Иван Иванков - Эгрегор

– Темно и как всегда не уютно, – прокомментировал Ваалан увиденное.

Расширившийся коридор зиял чернотой червоточины. Из его округлённого чрева я слышал тихие голоса, что нашёптывали неразличимые моим слухом слова. Иной раз, будто вдалеке закричит ребёнок, где-то рядом ухнет сова или послышится рычание неведанного зверя. Все звуки сливаются в один и звучат раздельно, как будто это неведомый оркестр, непопадающий в общие ноты.

Магистр Справедливость, в своей Книге Знаний писал, что это отголоски сильных эмоций оболочек, отголоском разносившиеся божественным эфиром во все концы Пустоты. Я никогда не задумывался, так ли это на самом деле. Предлагаемый вариант объяснения меня вполне устраивал.

Войдя в переход, ты сначала чувствуешь, как тебя затягивает внутрь воронки. Астральное тело прокручивает по спирали, пока ты не привыкнешь к новым ощущениям. Тебя несёт вдоль коридора из полос пульсирующего света, иногда перекручивающиеся в причудливые узоры.

Внутри чревоточины ты не находишься слишком долго. Иной раз зайдя, ты почти сразу оказываешься там, куда держишь путь. Но не в этот раз. Зайдя вместе с Вааланом, я вдруг потерял своего спутника. Вернее, скорее всего я видел его размытый силуэт далеко позади себя, но в чревоточине нельзя доверять тому, что видишь. Это место даже для Пустоты жило по каким-то своим странным законам.

Спустя несколько минут блужданий внутри коридора, больше похожего на внутренности какого-то гигантского червя, я увидел выход. Круглые врата смотрели на меня как раскрытая пасть неведомого существа.

Подмир Стрикс, домашний подмир самой загодочной, но безусловно самой могущественной и опасной в Пустоте фигуры – магистра Справедливости. Председатель Круга Шести, легендарного собрания, осуществляющего управление Пустотой в целом и сообществом моего народа – эгрегоров, в частности. К своей гордости отмечу, что я у самых истоков Круга Шести и в меру своих сил, помагал Справедливости создать эту организацию, привлекая в неё своих братьев.

Вырванный словно неведомой силой из кошмара оболочки, подмир Стрикс являл собой пять островов, что парили в безвоздушном эфирном пространстве. Они были разной формы и размеров, вместе составляя форму гигантской совы. Каждая часть тела была отдельно. Голова, туловище с нижними лапами и два крыла. Это я знал, воспарив как-то из своей мыслеформы, желая осмотреть творение Справедливости.

Я сейчас находился на верхнем острове, на которой было размещено жилище магистра.

Сквозь врата я видел грязно-жёлтое от песочных масс небо. На его полотне, висело белёсое солнце, холодными лучами лизавшее безжизненную пустыню подмира Стрикс. В очередной раз отдав должное магистру, создавшему этот безрадостный пейзаж, я шагнул в портал.

С обратной стороны перехода между подмирами, я оказался сразу, едва переступил невидимый порог. И сразу Стрикс заиграл своими бесцветными красками. В мутных облаках проносились тени, словно души умерших путников. Возможно, это были птицы, что населяли этот безжизненный мир, но я никогда их здесь не встречал. Иногда весь мир содрагался от глухих ударов, будто невидимый великан опускал свой молот на хрупкую ткань мира. В такие моменты небо прорезали яркие вспышки, заслоняемые всё теми же волнами песка. Я не знал, что было источником этих звуков. Видимо очередные декорации Старейшего, чтобы подчеркнуть один ему понятный смысл. А может этот мир достался Справедливости в таком виде и он решил ничего не менять.

Чревоточина изрыгнула нас с Раттусом на тракт, что в мире оболочек мог бы служить торговым или иным целям. Дорога была выложена брусчаткой; вдоль неё тянулись песчаные барханы, обкуриваемые тяжёлым от испарений ветром.

Ваалана нигде видно не было видно, впрочем, как и его удивительного ездового волка. Честно говоря, я не сильно переживал, куда он мог запропаститься. Пустота была опасным местом, но эгрегор мог за себя постоять.

Спустя несколько минут моего молчания, яркая вспышка озарила пустыню. Раттус от неожиданности встал на дыбы.

Как только фантомное зарево спало, я увидел как проявилась статная фигура, наподобие оболочки, в кожаной куртке, одетой на голый торс, простых штанах и сапогах. В руках у обладателя прекрасного, мужского тела был уже знакомый мне меч.

– Спокойно, старая крыса! Или я тебе усы укорочу.

Голос Ваалана быстро привёл моего подопечного в чувство и он даже успокоился. Не знаю что подойствовало больше – знакомый тембр, с небольшой хрипотой или угроза мечника. Хотя, конечно, Раттус не понимал речь эгрегоров.

Кстати о речи. Любому читающему, будет интересно узнать, на каком языке говорят эгрегоры. По словам Справедливости, изначально, создавая вселенную Великий Архитектор оставил оболочкам и духам один единый язык. Но по прошествии времени, расселившись по своему миру, оболочки, возгордившись собой, придумывали свои слова, постепенно заменяя ими язык прародителя. По прошествии времени, когда в Проявленном мире сменились несколько поколений, они уже перестали понимать другу друга. Узнав про это, Великий Архитектор, опечалился. Но в своей безграничной доброте, он не стал наказывать оболочек, уничтожая их неблагодарный род. В Пустоту прибыл эмиссар от Всеотца, принеся с собой Его волю. Тогда совет Круга Шести не был собран – сообщение предназначалось самому Старейшему от Повелителя Миров.

Используя дар эгрегоров, Справедливость внушил вождям нескольких народов оболочек, что им нужно создать высокий зиккурат, дабы подчеркнуть величие Великого Архитектора. Принявшись за строительство, словно муравьи, оболочки стремительно возводили его пролёты. Но чем башня становилась выше, тем меньше между строителями было взаимопонимания. Они говорили на разных языках, практически не понимая друг друга. Дойдя до самой вершины, подпирающий сам купол неба, один из вождей самого крупного и богатого из тех народов, решил сам взойти на вершину творения. Достигнув его и потратив на это несколько дней, он приказал своему народу возвести там громадную, золотую статую, своим обликом напоминающую помесь быка и оболочки, где от парнокопытного была голова, а тело человека. Увидев это другой из вождей, захотел построить там храм, посвященный гигантской сове. Таким примитивным образом, каждый из них хотел посвятить священный зиккурат Великому Архитектору, так как они себе его представляли, несмотря на свои скудные знания о божественной природе создателя. Изначально их созидание было довольно скорым, каким-то образом два народа сумели то ли договориться между собой, то ли просто не лезли в дела друг друга. Но когда количество материалов и оболочек на вершине стало слишком большим, купол треснул и исполинский зиккурат стал падать. В его падении погибли тысячи строителей и животных, призванных помочь в возведении строения.