Елена Григорьева - Пятый уровень

Но минут за двадцать они с Рашидом прошли весь коридор, обшарили все открытые комнаты. Некоторые оказались большими, хоть и абсолютно пустыми, разве что с парой матрасов и обрывками газет на полу, другие – всего лишь чуланами, но пострадавших там не было. Пару раз щёлкала рация. Роман думал, что другие двойки кого-то нашли, и надо бежать им на помощь. Но динамик молчал, как будто кто-то нажимал кнопку вызова и тут же её отпускал. Тогда Роман спрашивал: «Кирилл, Витя, что у вас?» – но в ответ раздавалось только: «Пока ничего, отбой». А когда они с Рашидом дошли до конца коридора, парень временно забыл обо всём. Он замер на месте, восхищённо уставившись вперёд.

Невероятный витраж из стеклоблоков занимал всю стену, в которую упирались коридоры. Блоки были не одинаковые, как в обычных советских зданиях, а разноцветные: синие, голубые, коричневые (цвета йода), изумрудно-зелёные – и свет с улицы, проникая сквозь них, играл в пыльном холодном воздухе фантастическими яркими бликами.

– Вот те раз! – не удержался даже тёртый Рашид. – Это что за советская красота?

Роман с жадностью обозревал её сквозь защитное стекло маски, задрав голову, на сколько позволяли крепления. Его кольнуло дежавю. Словно он, как в детстве, смотрит на солнце сквозь осколки бутылочного стекла. Расцвеченные слои воздуха кружатся вокруг него, перемешиваясь и посверкивая то ли плотной пылевой взвесью, то ли иными примесями, каковых, впрочем, согласно анализатору, было не так уж много.

Что-то тихо шикнуло в маске. Роман рефлекторно дёрнул руку вверх, но его вдруг повело. Цветные блики колыхнулись, закручиваясь спиралью, и в глазах стало быстро темнеть. Парень пошатнулся, тряхнул головой.

Всё исчезло. И не так, как это бывает после головокружения, когда голова болит, а в ушах остаётся звон. Всё ушло совсем, и перед Романом опять была только цветовая мозаика, а не мистическая круговерть света, увлекающая за собой.

Парень украдкой оглянулся: «Рашид не заметил?» Похоже, что нет. Он и не смотрел на Романа, так что можно было не опасаться – назад не отправит (была у старшего по опыту спасателя и такая сила). А тут как раз из коридора справа вышли Даня с Кириллом и тоже уставились на витраж.

– Красиво, красиво… – пробурчал в маску Роман. – Никого не нашли?

– Не, – отозвался Кирилл. – Может, у первых что?

А ведь первая группа спасателей так и не появилась перед волшебным витражом. Роман снял с пояса рацию и нажал на вызов.

– Витя, приём!

Но рация отозвалась только трескучей статикой.

Он повторил попытку. Потом переключился на командира.

– Они в подвале, – рассеянно бросил тот. – Там не ловит.

– Подвал? Какой подвал? Приём!

– Да там… На входе слева… Отбой.

«Значит проглядел я подвал…» – с досадой подумал Роман.

– Все за мной! – скомандовал он, и четвёрка двинулась по левому коридору.

Дверь подвала оказалась выбита – болталась на одной петле. А рядом валялась какая-то белая пластмасска. Не похоже, что вынос двери был работой аккуратных Вити с Колей. Да и шума в этих гулких коридорах вроде бы не слышалось.

«Что ж, возможно, мы уже близко к цели».

– Вить, приём! Где вы? – громко позвал Рашид, по привычке нажав на вызов.

Ни звука. Только эхо от голых стен. Группа побежала вперёд, роняя себе под ноги дрожащие лучи фонарей.

Сбоку была оцинкованная дверь, а дальше коридор уходил в черноту. Роман быстро скомандовал:

– Даня, прямо! Рашид, за мной! – и толкнул приоткрытую дверь.

