Юлия Лялина - Отражение сна

Клац… клац… клац… Дзынь! Печатная машинка – тяжёлая, тугая, звонкая – появилась в доме как инструмент для подготовки научных статей, а заодно стала детской игрушкой. Придумываешь строчку, приносишь родителям бумагу и карандаш, чтобы записали её печатными буквами (прописные читать ещё не умеешь), отыскиваешь нужные буквы на клавишах машинки – и вот мысль переносится из головы на бумагу, превращается в текст, «настоящий», почти как в книжках. Магия! Пускай даже этот текст состоит всего-то из десятка слов и посвящён рифмованию слов «Винни-Пух» и «лопух».

Следующий шаг – лет через шесть. Здесь уже не Винни-Пух, а аж целый апокалипсис: история о том, как планете грозит гибель от взрыва звезды, а потом внезапно не грозит. И уже не одна строчка, а несколько страниц.

Подростковый возраст подкинул идею, как превратить свою любовь к текстам в работу. Дочь физиков, уродившаяся махровым гуманитарием, решила стать журналистом. И стала: окончила журфак МГУ, больше 10 лет проработала по специальности. А затем дозрела до того, чтобы не только редактировать чужие тексты, обозревать чужие произведения, играть с чужими персонажами, но и создавать что-то своё. Тогда написала свою первую книгу – «Отражение сна».

Предложение поработать на выходных – штука неприятная, но привычная. Предложение поработать во сне – непривычное абсолютно. Настолько бредовое, что даже интересное. Сейчас было сложно вспомнить, с чего этот полночный бред начался. Одно было ясно наверняка: он даже не думал заканчиваться.

Марина, проигнорировав пушистое касание подплывшей рыбы, украдкой вдавила ногти в ладонь – сильно, но безрезультатно. Комната, наполненная то ли воздухом, в котором можно плавать, то ли водой, которой можно дышать, никуда не делась. Как не делся и собеседник – выглядевший словно пришелец из прошлого и говоривший словно гость из будущего. Точнее, в речи у него были и новые, и старые слова, смешивавшиеся между собой в странный коктейль. А смысл этих слов, словечек, а иногда и словес сводился к тому, до чего современная наука ещё не дошла. Впрочем, в науке ли нужно было искать ответ?

– И каков же принцип действия… – Марина широким жестом обвела комнату, собеседника, плавающе-летающих тварей, струившийся из ниоткуда свет, стараясь подобрать умное определение; но ничего не подобралось. – …м-м-м, всего этого?

– Резонный вопрос! – собеседник одобрительно кивнул. – С ответа на оный мы и начнём следующий этап ассессмента.

– А почему не продолжим этот? – раздразнённое любопытство взбунтовалось против шехерезадских уловок. К тому же не хотелось уходить, не поняв, о чём они договорились. Что такое «ассессмент»? Слово вроде знакомое… Угнетение? А, нет, это харассмент. Тогда что-то типа собеседования?

– Я бы и рад, но увы, вам пора.

– Куда? Почему?..

Вместо ответа собеседник указал на очередную рыбу. Она была ещё назойливее предыдущей и как раз наворачивала очередной круг около Марининой головы, будто назначила ту планетой, а себя – орбитальным спутником. Проплыла перед глазами, приблизилась к уху… и запела.

Хлопок, ещё хлопок… Есть! С третьего раза ладонь приземлилась на смартфон. Марина наощупь отключила песню-будильник – когда-то любимую, а теперь осточертевшую, но слишком привычную, чтобы от неё избавиться.

Остальное тоже шло своим чередом: обычное начало обычного дня. Помыться, позавтракать, сесть за компьютер и погрузиться в работу, от которой нельзя спрятаться дома, потому что она живёт прямо в этом самом доме, на столе в пяти шагах от кровати: с недавних пор Марина работала удалённо.

Дело за делом, как шаг за шагом. Однако споткнуться можно даже на давно протоптанной тропе. Стоило только прикрыть глаза, чтобы дать им отдых от экрана, как из секунды темноты, словно кит из капли воды, вынырнул забытый сон. Такой цветной, подробный, манящий, что просто не имел права быть правдой.

Марина вспомнила всё, что случилось прошлой ночью, воспоминание пронеслось у неё перед глазами, как фильм, поставленный на быструю перемотку.

Начался-то сон банально: Марина работала, склонившись над планшетом и как раз дорисовывая последнюю деталь. И тут – плюх! – по экрану растеклась здоровенная клякса. Капнувшая с кисти, в которую превратилось электронное перо. Наяву следовало бы метнуться за салфеткой и протереть экран, но у снов своя логика. Марина заворожённо смотрела на переливы краски, влажно блестевшей на кисти и, кажется, мерцавшей. Такой сразу захотелось раскрасить ногти… нет, руки целиком… нет, всё тело! Марина взяла кисть поудобнее и принялась за дело. Вдоль блёклых и гладких линий вен протянулись другие линии – разноцветные и витиеватые, складывавшиеся в какой-то орнамент. На ступнях расцвели живописные цветы. На глазах… так, стоп. Не перебор ли это – вслед за веками разрисовывать глазные яблоки? Но повинуясь искажённой логике сна – или наваждению, Марина занесла кисть над левым глазом. И даже не моргнула, когда с кисти сорвалась очередная густая капля, которая тут же лишила её зрения. Правда, всего на мгновение: когда Марина проморгалась, вокруг была комната-аквариум, напротив – незнакомец, а впереди – смутные, но интригующие перспективы.

Раньше сны казались чем-то вроде фильма в 4D-кинотеатре – увлекательным аттракционом, который существует лишь в голове своего зрителя. Теперь они, если туманные намёки незнакомца были правдивы, могли оказаться чем-то вроде параллельного мира или глобальной сети. Есть интернет – а это пусть будет сомнинет.

…ах да, «если». Разогнавшееся воображение на полном ходу врезалось в скепсис. Почти наверняка не было никакого незнакомца, а был всего-навсего очередной сон – более подробный, лучше запомнившийся, но и только.

Ещё пара процентов вероятности приходилась на гипноз или розыгрыш. Впрочем, некому и незачем было такое делать. Да и сложно: одно дело – подбросить канцелярскую кнопку на чужой стул, и совсем другое – подбросить сновидение в чужую голову.

Пожалуй, был всего один способ прояснить ситуацию – и Марина собиралась им воспользоваться.

Не каждый понедельник бывает таким продуктивным, какой стала эта пятница: вся текучка была разобрана, детали побочного заказа обсуждены, эскизы сделаны. Но работа – коварная вещь: когда силы на исходе, она наваливается со всех сторон, зато если вы сами хотите погрузиться в неё, чтобы отвлечься от чего-нибудь (например, от смеси тревоги и предвкушения, наполняющей тело покалывающей щекоткой, словно вместо крови по венам побежало шампанское), она совершает почти невозможное – вдруг берёт и заканчивается. По крайней мере, до следующего трудового дня.