Евгений Гришин - Укубун

В сентябре 1872 года, имея всего лишь пару фунтов в кармане и отсутствие перспектив найти работу в ближайшие несколько месяцев, я был вынужден переехать на окраину Лондона в район Ист-Энд. Проливной дождь, слякоть и промозглый ветер нисколько не прибавили мне настроения, когда я тащил свой небольшой, но тяжелый скарб по Скинворд-стрит в поисках дома № 32, где мне чудом удалось снять дешевую комнату. Я обещал хозяину дома, мистеру Брикману, быть раньше, но срочные дела задержали меня в центре города, и я опоздал к назначенному мне часу.

Уже стемнело, и сумерки делали расплывчатым всё, что находилось в двадцати ярдах от меня. Немногочисленные прохожие, кутаясь в шарфы и шали и тщетно прячась под хрупкими зонтами от струй беспощадного дождя, спешили по своим делам и не обращали на меня ни малейшего внимания.

Я брел по узкой улице, с одной стороны которой находились серые, с облупленными стенами, мрачные дома, а с другой – тянулись заросли плотного кустарника за покосившейся ржавой оградой. Я промок насквозь и уже начинал дрожать от холода: таких дождей, пожалуй, не было несколько лет. Пройдя еще ярдов тридцать, я остановился на очередном перекрестке и понял, что окончательно заблудился.

– Извините, сэр, – обратился я к спешащему по тротуару пожилому мужчине.

Тот слегка вздрогнул и хотел было пройти мимо, сделав вид, что не расслышал моего вопроса, но всё же остановился и окинул меня рассеянным взглядом.

– Не могли бы вы подсказать, – продолжил я, – как пройти к дому № 32? Я, по всей видимости, заблудился.

– Дом 32? – он наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить. – Нет… Но если вы скажете мне, имя владельца, то, возможно, я смогу вам помочь.

– Да, сэр, это мистер Брикман.

– Конечно, конечно… – легкая тень мелькнула в его серых глазах, но быстро пропала. – Вам нужно вернуться назад до следующего перекрестка и повернуть налево, в аллею. Идите прямо, и вы выйдете к дому.

– А как я его узнаю, сэр? – немного растерялся я.

– О, поверьте, вы не ошибетесь. Это единственный жилой дом в том квартале. – Он развернулся и, не дожидаясь благодарности, быстро зашагал прочь.

Вернувшись назад, я действительно увидел узкую аллею, ведущую вглубь кустарника за ржавой оградой. Проход был затянут густой растительностью – неудивительно, что в первый раз я прошел мимо и ничего не заметил.

Сумерки быстро сгущались, но впереди в отдалении виднелся дом с тускло освещенным крыльцом. Я тяжело вздохнул и двинулся туда.

Через камни мостовой пробивалась трава, а кое-где даже небольшие кусты – мне приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. По краям этой старой, заброшенной улицы стояли развалины домов с просевшими крышами и черными проемами разбитых окон. Наверное, этим постройкам был далеко не один десяток лет, и уж точно не один десяток лет они стояли одинокие и покинутые людьми. Между домами и за ними, образуя густую рощу, росли столетние буки с толстыми, могучими, но почему-то кривыми стволами и ветками, напоминающими скрюченные пальцы какого-то мифического чудовища.

С самым отвратительным настроением, мокрый до последней нитки, я подошел к освещенному масляным фонарем крыльцу и постучал в дверь. К моему удивлению, она быстро распахнулась, и из мрака прихожей проступило худое лицо старика.

– Мистер Тёрнер? – хриплый голос напоминал скрежет ржавых петель.

Я невольно поежился от этого голоса, но постарался не подать виду.

– Да, сэр, это я. А вы, должно быть, мистер Джон Брикман, сэр? Я не ошибся?

Старик суетливо отступил в сторону, пропуская меня внутрь.

– Нет, сэр, вы не ошиблись… Но только я – Элайза Брикман, а Джон – мой сын. Это он подал объявление о сдаче комнаты… Проходите, проходите, прошу вас, сэр… Я ждал вас немного раньше и поэтому не зажег лампу… Одну минутку…

Я зашел в дом, поставил мокрые вещи на пол и прикрыл дверь. Шум дождя немного стих. Я вытер лицо и лоб ладонью и огляделся. Большую гостиную освещала одинокая свеча, стоявшая на полке древнего камина. В полумраке угадывались очертания кухни и грубой лестницы, ведущей на второй этаж. Низкий, закопченный потолок, неровные стены, местами с трещинами и обвалившейся штукатуркой, прорези узких окон…

Тем временем хозяин зажег большую керосиновую лампу с зеленым абажуром. Стало светлее, и я смог разглядеть старика. Скорее, он производил отталкивающее впечатление: седые спутанные волосы, неряшливая одежда, немного дрожащие руки с длинными скрюченными пальцами и неровными желтыми ногтями. Резкие черты его лица, особенно блеклые серые глаза, как мне показалось, говорили о хитрости и жадности.

– Пойдемте, сэр, я покажу вам вашу комнату, а завтра придет мой сын и расскажет вам всё остальное. – Старик взял с камина свечу и направился в сторону одной из комнат на первом этаже.

– А вы сами разве не здесь живете, сэр? – удивился я, следуя за ним.

– Нет, сэр, я с сыном живу недалеко в соседнем квартале, а тут мы только сдаем комнаты.

– Здесь есть еще жильцы? – осторожно поинтересовался я.

– Кроме вас, сэр, никого сейчас нет. Слишком мало желающих снять нашу лачугу. Поэтому, пока дом полностью в вашем распоряжении.

Пламя свечи отбрасывало на потолок и стены неровные, причудливые тени. Мы подошли к двери, старик открыл ее и скрылся в темноте.

– Минуту, сэр, – раздался его голос.

Чиркнула спичка, и комната осветилась мягким, но тусклым светом лампы.

– Проходите, сэр.

Вопреки моим ожиданиям, комната оказалась достаточно чистой, несмотря на то, что всё в ней было затронуто временем: и стены, и пол, и потолок. Из мебели в комнате были лишь деревянная кровать, небольшой грубо обструганный стол и такой же стул. Круглое маленькое оконце, завешенное куском мешковины, выходило на задний двор, но на улице уже было так темно, что я ничего не смог разглядеть. К тому же начался сильный ливень, и струи дождя барабанили по стеклу.

– Ключ от входной двери здесь, на столе, сэр, – старик посмотрел на меня выжидающе: было видно, что ему уже очень хочется уйти.

– Да, мистер Брикман, спасибо. Я вас больше не задерживаю.

– Благодарю, сэр. Спокойной вам ночи. Джон заглянет к вам завтра после полудня.

Старик развернулся и вышел из комнаты. Послышались его шаркающие шаги через гостиную, потом хлопнула входная дверь, повернулся ключ, и всё стихло. Дом погрузился в тишину.

Нелегкий день утомил меня, поэтому я просто рухнул в постель и сразу уснул сном младенца под шум дождя и раскаты грома. Мое положение уже не казалось мне таким ужасным. О Боже, как я ошибался…