Анатолий Агарков - Живая вода

Ночь оказалось холодной – холодней, чем дома с открытыми окнами. Вместе с ознобом обычные чувства потихонечку возвратились. Странно снова ощущать что-то похожее на обиду к Маришке – я ее приголубил, а она сбежала.

Спустя час примерно, подошел к машине – все было тихо и вокруг, и в ней. Не спеша взглядом и слухом изучил окрестности прежде, чем заглянуть в салон. Поблизости было спокойно и безлюдно. По земле растекался предрассветный холод. Я совсем продрог.

Наконец, решился – подошел и заглянул в салон. Их было шестеро – молодых людей. Маришки не видно было, да и их толком не разглядеть – то ли живы, то ли нет.

Открыл дверь, и мне чуть в руки не свалилась девушка. Но не свалилась, а встрепенулась и спросила:

– Вы кто?

– Спите-спите, доброй ночи! Только скажите девушка с вами танцевала голая, точнее в одной тельняшке – где она?

– Морячка? – она быстро вспомнила ночную оргию. – А она ушла.

– Куда?

– Не знаю. Сказала – купаться….

Твою мать! Все проспал. Где теперь ее искать, девушку-кошку?

– Ну, извините. Дверь сами захлопните, чтобы я вам ничего не прищемил.

– А у нас машина заглохла! – с гордостью сообщила она.

Но я уже шел обратно.

Я вернулся на озеро. Обошел по периметру. Крикнул разок: «Эге-гей! Есть тут кто?». Никто не ответил. Ну, и что делать? Поплелся домой. Дверь подъездную открыл – на дворе уже светло, только солнце еще не взошло.

Домой зашел. У двери разделся. В комнату захожу… мать босая! как говорят бздежики – лежит моя красавица на диване во всей своей нагой красоте. То есть одеяло и тельник на грудь натянула, а все, что ниже пупа, предложено на обозрение.

– Ты, – говорю, – где была? Как научилась сквозь двери выходить и входить?

А, впрочем, понял – экая же я бестолочь! – она вышла в окошко лоджии, ни его не закрыв, ни дверь туда.

– Я здесь и была! – врет моя красавица. – Это ты куда-то сорвался среди ночи и убежал. Иди ко мне, я замерзла.

А глаза так и ластятся, язык заплетается – выпила же. Ну, греху быть!

– Так укройся, чего лежишь разнагишавшись?

Совет мой не был услышан. Более того, Маришка нахмурила картинные брови (Боже мой! Ей там и мордочку нарисовали. Ну, телки!) и повела допрос с пристрастием.

– Не, ну, а ты где был? У тебя, наверное, подружка есть?

– Нет.

– Что же ты, так и живешь без женщин? – ей захотелось подразнить меня; она согнула одну ногу в колене. Ничего не скажешь – красивая нога!

А мне вдруг стало интересно, какая мораль царит у кошек… или у оборотней… или… кого она сейчас представляет? Я уж запутался.

– Завести женщину довольно трудно в моем возрасте и с моей пенсией.

– Что ты имеешь в виду?

– Люди после шестидесяти стараются держаться подальше друг от друга, не общаться просто так… Я думаю это из-за возрастного консерватизма. А молоденьких боятся из-за болезней. От малознакомой девицы можно заразиться – не хочется рисковать.

– Чем заразиться?

– Тебе это надо знать?

– Ладно, если боишься, молчи. Так значит, ты – девственник?

– С какого бодуна? – у меня двое детей и две внучки.

– И сколько же ты живешь без женщины? Лет двадцать? Год?! Я бы не смогла. А сколько ты вообще рассчитываешь прожить?

– Сколько Бог даст.

– Но ты ведь хочешь меня.

– Хотеть-то хочу, только не пойму, как мы оформим наши отношения.

– Ты о чем?

– Я старый коммунист, а наша мораль предписывает не вступать с женщиной в интимные отношения, не оформив брак.

– А просто так – чтобы сделать шпили-вилли, а потом расстаться – никак?

– В самом деле? Ты мне отдашься и ничего не потребуешь взамен?

– Тебе это важно?

– А как насчет… ну, сама понимаешь.

– Насчет чего?

– Насчет детей! – выпалил я.

– Нормально, – Маришка слегка пожала плечами. – Половину тебе, половину мне.

– Ты хочешь сказать, что у нас будут котята?

Я попытался себе представить корзинку с шестью пушистыми котятами… нет, с тремя: остальные – ее. М-дя, ничего себе!

– Нет, у нас могут быть дитята.

– Дети, – поправил я. – И желательно одно.

– А когда женщины рожают детей? – спросила она. – Ведь я теперь женщина.

– Когда совокупляются с мужчинами.

– И всегда рождают? Это обычно?

– Я бы не сказал, что это обычная практика – часто используются контрацептивы.

– У тебя они есть?

– Пойду посмотрю.

Это было великолепно – знать, что тебя в постели ждет-недождется девушка неземной красоты. Радоваться ритмичной работе сердца и легких, ловить на лету мух ладонью, чувствуя себя помолодевшим лет на тридцать.

Вот она настоящая жизнь – подумал – вдвоем, а не одному, закупоренному в четырех стенах, словно покойник в гробу.

– Давай сначала поедим! – крикнула Маришка.

– Давай, – согласился я и быстро собрал, что нашел в холодильнике, на поднос.

По сравнению с тем пиршеством, что вчера устроили под открытым небом три парочки на машине, эта трапеза выглядела поистине жалкой.

– Может, мышонка поймать? – усмехнулась Маришка.

– Мышонка? – удивился я, не понимая зачем.

– На закуску. Я уверена, тебе бы понравилось.

– Мышонка? На закуску?

– Ну да… – гостья пожала плечами. – парочку штук – тебе и мне.

– И ты бы его съела сырым?

На этот раз в улыбке девушки-кошки промелькнуло что-то похожее на ностальгию.

– Всего без остатка – от ушей до хвостика. И даже с кишочками.

– Ты в своем уме? – предлагать мне такую гадость.

– Балда! Ты бы попробовал! – за уши не оттянешь.

– Давай перекусим тем, что есть.

– Слушай, а у тебя пивасик есть? Ну так сбегай!

– Ты ведь так станешь алкоголичкой.

– Не твое дело! Если хочешь со мной шпили-вилиться, неси пива.

Ну что тут скажешь? – конечно хочу. Сходил в магазин и принес трехлитровку живого пива из кег – кутить так кутить! Пусть лучше пьет, а то ведь опять убежит. С удивлением обнаружил в девушке-кошке чисто женские черты – капризность и требовательность. Кроме того, ей, похоже, знакомы товарно-денежные отношения – ты мне, я тебе.

Разлил пиво в фужеры. Маришка изящным жестом – не иначе вчера подсмотренным в компании у машины – взяла с подноса пряник. Съела его и сексуальными движениями, призывно поглядывая на меня, смахнула крошки с голых бедер. Похоже, пиво начинает действовать.

– Расскажи мне о своей прежней жизни, – попросила она, откинувшись на подушку.

– Даже не знаю, что тебе сказать. До тебя это была ежедневная, ничем не примечательная рутина – диван, компьютер, поход на тот край села за молоком, и снова диван-компьютер. Впрочем, должен сказать, у меня есть цель в жизни – хочу написать о себе книгу. Сейчас для меня это главное.

– И тут появилась я….

– У меня действительно давно не было женщины.