Говард Лавкрафт - Ужас Данвича

Наконец ученые, узнав о приезде сегодняшним утром представителей полиции штата Эйлсбери, получивших телефонное сообщение о трагедии семьи Фрая, решили найти их и сравнить результаты наблюдений. Однако нигде нельзя было обнаружить следов прибывших полицейских. Говорили, что в машине их было пятеро, но сейчас машина стояла пустой возле развалин дома Фрая. Местные жители были этим озадачены не меньше, чем Эрмитэйдж и его коллеги, тем более, что полицейские утром беседовали со всеми очевидцами. Тут старый Сэм Хатчинс, подталкивая Фреда Фарра и указывая на глубокую сырую впадину, побледнел.

«Господи, – сказал он, задыхаясь, – я предупреждал, чтобы они не опускались в ущелье, да мне и в голову не могло прийти, что кто-нибудь туда полезет, там ведь и эти следы, и эта вонь и козодои кричат там в темноте…»

Холодная дрожь охватила и гостей и местных обитателей, и каждое ухо напряглось, бессознательно, инстинктивно прислушиваясь. Эрмитэйдж, впервые реально столкнувшись с этим кошмаром и его чудовищными деяниями, ощутил сильнейшее волнение от чувства собственной ответственности. Скоро наступит ночь и именно тогда горное чудовище выйдет своей жуткой дорогой. «Negotium parabolus in tenebris…» [Прим. В бедствии действуй смело (лат.)] Старый библиотекарь повторил заклинание, которое он выучил, и сжал в руке бумажку, на которой было написано дополнительное заклинание, то, которое он выучить не успел. Он проверил свой электрический фонарик, а стоящий рядом с ним Райс достал из саквояжа металлический распылитель, наподобие тех, которые используют для борьбы с насекомыми; Морган же вынул из чехла крупнокалиберную винтовку, на которую надеялся, несмотря на предупреждение коллег о том, что материальное оружие здесь не поможет.

Эрмитэйдж, прочитавший страшный дневник, слишком хорошо представлял, чего можно ожидать, однако он ни словом, ни намеком не дал знать об этом жителям Данвича, чтобы не увеличивать их испуг. Когда сгустились сумерки, люди разбрелись по своим домам и вновь принялись озабоченно запираться изнутри, несмотря на явные доказательства бесполезности людских замков и укрепленных дверей перед лицом силы, способной гнуть деревья и сокрушать дома по своей прихоти. Они скептически покачали головами, узнав о намерении визитеров стоять дозором у развалин дома Фрая, и, расходясь по домам, данвичцы не рассчитывали когда-либо увидеть отважных исследователей.

Этой ночью под холмами вновь раздался грохот, и снова слышалось угрожающее пение козодоев. Время от времени из ущелья вырывался ветер, принося с собой неописуемое зловоние, мгновенно наполнявшее тяжелый ночной воздух, то самое зловоние, которое все трое ощущали и ранее, когда стояли над умирающей тварью, прожившей пятнадцать с половиной лет в человеческом обличье. Однако ожидавшийся кошмар так и не наступил. Что бы там ни скрывалось на дне ущелья, оно явно выжидало, и Эрмитэйдж сказал коллегам, что нападать на него в темноте было бы равносильно самоубийству.

Робко наступило утро, и ночные звуки прекратились. Был серый, пасмурный день, время от времени накрапывал дождик; на северо-западе над холмами собирались густые тяжелые облака. Прибывшие из Эркхама ученые находились в нерешительности. Укрывшись от усилившегося дождя в одном из немногих сохранившихся хозяйственных сооружений на дворе Фрая, они обсуждали свои дальнейшие действия: выжидать или нападать. Последнее требовало от них спуска в ущелье. Пелена дождя становилась все гуще, а откуда-то из-за горизонта доносились раскаты грома, и вот совсем рядом блеснула раздвоенная молния, ударив как будто в самый центр проклятого ущелья. Небо сразу потемнело, поколебав надежды ученых на то, что гроза будет короткой и сменится ясной погодой.

Было все еще темно, когда, не более чем через час, с дороги донесся разноголосый шум. Через мгновение показалась группа людей, не меньше дюжины, которые бежали с криками и даже истерическим плачем. Кто-то из бежавших впереди начал выкрикивать отдельные слова, и прибывшие из Эркхама бросились вперед, как только поняли смысл этих слов.

«О, Боже мой, Боже, – задыхался кричавший, – Оно снова идет, и на этот раз днем! Оно вышло оттуда – вышло и движется, вот прямо сейчас, в эту самую минуту, и одному Богу известно, когда оно нападет на всех нас!»

Рассказчик здесь сбился с дыхания, но его сменил другой.

«Примерно с час назад Зеб Уотли услышал телефонный звонок, и это была миссис Кори, жена Джорджа. Она сказала, что ее работник Лютер, который отгонял скотину, после удара большой молнии увидел, как согнулись деревья с другой стороны ущелья – напротив этого места – и почувствовал тот же ужасный запах, что он ощутил и в прошлый понедельник. И ему послышался шелестящий звук, как будто что-то плещется, и звук был сильнее, чем бывает, когда деревья качаются от ветра, и тут вдруг деревья вдоль дороги все наклонились на одну сторону и был слышен топот и шлепанье по грязи. Но при этом Лютер божится, что ничего видно не было, только все деревья отодвинулись и кусты тоже. А затем далеко впереди, где ручей Бишопа течет, он услышал страшный треск на мосту, как будто дерево разламывается, И все равно ничего не было видно, только как деревья гнутся, А после шелест уже слышался совсем издалека – на дороге, что ведет к дому Колдуна Уотли на Сторожевом Холме – у Лютера хватило духу добежать туда, откуда раздавались звуки, и посмотреть на землю. Там кругом была грязь и вода, на небе была темень непроглядная, и дождь смывал все подряд; и все равно у края ущелья, где были сдвинуты деревья, он опять увидел эти страшные следы, размером с дно бочки, такие же, какие видел в тот понедельник».

Тут вновь взял слово первый рассказчик.

"Но это не самое страшное – это только начало. Зебу позвонили из дома Сета Бишопа. Это Салли, его хозяйка, кричала как резаная – она только что увидела, как деревья у дороги согнулись и был такой звук, как будто слон топает и дышит, и идет к ее дому. Потом она еще сказала, там был тоже этот ужасный запах и ее сынок Чонси завопил, что это такой же запах, как и тот, что он почуял возле развалин дома Уотли в понедельник утром. И собаки все время лаяли и выли тоже.

И вот тут она заорала так ужасно, и говорит, что кусты у дороги смялись, как будто ураган пролетел, только ветер не может так сильно повалить. Вдруг Салли опять закричала и сказала, что только что забор повалился, хотя совершенно не было видно того, кто это сделал. Потом в трубке было слышно, что Чонси и старый Сет Бишоп тоже закричали, а Салли сказала, что в дом ударило что-то тяжелое – не молния или еще чего-нибудь, в переднюю стену, и продолжало лупить туда, хотя через окна ничего не было видно. И потом… потом…"