Олег Михеев - Paint it black

Пройдя мимо газетного киоска, я очень скоро оказался на проспекте. Это наверно была одна из самых оживленных улиц города. Множество горожан и приезжих заполнили тротуары. Мне даже стало комфортней от присутствия людей. Они кивали и улыбались мне, я делал тоже самое и уже не чувствовал себя одиноким. Я рассматривал попадавшихся мне девушек. Многие из них выглядели мило и симпатично, и я снова почувствовал себя странно, поняв, что они вызывают во мне не только сексуальный интерес. За каждой из них я смог что-то разглядеть, чего не видел прежде за фасадом симпатичной мордашки и ладно скроенного тела.

Ноги словно сами вели меня к «Синематик Илюзьен», я это понял, когда оказался уже совсем близко. Я прошел по аллее к зданию с музеем и купил билет. Сегодня был последний день ретроспективы Радова. Посмотрев расписание, я увидел, что первый фильм вот-вот закончится, а следующий начнется через двадцать минут. У меня было время чтобы снова посетить музей.

Я поприветствовал человека с усами и сразу направился к Золтару. Возле него никого не было, и он словно звал меня подмигивая разноцветными лампами. Я не помню сколько раз опустил монетку в аппарат, но много и каждый раз она выскакивала обратно, а Золтар продолжал подмигивать, словно насмехаясь на до мной. Сегодня магии не случилось. Я рассеянно прошел мимо экспонатов к выходу и вернулся в фойе.

Еще было немного времени, и я зашел в буфет. За нашим столиком сидела совсем юная пара. Они казались радостными и счастливыми, оживленно переговариваясь. Мне стало интересно выглядели мы с Катариной парой, когда сидели там вчера. Скорее всего да. Чтобы стало бы с нами дальше не покинь она Серебряные Холмы? Гадать об этом не имело смысла. Катарина уехала и все осталось в прошлом. Я попросил стакан минеральной воды и, выпив ее за стойкой, отправился в кинозал.

Едва я уселся в кресло начался сеанс. Появились титры «Сломанная вера». Это был второй фильм Божимира и первый, где снялась Катарина. Тогда ей было всего девятнадцать лет. Фильм оказался, не похожим на те картины Радова, что я посмотрел раньше и оставил тяжелое впечатление. Отчаяние и безысходность словно наполнили кинозал, заставив меня стиснуть зубы. Я не любил такие фильмы и, не потому что они плохо сняты, напротив каждый кадр, каждое слово цепляли за живое. Но вопиющая жестокость и несправедливость оставляли сильный осадок, который отравлял все хорошее, что покоилось у меня внутри. Я знал, что сцены этого фильма надолго останутся во мне в отличие от большинства блокбастеров, которые почти стирались через несколько месяцев или даже недель.

Оказавшись на улице, я почувствовал облечение, словно оставил часть этого кошмара в стенах кинотеатра. Странный у меня получался день. Как только я остался один, померкли краски окружающего меня мира. Как-будто они исчезли вместе с Катариной. Сначала путеводитель с его мрачным 1903 годом, потом фильм, который я совсем не ожидал увидеть. Я очень надеялся, что поблизости не окажется нового покойника или назойливых теней.

Не зная куда пойти, я просто брел по незнакомой улочке, надеясь, что ноги сами приведут куда нужно и они привели. Минут через двадцать я увидел знакомую вывеску «Лепрекон». Не задумываясь, я зашел в паб. Посетителей оказалось больше, чем в прошлый раз, но один из столиков пустовал. Я хотел было пойти к нему, пока бармен не поприветствовал меня.

– Не думал, что увижу вас так скоро. – сказал он.

– Я тоже. – ответил я, – если так и дальше будет продолжаться, я наверно сопьюсь. Дайте мне виски, что в прошлый раз.

Я уселся за стойку, а бармен поставил передо мной стакан и початую бутылку.

– Ваша вчерашняя, – сказал он, – я приберег ее. Как начет рагу? Хорошая выпивка требует хорошей закуски.

– Спасибо, не откажусь.

Бармен отошел на кухню и вскоре вернулся. Он облокотился на стойку возле меня.

– Вы не против я тут постою рядом с вами? Мне кажется, у вас была прекрасная ночь, а день опять пошел наперекосяк. Если я могу чем помочь буду только рад.

– Вы точно бармен, а не экстрасенс? – спросил я.

– Потомственный бармен. Мой дед открыл этот паб в сорок шестом. Я стою за этой стойкой около тридцати лет и поверьте многое написано на лицах посетителей.

– Все действительно так просто?

– Вы удивитесь, но в жизни вообще все просто. Мы сами веками усложняли ее, чтобы нажить множество проблем. Я вижу, что вы не пьяница, но вам сейчас некуда пойти и не с кем поговорить.

– Тут вы правы, у меня нет знакомых в этом городе. Я вообще можно сказать случайно здесь оказался.

Бармен на время задумался, машинально протирая стакан. Сейчас он был похож больше на какого-нибудь актера провинциального театра, чем на бармена. Я невольно улыбнулся, потому что понял, что не имею представления как, выглядят бармены или провинциальные актеры. Бармены мне больше встречались молодые с модными стрижками из «барбер шопа» и они не имели ни чего общего со старыми ирландскими пабами. Я налил вторую порцию, но пить не стал в ожидании хваленого рагу. Бармен наконец оставил в покое сияющий стакан и посмотрел мне в глаза.

– Не случайно. – сказал он, – Сюда часто приезжают компании, пары или семьи. Одиночки как вы редко оказываются здесь просто так.

– Что-то похожее мне совсем недавно говорили. Про компании и пары. В случайности я тоже не очень верю, но и зачем я здесь мне не ясно. Моя знакомая девушка пригласила меня сюда. Я приехал и жду кода она появится.

Бармен рассмеялся.

– Всегда замешана женщина. – сказал он. – На минуту покину вас.

Бармен удалился на кухню, а я принялся разглядывать полки с напитками. Более десятка сортов виски бурбона и бренди из разных уголков королевства. Многие из них я пробовал, но все равно предпочитал коньяк. Так получилось, что помимо отменного вкуса он всегда мне напоминал о времени, которое я провел в горах. При мне всегда была плоская титановая фляга наполненная Курвуазье или чем-то похожим, она и сейчас лежала в моем рюкзаке, только пустая.

Немного обособленно, за кранами для розлива пива, была небольшая полка почти без спиртного. Там стояла одинокая бутыль не понятно с чем. За ней фигурка лепрекона сидящего на сундучке. Она была выкрашена в традиционные цвета зеленый кафтан и брючки, рыжая борода во все его довольное лицо и черные туфельки с золотыми пряжками. Лепрекон вытянул вперед ручки, словно сжимая руль, только вместо него была самая настоящая золотая монета, размером примерно с дюйм. Сразу за лепреконом стояла еще одна фигурка темно-красного цвета. Это был нищий старик, сидевший на земле с подтянутыми ногами и опершийся подбородком на колени. Он сомкнул руки, сцепив костлявые пальцы, а между раздвинутых босых ступней стояла кружка для пожертвований. Интересное соседство, богатство и нищета уживались на одной полке.