала груди. Женя не сразу сообразил, что это Юлино селфи, что это голая Юля ТНТ позирует у зеркала.

– Отдай! – взвизгнула она.

– А то что? – спросил Черт глумливо. Изо рта вывалился язык в белом налете. Черт размашисто облизал экран, Юля всхлипнула, словно это ее лизнул мерзкий язык.

Женя очнулся от шока, вспомнил, что он тут мужик и надо действовать.

– Отдайте телефон!

В ответ старик прижал «Самсунг» к уху. Рубашка разъехалась, показался стариковский сосок, розовый, тошнотворно-длинный, как дождевой червь, наполовину вылезший из плоти.

– Алло, – манерно пропел Черт. – Это Леший Леша? Где тебя носит, дети уже собрались!

Женя мгновенно продрог, как девочка со спичками из сказки.

Черт покивал, слушая вымышленного собеседника. Кончик языка пошленько трогал воспаленные болячки в уголках губ. Взбеленившись от собственного бессилия, Женя схватил Черта за запястье и вырвал телефон.

– До новых встреч, дети! – кривлялся старик.

Редакторы шагали по аллее, отдуваясь. Юля вытерла экран салфетками, но все равно держала телефон брезгливо, как что-то дохлое.

– Откуда он знал пароль?

– Может, по отпечаткам…

– Фу, какой он гнусный! И этот голос!

– Это голос Бабы-яги, – сказал Женя рассеянно. Холод ушел, теперь его щеки пылали.

– Кого?

– Из передачи, «Курьи ножки», я рассказывал. – Женя вообразил сцену: девяностые, Черт сидит у телевизора. Ему сколько? Сорок? Сорок пять? Он смотрит «Альтаир» и повторяет разными голосами фразы кукольных персонажей: «Вий, объясни Леше, как разблокировать чужой мобильник».

Сценка пестрела хронографическими ляпами и была противной, как стариковская слюна.

У входа в «Юлькино царство» ТНТ прошептала доверительно:

– Жень, я вообще-то стриптизом не балуюсь. Это я один раз, для себя, дурочка, сняла. Будет уроком.

– Все нормально, – отозвался Женя. – Ты красивая. – Ляпнул и испугался, что комплимент совсем неуместен, но Юля только улыбнулась.

Описывая приключения коллегам, они цензурировали историю, убрав всю обнаженку.

А ночью Жене приснился сон. Будто он снова ребенок, укрылся с головой одеялом. В гостиной работал телевизор, в прореху, под одеяло, натекал мельтешащий свет экрана. Маму он не видит, но уверен, она сидит в кресле и отстраненно внимает поучительной истории.

– Леша, какой же ты глупый! Самый глупый леший в лесу!

– И вовсе я не глупый! Меня дети чаще рисуют, чем тебя!

– Ах так!

– Так!

– Получай!

– Не ссорьтесь! Цыц! Разбудите Вия!

– А его и так будить пора, чтобы он нас рассудил. Правда, кикимора?

– Правда, Леша!

– Ну, хорошо, пойду будить!

«Не надо, – думает Женя, закапываясь лицом в подушку. Наволочка пахнет потом. – Не будите его, он плохой».

– Веко застряло…

«Перестаньте!»

– Подсоби!

Женя сбрасывает одеяло, чтобы сказать маме, что хочет спать, что он уже не маленький и передача дурацкая. Но в кресле вместо мамы сидит Черт. В очках, заляпанных белой субстанцией, голый, с длинными эрегированными сосками, и ноги у него волосатые, и заканчиваются копытами, и рожки на голове.

– Твое письмо мы получили, – говорит Черт. Когтистая рука летит через комнату, разматываясь канатом.

Будильник спас Женю от растопыренных пальцев.

Через месяц после инцидента с Чертом водитель «Альтаира» Руслан окликнул Женю на проходной:

– Прыгай, подвезу.

«Жигуль» Руслан украсил иконами и георгиевской лентой, из бардачка торчала, как язык из собачьей пасти, партийная газета ЛДПР.

– Как тебе на телике? Год уже отпахал? А, пятый месяц! Я-то? Не поверишь, Жек. Столько не живут. Я пожар застал.

– Какой пожар? – спросил Женя, опасливо пристегиваясь. «Жигуль» заносило на поворотах.

– Здание наше горело, не в курсе? В декабре девяносто девятого. Тебе сколько годков? Мне поменьше было, двадцать с хером.

– А что, сильно горело?

– Человек в уголь превратился. В подвале у нас студийку оборудовали. Тогда все было иначе, камеры громадные, пленки. На коленке делали материал. Там баба такая работала – Лизка! Если тебе тридцать два, ты «Курьи ножки» застал.

– Застал, – аукнулся Женя. А в голове аукнулся гнусный голосок старикашки, так убедительно копировавшего Бабу-ягу. И где-то на задворках памяти заиграла вступительная мелодия из передачи.

– «Давайте спросим у Вия»! – пропищал Руслан, крутя баранку. – Это ж Лизка сценарии писала. Актрисуля. Умная баба, эффектная. Жопа, сиськи. Я ее возил – шишка дымилась. Сечешь?