Андрей Дашков - Обманутый

О мрачном приключении герцога и Лаины если еще не знали, то по крайней мере догадывались, – их вид говорил сам за себя. Но и дочь Згида не молчала. В конце концов некоторые странности в поведении Йерда были приписаны пережитому им за последние несколько дней. Герцогу предложили занять карету наместника Згида и процессия, более не задерживаясь, двинулась вглубь колодца.

...Йерд устало полулежал на обтянутом мехом сидении. Лаина была рядом и на ее лице отражалось радостное возбуждение. Он смотрел на нее и почти завидовал этой женщине – она возвращалась домой.

Слева тянулась бесконечная круговая стена колодца, справа открывалась пропасть, затянутая белесым туманом. По мере того, как карета опускалась глубже, туман все больше сгущался, пока не стал непроницаемым. Карета неслась сквозь эту молочную пелену с угрожающей скоростью и Йерд понял, что возница и лошади вообще не нуждаются в свете.

Спустя некоторое время звуки стали гулкими и воцарилась почти полная тьма – экипаж свернул в один из боковых ходов. Редкие вспышки света, запах дыма и спертый воздух подземелья... Когда карета, наконец, остановилась и один из слуг открыл дверцу, Сенор увидел людей, рядом с которыми ему предстояло провести большую часть своей жизни. Среди них были четыре придворных шамана, живших в четырех углах колодца Тагрир и охранявших его с четырех сторон света. Их лица и слабый ток отражений многое сказали герцогу. Вполне возможно, они обладали какой-то силой и влиянием, но для него они были просто шарлатанами.

Он понял также, что ему придется смириться с постоянным обществом стайки жирных евнухов, готовых выполнить любую прихоть хозяина.

Йерд увидел своих военачальников, мрачных и чем-то подавленных. Те из придворных, кто знал толк в оружии, с пристальным и неприкрытым интересом рассматривали меч герцога и металлические когти Шакала на его поясе.

Сенора провели по обширным подземным галереям, освещенным факелами, к покоям, которые, по его мнению, больше подходили для оргий, нежели для отдыха.

Черные свечи едва разгоняли мрак; в больших бронзовых кадильницах курились благовония. Свод пещеры терялся в темноте, но с него свисали щиты, подвешенные на металлических цепях и уставленные драгоценной посудой. Здесь было полно еды и питья, но и то, и другое имело непривычный для герцога резкий запах. Сейчас Йерд был так голоден, что это не могло его остановить. Он жадно набросился на пищу, что было, по-видимому, сигналом приступить к трапезе и для его приближенных.

Спустя недолгое время большинство из них уже были явно навеселе. Йерд отыскал глазами Лаину и отметил про себя, что теперь она выглядит значительно лучше. Утолив голод, он осмотрелся и понял, что это и есть покои герцога. Тяжелые драпировки из темного бархата скрывали стены, а полы были устланы шкурами с длинным рыжим мехом. Такими же шкурами были покрыты возвышения из черного дерева, такого древнего, что оно казалось превратившимся в камень. Возвышения служили ничем иным, как постелями.

Бронзовые светильники медленно покачивались на покрывшихся патиной цепях. В воздухе пещеры разливался пьянящий аромат каких-то зелий. Йерд видел, что кое-кто из придворных вдыхает густой зеленоватый дым кадильниц. Женщина с обнаженной грудью медленно прошла мимо него. В полумраке подземелья ее губы и соски казались почти черными.

Герцог был сыт и теперь замечал многое. Он смотрел на больших многоногих насекомых, ползавших на полу пещеры правильными колоннами, и никто из людей колодца не смел помешать им. Дороги насекомых были выложены полудрагоценными камнями и очерчены линиями, мерцавшими в темноте. В этом призрачном сиянии, придававшем всему происходящему оттенок нереального, они неустанно ползли и ползли, охраняемые высшими существами, сделавшими их предметом своего извращенного поклонения...

Сенор увидел, что Лаина полулежит на одном из возвышений, устланных шкурами, и пристально смотрит на него. Этот взгляд был совершенно недвусмысленным. В колеблющемся свете свечей ее кожа казалась полированной бронзой.

Герцогу понадобилось некоторое время, чтобы понять, – приближенные не собираются оставлять его наедине с дочерью Згида. Шаманы восседали по углам пещеры, отрешенно глядя в пустоту, как будто улавливали легчайшие отражения зла. Евнухи равнодушно бродили между щитами, время от времени меняя черные свечи в подсвечниках. Лаина ненадолго удалилась и вернулась в белой накидке, перетянутой в талии кожаным ремнем. Ее губы были подведены чем-то темным, а на щеках проступил неестественный румянец. Сенор видел, что под накидкой ничего нет.

Лаина подошла к нему, медленно расстегнула ремни и сняла с него оружие и хитиновые доспехи. Герцог в легком замешательстве огляделся вокруг и увидел среди безразличных стражников и евнухов обнаженные тела, утопавшие в мехах.

Обычай предаваться любви на глазах у других вначале показался Сенору диким и ненужным, но потом он вспомнил, что ему остается только привыкать к обычаям и нравам своего собственного мира, какими бы странными они не были.

Он почувствовал ласковые руки Лаины на своей груди и впервые с легкой неприязнью подумал о ее выносливости и возможной ненасытности.

Сенору казалось, что ему безразлично все, кроме сна, но он ошибался. Тепло пещеры и близкие ласки других сделали свое дело... Однако прежде он позволил слугам выкупать себя в бассейне, выдолбленном внутри зеленого грота и наполненном горячей водой. Несмотря на усталость, старая привычка заставляла его быть настороже. Он перебирал в уме любые возможные угрозы: яд, удавка, кинжал в спину, смертельная болезнь... Но отражения безмолвствовали, а опасность казалась далекой и слишком смутной. Она осталась наверху, затаилась где-то среди мрачных гор на горизонте; вокруг Йерда сейчас были те, кому она угрожала не меньше, чем самому герцогу.

С его тела смыли омерзительные следы, оставленные полуразложившимися телами глонгов, грязь, слизь и запекшуюся кровь. Он ощутил сладкую истому.

Впервые с того момента, как он вошел в Тень, он был с обыкновенной смертной женщиной и впервые позволил себе не думать ни о чем другом. Желание, долго дремавшее в нем, внезапно охватило его и сделало Йерда требовательным и страстным. Лаина отвечала ему нежно и умело.

Лишь насытившись женщиной, он избавился от тягостного напряжения, превращавшего его возвращение в муку. Подозрительный узник в его голове молчал. Сенор испытал бесконечное облегчение и понял, что не нужно спешить. Больше было некуда идти...

Он ощущал рядом с собой прохладное податливое тело Лаины. Теперь в их распоряжении было много времени, все его владения и вся его жизнь...