Владимир Караев - Кванты Пива

– Но ВЫ ведь там не находитесь, верно? – развел руками бармен. – Так же, как и в реальности, где можете оплатить семидесятидвухлетний Макаллан.

– Насчет моего отсутствия во второй, мне искренне жаль! – кивнул я.

– Дойдем и до этого! – туманно пообещал бармен (а может просто захмелел?).

– Но ведь реальности могут и не конкурировать, а продолжать сосуществовать?

– Безусловно! – согласился он – Реальности имеют бесконечное количество вариантов. Но этот вариант интересен. Продолжайте!

– Он возможен, когда у них, реальностей, есть общий знаменатель, – я ухватил мысль за хвост, и мучительно пытался вытянуть за него всю целиком.

– Так-так! – подбодрил бармен.

– Скажем, компания любителей пива обладает тем же влиянием и популярностью, что и моя. «Квант виски» не сильнее «Квантов пива». И тогда получится, что появился общий знаменатель…и все говорят просто: «Пойдем сегодня в «Квант»!»

– И я не меняю вывеску… – задумчиво почесал нос бармен. – Общий знаменатель… На самом деле он стал общим, потому что уравнялась противоположность сил. Их вектор обратился в ноль.

– Под силами вы подразумеваете популярность, известность гипотетического меня, моей компании?

– Нет. Все, что вы назвали, и еще многое неназванное объединяет одно – осознанное желание людей видеть в реальности «Квант виски». Одним словом – ваше, вашей компании и ваших последователей сознание.

– Сознание, меняющее реальность, – кивнул я. – Знакомо. Биоцентризм.

– Ну-у… – он покачал головой. – Не совсем. Но мы еще к этому придем… Кстати, вернемся к нашим «Квантам». Смотрите, как получается, – стоит появиться в одной реальности «Кванту виски» или «Квантам пива», как сосуществование других «Квантов», вина, коньяка, водки и так далее становится невозможным. Что появится первым сразу вытеснит остальные в возникшие параллельные миры. А то я мог бы продавать права на франшизу «Квантов» … – усмехнулся он.

– Ну, дорогой мой, права на франшизу квантов изначально принадлежат не вам, – рассмеялся я.

– А кому же, позвольте узнать?

– Создателю, естественно. Все права на кванты в его безраздельном владении.

Усмешка сошла с его лица, глаза на долю секунды залила пронзительная синева. Пронзила и схлынула мгновенно:

– Тут я с вами совершенно согласен. Абсолютно и бесповоротно.

Во входную дверь вежливо, но обстоятельно постучали. Я вздрогнул от неожиданности и резко повернулся.

– Г-хм – г-хм, – старомодно прокашлялся вошедший, вероятно прочищая пересохшее горло. – Разрешите?

– Входите – входите, – радушно отозвался бармен. – Вы будете как раз второй и последний разрешенный посетитель. Входите и дверь за собой закройте. Чтобы больше никто не вошел. А то полиция штраф влепит за скопление народа, сверх положенного! – и значительно покачал пальцем.

Щелкнул язычок замка.

– Замечательно! – удовлетворенно отметил бармен. – Теперь все в сборе!

Я насторожился: все в сборе – он ожидал именно его?

– Располагайтесь! – он указал на второй столик.

– Что значит – «все в сборе»? – прищурился я.

– Нет, ничего не значит, – пожал плечами бармен. – Хотел сказать, что больше двух одновременно нельзя. Все, больше ничего…

– Супер! – новенький энергично шагнул было ко мне, протягивая руку, но был одновременно остановлен нами:

– Стоп! – бармен в резком предостережении вздернул кисть, я же невольно отшатнулся.

Второй (как оказалось, я успел его так мысленно прозвать) споткнулся на полушаге, как стреноженная лошадь, и досадливо припечатал себя ладонью по лбу:

– Прошу великодушно простить, никак не могу изменить привычки в угоду карантину! Еще раз прошу прощения… – тон, однако, был ничуть не смущенный, а вовсе наоборот – нагловатый тон человека, всегда уверенного в своем праве. Праве на что? Да на все, что только пожелает.

– Нет проблем, – буркнул я (грубовато буркнул, вышло, прямо скажем, невежливо…ну, и Бог с ним!), оценивая его взглядом.

Лет так между сорока и… Как в их кругу принято говорить? Полста?.. Полтинник?.. Я, сука, в самом соку?.. что-то вроде этого.

Одет как финансовый консультант, продюсер или наркоторговец среднего звена – эти профессии имеют некую неуловимую общность – светло-серый костюм сидит безукоризненно (фигуре отданы беззаветно годы «качалки»); черные «оксфорды» сияют; батист сорочки являет собой воплощенную в материю идею белизны… Ну и рожа конечно же смазливая, эталонная подиумная небритость (как же без нее? Без нее нам никак…) Глаза, естественно, серо-зеленые…Что у нас на запястье? Позвольте, «Брегге» – не иначе! – в классическом аллигаторном своем завершении…Оживший секс-символ продавщиц «Фактори 54» и владелиц преуспевающих косметических салонов, сиречь потребителей современной эстетики…

– Сэм Уэллер с видом критического одобрения рассматривал стойку красного дерева для зонтиков…

Я вздрогнул, как школьник, пойманный за подглядыванием в дырочку в стене женского туалета, и, наверное, покраснел (надеюсь – нет!).

– Простите?

– Диккенс. Чарльз. Посмертные записки Пиквикского Клуба. Не ручаюсь за точное соответствие цитаты оригиналу, но смысл, смею надеяться, передан в полной мере.

– Передан, – сухо согласился я, но взгляда не отвел.

Финансист, или же наркодилер (или профессиональный жиголо? – все они на одно лицо) лучезарно улыбнулся, и обвел бар благожелательным взглядом:

– Недурственно. Весьма. Выбор напитков незамысловат, но добротен, как шотландский твид. Но это – во-вторых. А во-первых, конечно, сам факт открытого в эти скорбные дни питейного заведения с лихвой окупает все явные и неявные его недостатки, превращая их в плюсы… Как-то, например, разводам пыли на полу – следу ведомой небрежной и ленивой рукой швабры – гнетущая атмосфера пандемии придает некий трагизм и философский оттенок, будто они тщательно разровненные борозды песка в Саду Камней, остановленного мором Времени…

Несколько жидких хлопков прервали набирающую размах и мощь тираду на самом ее взлете.

– Патетично, – отметил бармен. – Заказывать будете?

–А как же! – ничуть не смутившись, воскликнул незнакомец, с энтузиазмом тряхнув головой. – Я, знаете ли, собираюсь выпить! Выпить много, вкусно и хорошо с горячей, острой и разнообразной закуской…Возможно даже напиться, если присутствующие не против…что, кстати, пьете, господа? Ага…Макаллан восемнадцатилетний…возраст наивной вседозволенности. Недурственно! Всецело поддерживаю, но! Не имею, увы, привычки пить с незнакомыми, хоть и весьма приятными собеседниками, если не возражаете. – И он выжидательно посмотрел на меня.

– Доктор, – коротко представился я, не имея никакого желания (почему, сам не знаю) называться ни по имени, ни по фамилии, но счел необходимым (опять же, сам не знаю почему) уточнить: – Анестезиолог.