Келли Линк - Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)

В тот год она все время опаздывала к обеду. Как-то вечером ее мать велела ему сходить за ней. Он ввалился в комнату Дороти без стука — они никогда не стучались друг к другу. Хотя еще не стемнело, занавески были задернуты, и сначала он не понял, что именно видит. Дороти склонилась над зеркалом, разглядывая в овале свое лицо и сжимая набухшие грудки. Она была в неглиже, и приглушенный свет, проходя сквозь подол белой комбинации, обрисовывал контуры ее ног. Горделивая и немного изумленная улыбка, которой она улыбалась самой себе, превратилась в свирепую гримасу, когда она заметила в зеркале его отражение.

— Убирайся! — крикнула она. — Это моя комната! Лайонел выскочил за дверь, все его тело трепетало, словно вырванное из груди сердце. Он не осмеливался спуститься, пока не услышал, что она уже внизу.

Наконец гонг к завтраку прервал поток его воспоминаний. В ванной Лайонел с облегчением отметил исчезновение колготок. Он смыл с себя под душем всю испарину и решил, что готов встретить новый день, но затем открыл дверь кухни и услышал, как Кэрол выговаривает Элен:

— Тебе запрещается ходить с ним куда бы то ни было, это ясно?

Разумеется, речь шла не о Лайонеле, но он воспринял бы все на свой счет, если бы Кэрол не подмигнула ему из-за красноречиво вздернутых плеч Элен.

— Ей еще рано гулять с мальчиками, — пояснила Кэрол. — Сядете снова за тот же столик?

Лайонел надеялся, они позавтракают вместе, но постарался сделать радостное лицо, направляясь в столовую.

— Доброе утро всем, — объявил он и, когда в ответ получил лишь невнятное бормотание, прибавил: — Я ее дядя, если кому-то интересно.

Теперь его присутствие породит еще больше сплетен или же они успокоятся? Лайонел удержался от упоминания, что Кэрол развелась с мужем, когда решила переехать к престарелой матери. Он расправился с завтраком быстрее, чем хотелось бы его желудку, и вернулся в кухню.

— Пойдем куда-нибудь? — спросил он, вместе с Элен принимаясь за мытье посуды.

— В комнатах нужно менять белье, — туг же встряла Кэрол. — Может быть, я отпущу ее вечером, если вы придумаете, куда пойдете.

Лайонел прошел через узкий викторианский садик с аллеей для прогулок и неуклюже спустился по высоким, горячим от солнца каменным ступеням к морю. Песок уже обрастал замками вокруг семейств, которые вышли на пляж, вооруженные ведерками и лопатками. Лайонел брел вдоль линии мерно откатывающихся волн, пока не стали слышны крики, доносящиеся из парка с аттракционами, тогда он поднялся по другой лестнице к «Империалу».

Театр был обклеен афишами, обещавшими обычную летнюю программу: комики, певцы, танцоры, факир. Блондинистой девице в кассе потребовалось несколько секунд, чтобы прекратить жевать жвачку и отложить книжку в мягкой обложке, почти такую же толстую, как и ее читательница.

Ее «Чем могу помочь?» было произнесено таким тоном, будто кассирша заранее была готова отказать.

— Не скажете ли мне, есть ли в программе кто-нибудь из, прошу прощения, карликов?

Девица в ответ скроила гримасу, подперев щеку языком.

— Кто-нибудь из?..

— Маленькие актеры. Ну, знаете, труппа коротышек. Они обычно выступали здесь, когда я был ребенком. Не знаю, приглашаете ли вы их сейчас. — Она лишь сильнее подперла щеку языком, и Лайонел начал приходить в отчаяние. — «Крошечные акробаты», так называлась одна из программ. Коренастые гномы.

— У нас только «Крошки мисс Меррит».

— Что ж, отлично, — сказал Лайонел с живостью, которая показалась кассирше подозрительной. — Не осталось ли у вас пары хороших мест на завтрашний вечер?

