Призрак Робин - Сквöзь этö окнö я не вижу зäкäт

– И твоя мечта сбылась?

– Не знаю, – Мори отрицательно покачал головой, – Хотя, наверное, всё же да. Но перед этим я хотел бы ещё кое-что рассказать Вам, а историю про мои путешествия оставим на потом, а то боюсь утомить Вас, – Мори дошёл до окна и прислонил ладонь к стеклу, – Такая погода напоминает мне моё детство. Сам я из Лапландии, родился в маленькой деревушке совсем недалеко от Рованиеми. Там и был тот самый особняк, о котором Вы говорили, тот, что подожгли. В детстве я мечтал погулять под дождём, но моя матушка, а затем и нянька с мачехой запрещали мне. Они боялись, что я заболею, а я и так болел постоянно. В отличие от других детей, я не был активным. Я несколько раз болел отитом, бронхитом и ларингитом. К тому же меня постоянно тошнило, мутило и кружилась голова, а перед глазами меня мучали тёмные пятна. От рождения я анемичен, из-за чего постоянно чувствовал себя отвратительно. Бывало такое, что я мог не есть несколько недель… И никто не мог помочь мне. Врачи сменялись из года в год, каждый обещал вылечить меня, но никому это так и не удалось. Однажды я сидел в своей комнате и смотрел на мир. Он был так близко, и в то же время так далеко от меня. Я наблюдал, как мои братья валялись в грязи, плескались в луже и пускали ручейки, а после длительной прогулки их ждали Карельские булочки и мунки с клубникой. У нас была сторожевая собака, которая всегда игралась с моими братьями. Она лаяла каждую ночь, пугая белок, это единственное, что я о ней помню. Мне даже кажется, что я никогда не гладил её. Наверное, для этой собаки я оказался бы чужаком. Осенью братья вместе с отцом и этой собакой ходили по грибы… Ну а я? А мне наняли гувернанток, которые учили меня шведскому, английскому, французскому, литературе, скрипке, политике и экономике. Но ничего из этого мне не было интересно. Я плохо учился, пропускал занятия в подвале, за что часто получал от отца. Родители потеряли надежду в меня, и всё внимание уделяли только братьям. Мачеха и не стеснялась называть меня обузой. Мне ни раз доставалось от неё. Она не любила своих пасынков, хотя при супруге на показ задабривала нас. Меня же она ненавидела больше всех.

Дело в том, что едва она попала в нашу семью, она всеми силами пыталась пихнуть нас в интернат. Для Сойни и Ристо это было чем-то особенным, и они были не против. Помню, как ещё за два месяца до отъезда в своей первый год учёбы в настоящей школе они уже собрали свои чемоданы. Правда меня такая участь не постигла. Врачи настояли на том, чтобы я оставался дома, и мачехе это явно не пришлось по душе.

Но я не жалею себя. Просто жил своей жизнью. Я знал, что рано или поздно мне удастся выбраться из своей тюрьмы, и мысль об этом позволяла мне с улыбкой засыпать по ночам.

Дома у меня было два друга. Сначала я подружился с поваром по имени Жан. Он был из Франции и едва говорил по-фински. Тогда я прогуливал занятия по экономике в подсобке, и тот меня нашёл. Он спросил: «Что ты здесь делаешь?» – Мори попытался изобразить французский акцент, – Я не знал, как ответить ему, но лишь потому, что не владел французский достаточно хорошо, чтобы объясниться. «Je me cache 6 6 Je me cache (с фр.) – я прячусь » – ответил я, и нырнул глубже в подсобку. Жан подошёл ко мне и сказал что-то в роде: «Занятия пропускать – плохое дело. Почему ты пропускаешь занятия?», – Мори вновь попытался изобразить французский акцент, чем очень развеселил меня, – Тогда я не сдержался и зарыдал. Я ждал, что меня накажут, отправят на занятия, донесут всё родителям, и меня вновь обзовут обузой и разочарованием семьи. Но, на моё удивление, Жан налил мне чаю и поделился со мной шоколадными пирожными. Первые дни наше общение не складывалось, потому что мы едва понимали друг друга. Тем не менее, с тех пор я начал усердно изучать французский язык. Жан часто готовил мне различные сладости, а по ночам приносил горячий шоколад. И хотя он был для меня лучиком надежды в моём королевстве тьмы, моим настоящим спасителем был другой человек.

Рейно Лахти был сыном давней подруги моей матери, Кирсти, что приходилась мне крёстной. После смерти матери они редко бывали у нас дома. Но однажды крёстная потеряла работу, и умоляла отца оставить её и сына у нас в качестве секретаря. Тот согласился, и с тех пор они жили у нас. Я сразу же подружился с Рейно, хотя мы и были совершенно разными. Я предпочитал молчать и всегда летал где-то в облаках, а Рейно напротив, он болтал без умолку и очень любил дразнить прислуг. То он нарочно принесёт в дом грязь и испачкает всю кухню, то подложит крысу ночью на кровать гувернантке. А когда его наказывали, он долго смеялся, восхваляя свои поступки. Почему он общался именно со мной, а не с моими братьями, до сих пор остаётся для меня загадкой. Сначала я думал, что он нашёл себе козла отпущения, и я так думал до тех пор, пока Рейно не стал заступаться за меня. Однажды Ристо решил украсть украшения мисс Лахти, обвинив во всём меня. У него это получилось, поэтому однажды вечером разъярённая Кирсти вместе с моим отцом вбежали в мою комнату и начали угрожать ремнём. Рейно и ещё совсем маленький Сойни держались где-то в стороне и смеялись. Я не понимал, что происходит, и от шока не мог ничего сказать. Когда отец начал замахиваться на меня, вбежал Рейно и принял удар на себя. В конце концов, вора так и не нашли, лишь спустя годы как-то за столом Ристо по пьяни сознался мне.

Мори рассказывал о своём детстве с приунылой улыбкой на лице, но она внезапно куда-то исчезла. Он посмотрел в окно, словно пытаясь там что-то найти.

– Однажды Рейно исчез, – наконец продолжил он, – Всей семьёй мы пытались найти его. Полицейские прочёсывали леса, дайверы исследовали болота и озёра, его так и не нашли. Это было самое страшное время в моей жизни. Братья врали, что он просто умер. Они любили в малейших деталях рассказывать мне, как тлеет его тело в болотах Финляндии, как черви ползают по его скелету. Я, само собой, не верил им, но где был Рейно?

Спустя несколько месяцев я и сам поверил, что смерть забрала его с собой. Но тогда я начал бояться, что и она за мной придёт. Я, бывало, не спал ночами. Прислушиваясь к едва слышимым шорохам, доносившимся из коридора, я прятался под одеяло и молил всевозможных богов, чтобы они защитили меня. Тогда, я, кстати, очень заинтересовался религией, но она мне не помогала справиться со страхом перед неизбежным.

И вот спустя полтора года он вернулся, так ничего и не сказав.

– И как же он вернулся?

– Честно… – Мори взглянул на свои ладони, – Я не помню. Он просто пришёл. Я был рад увидеть старого, и, наверное, единственного друга, к тому же он пришёл именно тогда, когда я как никогда был одинок. Но в нём что-то изменилось, и сначала я не понимал, что именно.