Сергей Н. Айк - Одной крови…

– Да, – кивает Вероника, – не плохо, было бы…

– Вот и отлично, а через час, мы все встретимся в гостиной комнате, за столом…

Марк взялся за сумки и, бормоча что-то себе под нос, двинулся в направлении указанной комнаты. Девушке ничего не остается, как следовать за ним, прислушиваясь, о чем ее жених беседует сам с собой, и все больше наполняясь ощущением, что она здесь совсем не к месту…

Когда они оказались в комнате, Марк поставил вещи прямо посередине комнаты, прикрыл дверь и попытался обнять подругу. Вероника не сочла этот жест своевременным и ускользнула. Марк повторил попытку, приняв это в первый момент за игру, но Вероника окатила его ледяным взглядом.

– А разве мама не будет против, если я вместо того, чтобы спешно переодеваться, займусь неизвестно чем?

– Ты это серьезно? – Марк даже опешил от неожиданности.

– Кстати, тебе тоже следует переодеться, – проигнорировала вопрос Вероника.

– Ника, ты неправильно поняла маму…, – бросается в объяснения Марк.

– Неужели? – удивляется девушка, но делая это совершенно неискренне, причем, явно неискренне.

– Хочешь, я поговорю с ней, – Марк становится решительным и даже нижняя его челюсть слегка выдается вперед, делая похожим на не очень древнего человека, – поговорю. Она все поймет.

– Ты это о чем? – глаза Вероники широко раскрываются, и она непонимающе хлопает ресницами, как кукла в магазине.

– Перестань, Вероника, об этом.

– Ах, ты это о половой близости. По-моему, ты слишком озабочен этим, в определенном смысле, конечно. Может быть, тебе следует передохнуть, хотя бы дома.

– Но…

– Хватит, Марк. Иди к себе и переодевайся, а то действительно Регина подумает, что мы уже совокупляемся…, – Вероника специально применила именно те термины, которые доводили ее парня, чуть ли не до истерики.

– Ника…

– Иди, мой мальчик, – произносит девушка, вольно, хотя, скорее все-таки невольно подражая интонации и голосу Регины.

Марк вспыхивает лицом и практически вылетает из комнаты. Дверь хлопает. Вероника, оставшись одна, медленно начала разбирать вещи. Руки ее как-то сонно выкладывали кофты и платья. Освободив, приблизительно, половину, она замерла, разглядывая разложенные по кровати вещи. Ей почему-то нравится простенькое платье в цветочек. Она откладывает его в сторону, а остальные аккуратно переправляет на полки огромного шкафа. Автоматическое движение утомляет ее и девушка, взявшись за выбранное платье, словно сомневаясь в выборе, присела на кровать – пружины скорее взвизгнули, чем скрипнули. Вероника удивленно похлопала по матрацу, прислушалась и качнула головой…

– Да уж, – пробормотала она про себя, – если заняться на этой кровати любовью, то неизменно поднимешь на ноги, если не всю улицу, то, соседний дом уж точно, – дорогая Регина, мне кажется, ты слишком уж оберегаешь свое чадо…, мальчик-то вырос…

Неожиданно для самой себя Вероника начинает смеяться, но очень скоро беспричинный смех оборачивается какой-то невыносимой, болезненной тоской и она теряется. Просто забывает на мгновение, где она находится и зачем. Но через мгновение память возвращается, хотя по-прежнему остается вопрос – зачем…

– Нет…, даже если мне суждено стать женой Марка, никогда я не буду здесь жить…, я даже постараюсь бывать здесь как можно реже…, через раз, и только по крайней необходимости…

Вероника усмехнулась. Ей удалось удивить саму себя – официального предложения не было, одобрения родителей не было, черт возьми, она даже согласия своего не давала, а уже принимает такое решение…

– Между прочим, мальчику здесь нравится, – размышляет она вслух, словно споря с собой…

А потом спохватывается и добавляет, обращаясь уже непосредственно к самой себя:

– Ну и сука же ты Ника. Правильно назвал тебя Марк.

Морок отступает. Вероника смотрит на часы и спохватывается, до выхода остается не так уж и много времени, а ей еще предстоит душ. Встряхнув головой, девушка освобождается от странных мыслей и заколок, затем скидывает прямо на пол одежду, подхватывает полотенце и направляется в ванную комнату, тихо напевая что-то импровизированное, а может, и не существующее в реальности…

– Вероника, – за дверью раздался голос Регины, – мы уже собираемся, присоединишься к нам?

– Еще минутку, Регина я почти готова, – после душа Вероника чувствовала себя намного лучше, ей даже показалось, что она готова вступить в прения с Михаилом Васильевичем на любую из предложенных им тем…, если, конечно, возникнет такая необходимость.

Послышались удаляющиеся шаги, Вероника молниеносно оделась. Брошенные на пол вещи отправились в сумку. Последняя ударом ноги была отправлена под кровать. Двумя движениями расчески она уложила волосы, и, бросив расческу на столик под зеркалом, направилась к двери. Рука ее еще тянулась к ручке, когда дверь внезапно, словно сама по себе открылась, и она увидела стоящего на пороге Марка. Просторные джинсы, рыжий пуловер и рубашка какого-то неземного бордового цвета.

– А я за тобой, – отступив от неожиданности, сказал он.

– Так я, это…, готова, – ответила Вероника и вышла из комнаты.

Марк прикрыл дверь, догнал девушку и взял ее под руку. В таком порядке они и спустились в гостиную. Торжественный, а потому, поздний обед был накрыт на большом овальном столе и вызывал должное уважение. Серебряные приборы, начищенные до блеска, отражали электрический свет и пару лучей близкого к закату солнца. Серебро пасовало хрусталю, да и остальная посуда не оскорбила бы своим присутствием стол какого-нибудь дворянина, эпохи Короля-солнца. А вот пахло…

Из кухни выпорхнула Регина, успевшая сменить не только наряд, но прическу. За то время, пока Вероника отсутствовала, Михаил Васильевич успел дозвониться до своего прямого начальника Ираклия Цахи, чтобы освободить себе вечер для домашнего общения. Теперь и он, выряженный ничуть не скромнее сына, только в несколько иных, более ярких оттенках, уже сидел за столом и колдовал над бутылкой, горлышко которой было залито сургучом. Вид у него был при этом такой счастливый, что девушке пришлось немного напрячься, чтобы по ее лицу не скользнула одна из ее едких улыбок.

Пока Марк и Вероника рассаживались, хозяин дома, наконец, справился с пробкой, а Регина подала ужин. Скинув миленький цветастый фартук, она продолжила исполнять обязанности хозяйки, стараясь при этом учесть интересы каждого участника трапезы. Вероника же, глядя на неспешную деятельность Регины, поняла вдруг, что жутко проголодалась. Но до того, как она взялась за вилку и ложку, ей пришлось вытерпеть еще одну паузу, тщательно изображая интерес и, едва ли не трепет, пока Михаил Васильевич подробно пересказывал историю, во всех ее деталях и подробностях, только что откупоренной бутылки. А потом пришлось согревать напиток в ладонях, размазывать его по стенкам бокала прочее. Чертыхаясь про себя, она, тем не менее, говорила необходимые в данном случае слова, демонстрировала принятые по такому случаю мины и искоса поглядывала на сотрапезников. Наконец, дело дошло и до еды, и вот тут Вероника испытала неожиданное разочарование…