— Хороших для чего?

«Для того чтобы убедить Кэрол отпустить Элен, — подумал он, — она держит ребенка в еще большей строгости, чем Дороти держала ее».

— Для того чтобы смотреть, я полагаю, — произнес он вслух.

Из театра Лайонел побрел в противоположную от моря сторону. За рядом больших, выходящих к морю отелей шел параллельный ряд дешевых гостиниц. Викторианские торговые пассажи тянулись в сторону главной улицы, кичащейся своей изысканностью. Среди кафе-кондитерских и немыслимо дорогих универмагов не было видно ни одного паба, ни единого увеселительного заведения. Толпы престарелых отдыхающих проводили все свободное время, фланируя от одного конца улицы к другому, а те, кто ехал, и те, кого везли, еле-еле тащились по широким мостовым. Когда Лайонел обнаружил, что, двигаясь в таком темпе, чувствует себя преждевременно состарившимся, ну или просто состарившимся, он свернул в парк, расположенный за магазинами.

Плату за складные стулья взимал долговязый, худосочный молодой человек траурного вида, чьи усы походили на пересаженные брови. Лайонел тяжело плюхнулся с бурчащим в животе завтраком на стульчик возле эстрады. Послеполуденному концерту предшествовало представление на открытом воздухе, в котором принимали участие ковыляющие по лужайкам младенцы и клерки с коробками для завтрака. Спектакль показался Лайонелу скучноватым. К тому моменту, когда пожилые музыканты в смокингах начали собираться на эстраде, он уже задремал.

Попурри из венских вальсов не смогло разбудить его, равно как и отрывки из Моцарта и Мендельсона. Он не смог поднять головы, даже когда оркестр исполнил пьесу, которую он счел бы тошнотворной, не заслуживающей даже заглушённых перчатками аплодисментов пенсионной аудитории. Хотя он не мог припомнить, из какой это оперы, музыку он узнал. Это был «Танец акробатов». Танец не разбудил Лайонела до конца, но всколыхнул воспоминания.

Через несколько дней после того, как он увидел в зеркале Дороти, ее мать повела их в «Империал». Она заставила их сесть рядом, словно это могло сгладить любое недоразумение, но Дороти отодвинулась от него, выставив коленки в проход. Она чуть ли не полвечера ела мороженое из стаканчика, и шорох деревянной палочки начал действовать Лайонелу на нервы. Когда она в очередной раз несла ко рту малюсенький кусочек, конферансье объявил «Крошечных акробатов» и — ее палочка застыла на полпути. Две гигантские женщины вперевалку вывалились из-за кулис на сцену. Лайонел так и не понял, отчего Дороти вжалась в кресло: испугавшись их размеров или же ощутив надвигающуюся угрозу. Длинноволосые, с пухлыми физиономиями великанши, пошатываясь, приблизились к рампе, после чего цветастые платья, доходящие женщинам до икр, распахнулись. Внутри каждой оказалась пирамида, составленная из трех карликов в детских костюмчиках с оборочками. Карлы попрыгали с плеч друг друга (платья рухнули под тяжестью париков) и скатились со сцены по боковым ступенькам.

— Кто хочет покувыркаться? — хрипло выкрикивали они. Лайонел ощутил, как Дороти отодвинулась от прохода и прижалась к нему. Если бы она попросила, он поменялся бы с ней местами, но ему казалось, она с таким отвращением прикасается к нему после инцидента в ее комнате… Когда два карлика поскакали в их сторону, вертя квадратными головами и тараща глаза, он пихнул Дороти локтем. Она дернулась и вскрикнула, что привлекло внимание ближайшего карлы, который быстро заковылял к ней. Дороти вскочила на ноги, уронив на себя стаканчик с мороженым, и метнулась под спасительные своды дамской комнаты. Тетке пришлось несколько раз просить Лайонела пропустить ее, припомнил он с тоской. Часть его хотела знать, что произойдет, если карлики поймают кузину.