Майкл Терри - Лес

– Это свободная страна, не так ли? Вы не можете держать меня в этой больнице как заключенного! Я не сделал ничего плохого!

– Мистер Мендер, остановитесь немедленно! – слышал я за спиной строгий голос доктора Кемпбелла. – Не делайте глупостей, вы должны прислушиваться к тому, что говорю вам я, ваш лечащий врач!

– Прислушиваться к тебе? – взревел я, остановился и, развернувшись, с вызовом посмотрел на него. – Скажите, доктор, я умру, если не останусь здесь? Скажите, если я уйду отсюда прямо сейчас, мне грозит неминуемая смерть прямо за порогом этой больницы?

– Мистер Мендер, – начал было он раздраженным тоном, но я не дал ему продолжить и закричал:

– Не надо этой вашей идиотской напущенной вежливости! Скажите прямо, мне грозит смерть? Мое сердце перестанет биться, как только я окажусь на улице? Есть ли опасность, что моя голова разлетится на части от свежего наружного воздуха?

– Не совсем так, но…

– Вот видите! Вы сами только что подтвердили, что я буду жить! Мне совсем не обязательно находиться в вашей дерьмовой больнице! Вы не хотите выпускать меня отсюда только потому, что уже привыкли к тому, что моя страховая компания каждый месяц в течение последних двух лет переводит вам на счет очень даже приличную сумму денег, разве я не прав?

– Это абсолютный бред, – ответил твердо Кемпбелл. – Мистер Мендер, вы вышли из комы менее двадцати четырех часов назад, вы были без сознания два года, ваше тело…

– С моим телом все в полном порядке, – отмахнулся я, понимая, что он говорит правду, но не собираясь признаваться в этом. – Я чувствую себя чуть слабее, чем обычно, но я в форме!

– Если с вами что-нибудь случится дома, кто сможет оказать вам необходимую помощь?.. Вы живете один, кто присмотрит за вами? Мистер Мендер, я желаю вам только добра. Вернитесь, пожалуйста, в палату…

– Я провел два года на больничной койке, – выдавил я из себя, нетвердыми ногами делая шаг назад и опираясь спиной об стену. – Два года! Я не хочу больше находиться здесь! Я хочу вернуться к обычной жизни… Не пытайтесь остановить меня.

– Ну что ж, мистер Мендер, – вздохнул доктор. – Я приготовлю документы к выписке. Но помните о том, – он многозначительно посмотрел на меня, – что можете вернуться сюда в любой момент, если посчитаете это нужным.

– Со мной все будет хорошо, – проревел я, на самом деле чувствуя себя хреновее некуда. – Просто дайте мне те документы, которые я должен подписать, и я уберусь отсюда к чертовой матери! Я буду ждать вас на лавочке в сквере…

Он развернулся и, бормоча что-то себе под нос, направился по коридору, а я оторвался от стены и захромал к выходу. Как только стеклянные автоматические двери сдвинулись за моей спиной, я сразу же почувствовал на своем лице дуновение свежего и чистого воздуха. Боже, какое это наслаждение, вдохнуть наполненный ароматами лета воздух Миннесоты. Два года подряд я не дышал этим воздухом. Ни один штат от западного побережья до восточного не может похвастаться таким же свежим и чистым воздухом, как у нас, это я знаю наверняка. Размышляя об этом, я сел на стоящую в сквере перед больницей лавочку, закрыл глаза и стал делать глубокие вдохи и выдохи, пытаясь как можно скорее прочистить свои легкие от больничного запаха, который я так ненавидел.

Вдруг я услышал сильный одиночный выстрел. Не понимая, что происходит, я открыл глаза и с удивлением и страхом обнаружил, что нахожусь не в сквере у больницы, а в каком-то большом супермаркете. Придя в смятение, я судорожно начал бегать по широким проходам между стеллажами с самыми разнообразными товарами.

Вокруг никого.

Ни единой живой души.

Еще выстрел!

Через несколько секунд еще один!

Где-то совсем рядом, явно в стенах супермаркета.

– Где я? – выкрикнул я, оглядываясь в неописуемом ужасе. – Господи, где я?

Мне нужно срочно найти выход отсюда, мелькнула судорожная мысль, и я припустил еще сильнее вдоль полок в ту сторону где, как мне показалось, должен был быть выход.

Раздался еще один выстрел.

Я ошибся насчет выхода. Добежав до стены, воль которой тоже стояли стеллажи, я понял, что вместо выхода убежал к противоположной от него стене. Опасаясь стать жертвой невидимого мне стрелка, я снова огляделся и вдруг увидел лежащего на животе в огромной луже крови человека в оранжевой футболке. Кто-то из продавцов, мелькнула мысль. Подбежав к нему ближе, чтобы посмотреть, что с ним, я увидел на его спине огромную рваную и кровоточащую рану, но кроме этого его голова была разнесена в щепки, судя по всему, прицельным выстрелом из крупнокалиберного оружия с близкого расстояния.

Мертв.

Я перевернул его тело и увидел слева на его груди бейджик с именем «Алекс». Распрямившись во весь рост, я поднял глаза и вдруг…

Мое сердце замерло от страха и безысходности.

Я увидел прямо перед собой, метрах в пяти, девушку, которая целилась в меня из ружья. Почувствовав, как пересыхает мое горло, я немного отступил и нашел в себе силы пролепетать ей хриплым шепотом, поднимая руки:

– Нет… Нет… Не стреляй…

Она смотрела на меня холодным взглядом, а на ее лице блуждала довольная и надменная улыбка.

– Не стреляй… Я ничего не сделал…

Она ухмыльнулась и нажала на курок. Почувствовав, как раскаленный металл разрывает мою грудную клетку я закричал от нечеловеческой боли и…

Оглядевшись, я понял, что снова нахожусь на лавочке в сквере перед больницей… Чувствуя, как сильно колотится в груди мое сердце, я медленно встал и уставился на вход в главный корпус больницы, из которого вот-вот должен был появиться доктор с бумагами.

Что это было? Галлюцинация? Боже, какая она была явная… Мой мозг, вероятно, все еще маринуется в тех лекарствах, которыми они пичкали меня последние два года моей жизни, попытался я успокоить себя и найти этому видению хоть какое-то объяснение. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что, возможно, доктор был прав… Может мне следовало бы еще на некоторое время остаться в больнице?..

…На следующий день, находясь уже дома (боже, как я соскучился по дому), я сделал себе огромную чашку быстрорастворимого кофе и раскрыл газету, которую купил вчера вечером в небольшом сетевом магазинчике нашего района. Естественно, перелистнув очередную страницу, я быстро убедился, что там напечатан еще более унылый бред, чем на предыдущей и разочарованно покачал головой. Прошло два года, но в мире ничего не изменилось, и журналисты остались такими же идиотами, как и раньше. С ненавистью отшвырнув газету в сторону, я взял пульт и, расположившись на диване, начал раздраженно переключать каналы. Одни и те же рожи… Неужели за два года ни один из этих придурков не сдох? Да, с тоской подумал я, переведя взгляд на окно, за два года в мире совершенно ничего не изменилось.