***

Прошло, наверное, больше часа. Попыток выломать дверь я не предпринимал, хоть возможность, безусловно, была. Но я ещё не созрел до того, чтобы пойти по головам здешних обитателей. Да и, пожалуй, не стоило переоценивать свои силы, вспоминая разъярённую бабку и толпу бомжей. Снова без толку проверив телефон, я понял, что мне надо отлить, и, раз ничего другого не осталось, отошёл в противоположный угол, чтобы не сидеть потом в собственной луже. Когда я уже начал своё «мокрое дело», вдруг услышал за спиной стук. Нервно дёрнувшись, я оглянулся и незапланированно сильно облил стену. А увидев, что происходит, так рванул молнию ширинки, что прищемил всё что можно.

Крышка гроба приподнялась, как-то нерешительно сдвинулась, вновь опустилась, а затем с шорохом поехала вбок.

«Как там было в страшилке? Мальчик залез под стулья, и его не нашли?»

Крышка с грохотом свалилась мне под ноги, и из гроба поднялся, садясь в нём, абсолютно голый мужик.

«Это он! Тот бомж с костяной дубиной!»

Не знаю, как я узнал его – наверное, по клочковатой чёрной бороде. Вот только теперь он ничуть не походил на обычного бомжа – пусть и запущенного, но живого человека. Нет, сейчас он полностью соответствовал своему ложу: его тело было абсолютно серым, каким-то рыхлым и пористым – словно покрытым пеплом, и совершенно иссушенным, с чётко выступившим барельефом костей. Вокруг суставов кожа сморщилась и неестественно обвисла, словно сильно растянутые кузнечные меха.

«Милая парочка они с бабкой!» – пронеслась в мозгу шизоидная мысль.

Зловещая фигура медленно повернулась в гробу и неуклюже перекинула ногу через его край. Под весом тела гроб качнулся, грозя опрокинуться, но оживший труп неожиданно лихо спружинился и спрыгнул на пол. На меня уставились мутные, подёрнутые белой плёнкой глаза. Я попятился и упёрся в соседнюю стену, как-то сумев шмыгнуть вбок.

Это тело не кричало, как бабка, а просто методично бросалось, широко загребая руками, не меняя сосредоточенно-каменного выражения лица. Удивительно, но я успевал уклоняться, ускользая в последний момент, перелетая от стены к стене, врезаясь в них плечами, отталкиваясь, разворачиваясь и бросаясь вбок. Оказавшись отгороженным от противника табуретками, я пнул гроб в торец.

Гроб ударил мертвеца в пах, но это не вызвало ожидаемого эффекта. Мумия осела на пол, но тут же вскочила на ноги, легко сбросив с себя деревянный ящик. А я успел наклониться и схватить по табурету в обе руки, крепко сжав угловатые ножки и выставив их сиденьями вперёд, как щит. Слегка помешкав, мертвец сделал широченный шаг, легко переступив через гроб с крышкой, и вновь кинулся на меня. Решив больше не церемониться, я оставил один табурет для защиты и, качественно замахнувшись вторым, со всей дури долбанул труп по башке.

Снести её с плеч я не смог, даже с ног мертвеца не сбил. Но «неизгладимый след» всё-таки оставил: кожа на его щеке содралась, показав месиво вялых, бледных, словно вываренных мышц. Труп скособочился и замотал головой, словно «перезагружаясь», а потом опять метнулся вперёд, вырвав у меня табурет и разбив его в щепки об стену. Изо всех сил я вцепился в другой и нацелил его на врага.

Продолжения ждать не пришлось. Тело тут же схватило сиденье и дёрнуло его на себя, да с такой силой, что я лишь чудом успел выставить вперёд ногу, чтобы не упасть. Отчаянно потянув табурет обратно, я повис на нём всем своим весом, не желая расставаться с последним оружием и надеясь вывести врага из равновесия.