Людмила Потапчук - Это я, смерть

– Эк вы, горюшки, – весело гудит баба Тина, обнаружив, что девчонки засыпали разгрызенными вишневыми косточками весь угол стола.

Потом обе идут в коридор. Он длинный и в нем можно играть в догонялки, если забегать еще и на кухню. Однако вскоре появляется баба Тина и заявляет, что нечего тут топать, как слоны, а то сейчас соседи придут.

– Идите вон к Вовке, – машет она коричневой рукой. – Вовка! Возьмите девчонок к себе, чего вы там закрылись.

– Да что им там делать, – говорит Заина мама, выходя в коридор вслед за бабой Тиной. – Путь вон гулять идут.

Гулять с Заей очень здорово. Девочки играют в сказку: представляют себя принцессами, живущими на соседних планетах, и по очереди летают друг к другу в гости. Аришина планета находится в песочнице, а Заина – под горкой, поэтому Аришино инопланетное угощение для гостьи – куличики из песка, а Заина снедь состоит в основном из камушков. Потом обе отправляются на космическом корабле в путешествие к далекой звезде, где живут принцы, – летят, чтобы выбрать себе женихов. Далекая звезда находится в соседнем дворе; ходить туда девочкам запретили, и от этого еще веселее. Там, на далекой звезде, и застает их ливень – внезапный и бурный, как метеоритный дождь.

Дома у тети Анечки их обтирают мохнатыми полотенцами и поят горячим чаем. Взрослые уже выпили и теперь поют песни, и сидеть с ними скучно. На кухню нельзя – туда ходят курить мужчины и никакая открытая форточка не справляется с синим дымом. На улицу нельзя – там еще дождь. Они выбегают было в коридор, но за ними тут же направляется баба Тина, говорит, что не даст им тут топотать, что они горюшки, а потом решительно барабанит в Вовину комнату, и выходит хмурый Вова в майке и трениках, и говорит: «Ладно, ладно».

Девочки сидят на каком-то старом сундуке и шепчутся, а Вова и его белесый приятель заняли диван и крутят приемник. Лицо у приятеля такое, как будто его немного потерли ластиком, – немного размытое. Но не очень противное. Если сесть на сундук с ногами и прислониться спиной к стенке, то Вову и белесого загораживает шкаф и можно представить, что их нет.

Ариша спокойна, ей интересно с Заей. Зае, кажется, можно рассказать все что угодно, она поймет. Ариша решается.

– А ты, – спрашивает она шепотом, – можешь себе представить, что Вселенная бесконечна?

Зая озадаченно смотрит на нее.

– Да могу, а что? – говорит она.

Ариша проникается к ней еще большим уважением.

– А я, – признается она, – никак не могу.

Все, думает Ариша, теперь Зая знает мою страшную тайну. Пусть только она не подумает, что я глупая.

И тут Вова и белесый появляются из-за шкафа.

– В игру играем? – говорит Вова.

– А в какую? – радостно спрашивает Зая, и глаза у нее загораются.

– А секрет! – подмигивает Вова. И они с белесым, хохоча, хватают Аришу за руки и за ноги и несут к дивану.

– А ты спрячься, – говорит он выглянувшей из-за шкафа Зае, – и не подглядывай.

Зая хлопает в ладошки и хохочет от радости, и тут же прячется за шкаф. Вовин приятель тоже хохочет. И Ариша хохочет с ними заодно, сама не понимая почему. В конце концов, всем весело, говорит она себе, значит, все нормально. Значит, и по правде все так делают.

Вова слезает с нее быстрее обычного.

– Давай ты, – говорит он белесому.

Белесый, однако, не спешит. Он озадачено смотрит на Аришины расцарапанные коленки.

– Не, – говорит он.

– Да ладно, – говорит Вова.

– А ребенка не будет? – тихо спрашивает белесый.

– Какой ребенок! – громко отвечает Вова и хохочет.

– Какой ребенок! – повторяет Ариша и тоже хохочет, хотя ничего не понимает и вообще ей не очень весело.

– Не, – говорит белесый.

Тогда Аришу, по-прежнему хохочущую, относят на сундук, а вместо нее берут за руки и за ноги восхищенно визжащую Заю и тоже несут к дивану.

Однако Зая сразу же прибегает назад, и лицо у нее испуганное.

– Я не хочу, – говорит она. – Я не буду. Я к маме пойду.

И действительно уходит.

Ариша опять ничего не понимает. Она еще немножко сидит на сундуке, а потом идет туда, где взрослые.

Зая и ее мама с папой уже собираются домой, и лица у них вытянутые.

– Да уж сидели бы, гости дорогие, – удивленно басит им баба Тина. – Вон сколько всего осталось, не выбрасывать же.

– Нет-нет, – быстро, задыхаясь, как будто только что бежала, выпаливает мама Заи. – Мы домой, спасибо, нам надо домой.

– Все было очень вкусно, – серым голосом вторит ей папа Заи.

– А ты еще придешь? – спрашивает Заю Ариша. – Мы будем играть в принцесс?

Зая странно на нее смотрит.

– Не знаю, – говорит она.

Ариша совсем-совсем ничего не понимает.

Она начинает понимать, только когда ее приводят домой, когда наступает пора ложиться спать. Мама укладывает Степушку, а потом ведет ее на кухню и закрывает дверь.

– Ариша, – говорит она, а потом долго молчит.

Ариша ждет, а потом не выдерживает и спрашивает:

– Чего?

– Ариша, – говорит мама. – Что вы делали у Вовы в комнате?

– А что? – спрашивает Ариша.

– Мама Заи сказала мне, что ты испорченная, – медленно выговаривает мама. Ей как будто стало тяжело разговаривать. – И чтобы я обратила внимание на твое поведение и предупредила воспитательниц в детсаду. И еще – что тебя надо показать доктору. Но объяснять что-либо отказалась. И потом они очень быстро ушли, помнишь? Так вот. Я хочу знать, что вы делали у Вовы в комнате.

И тут Арише становится одновременно и страшно, и хорошо. Страшно – потому что, видимо, «так» все-таки делают не все и это что-то очень плохое, и сейчас ее наверняка будут ругать. Хорошо – потому что отругают еще и Вову. Его отругают, ему запретят, и все это закончится. Закончится! Навсегда!

Ариша рассказывает, как может.

Мама сидит на стуле и опять долго молчит. У нее открыт рот.

Потом она спрашивает:

– Он делал тебе больно?

– Нет, – честно признается Ариша. – Не делал.

– Хорошо, – вздыхает мама с облегчением, и Арише тоже становится легче. – Это хорошо.

– Ты ему скажешь, чтобы он перестал?

Мама кивает.

– Я поговорю с Алевтиной Валентиновной, – обещает она.

В следующий раз, лежа под вздрагивающим Вовой, Ариша лежит, повернув голову набок, смотрит в коричневую, покрытую малиновыми пятнышками стенку, вдыхает неизменный рыбный запах и думает: ну как же. Что же мама, неужели она забыла поговорить. Неужели она могла забыть.

Тогда я сама, решает она.

С Вовой говорить бесполезно, думает она по дороге домой. Все равно что с забором. А мама – вдруг она опять забудет. А тетя Анечка – она вечно занята с Юлечкой, ее вообще одну не поймаешь. А папа или дядя Игнат… нет, стыдно.

Да я просто туда не пойду, решает она. И всё.

Однако через две недели оказывается, что вовсе не всё.