Артур Раин - Лэйла-стероид

– Садись, – отрывисто приказал генерал, предварительно буркнув в селектор, чтобы его ни с кем не соединяли. – Подожди секунду.

Сомов начал перелистывать лежащие на столе бумаги, а Кадышев мысленно сосчитал до десяти. Каждая встреча с начальством, это небольшой спектакль, ведущийся на немом языке. Причем язык этот очень многолик. Проще говоря – сколько начальников, столько языков. Сегодняшний беззвучный монолог генерала означал следующее: «не робей, полковник, хоть разнос и будет, с тобой ведь не поздоровались, но раз я пригласил тебя сесть, то напартачил на сей раз не ты, а кто-то из твоих людей».

Придя к такому выводу, Кадышев уже знал, о чем пойдет речь.

Закончив ворошить листы на столе, Сомов сцепил бледные короткие пальцы и посмотрел полковнику в переносицу уже не исподлобья, а прямо и с затаенной мыслью в глубине мутноватых серых глаз. Как и ожидал Кадышев, генерал заговорил через секунду после того, как молчание стало невыносимым.

– Краб мертв, – невыразительно произнес Сомов, постукивая отполированным ногтем по столу, – Давыдов и трое его людей тоже, Скалин в больнице, главный подозреваемый скрылся, двух его сообщников застрелили…

Слушая это перечисление грехов, Кадышев размышлял, на кого же посыплются шишки в этот раз, если не на него?

– …а эти нелепые слухи о «Капелле»? – донеслось до полковника. – Я думал ваши сотрудники уже достаточно взрослые, чтобы не увлекаться историями о Фантомасе.

«О, Господи. Ну передо мной то зачем ломать комедию?»

Сомов хлопнул по столу ладонью, мгновенно раздробив мысли Кадышева. Гэбэ вздрогнул и сжал губы.

– Значит так, Разина к чертовой матери. Смирнову и Нилиной строгий выговор.

Генерал засопел и быстро поднявшись подошел к окну. Кадышев не шевельнулся. Всем сестрам по серьгам еще не раздали. Оставалась еще одна сестричка.

– Как там Скалин? – чуть невнятно спросил Сомов.

– Серьезные ожоги лица… в сознание пока не пришел…

– Под капельницей, наверное, – задумчиво сказал генерал не оборачиваясь. Голос его потеплел. – Я тебе не рассказывал, Владимир Николаевич, какой со мной случай приключился пару лет назад? Нет? Камень в почке зашевелился, подсоединили меня к капельнице, чтобы организм прочистить, а сестричка неопытная оказалась. И вот лежу я с иглой в вене, а глюкоза вся из мешочка уже вылилась по капелькам. Смотрю, а по трубочке тем временем не лекарство, а воздух идет. Тихенько так ползет, – Сомов задумчиво покачал головой. – Как смерть на мягких лапах… Понимаешь, что это означает? Попади такой пузырек в кровь и все, приказал долго жить.

Генерал круто обернулся. Кадышев побледнел.

– Несчастный случай со мной бы приключился, понял.

– Кажется да, – с трудом шевеля губами произнес полковник.

– А если понял, то посмотри, не найдется ли такой неопытной медсестры где-нибудь поблизости от Скалина. У меня все.

Почувствовав сильную резь в глазах, Скалин зажмурился. Несмотря на слезы, полившиеся из-под плотно сжатых век, Евгений чувствовал огромное облегчение. За последнее время он увидел уже столько кошмаров, невыносимых именно из-за своей похожести на жизнь, что любое подтверждение реальности происходящего приносило детскую радость. Пусть даже такое подтверждение, как резь в глазах, давно не видевших света. Скалин смотрел сквозь веки на белое пятно, ставшее для него миром, и был счастлив.

– Очухался, приятель, – Евгений слабо улыбнулся. На миг ему показалось, что вот сейчас он услышит мягкий окающий говорок и все начнется сначала. Однако, говоривший несомненно был мужчиной.

Огненный столб полыхнул в глаза. Вернулась память и понимание. Скалин попытался сесть на кровати, но лишь сумел приподняться на несколько сантиметров. Крепкая ладонь легла на грудь и осторожно, но решительно толкнула его назад на подушку.

– Утихомирься, родной. Прыгать тебе сейчас нечего. Получил по мозгам, так валяйся и не дергайся.

Сердце неожиданно снова сдавил страх.

– Уйди, – просипел Скалин, пересохшим горлом. – Уйди к чертям, Краб, вместе со своей феей и…

– Ты если уж очнулся, – спокойно сказал голос, совсем не похожий на голос Краба, – то уж и чушь прекращай нести. Какой краб, какая фея? Приходить в себя наполовину – первый шаг в дурку, не при нашем психиатре будет сказано.

Мысли Скалина сделали скачок. Визгливый звук скрипки резанул по нервам и оборвался, словно сгнившая струна.

– Ушел. Ушел падла, – он цедил слова как ядовитые капли на рану. – Ушел, пока…

Тут он вспомнил еще одну вещь.

– Не знаю о чем ты, и кто там от тебя ушел, как Колобок от дедушки с бабушкой, – мужской голос скрипнул кроватью и поднялся повыше, – но думаю все не так страшно.

– Что с лицом?

– Глаза целы, все нормально.

– Что с лицом?

– …могло быть и хуже. За две недели, что ты тут валяешься, ткани практически…

– Что с лицом, твою мать!? – заорал Скалин, стараясь криком заглушить рвущийся наружу страх, перемешанный с гневом. И тут же зашелся натужным кашлем, с силой выталкивая воздух из разрывающейся на части груди.

– Могло быть гораздо хуже, – с упрямым нажимом произнес голос. – Мог потерять зрение. Полная слепота, понял, идиот. Благодари Бога, что успел рукой заслониться в последний момент.

Скалин усилием воли разжал стиснутые веки, прорвав тоненькую внутреннюю защиту. За мгновение до того, как боль резанула по глазам и с новой силой хлынули слезы он увидел молодое бородатое лицо врача, стоящего рядом с койкой.

Скалин положил ладонь на лоб, ощутив странную сухую кожу. Затем он провел пальцами по лицу, ощупав каждый сантиметр.

– Эй… слушай, – с неуклюжим, запинающимся о каждое слово сочувствием проговорил врач. – Ведь не ослеп же и… в общем с лицом мы сделали все что смогли.

Евгений расхохотался. Он уже понял, что зеркало можно не просить. Вряд ли его ослабший организм вынесет подобное зрелище.

– Заплатят, – сквозь душивший его хохот вытолкнул Скалин, чувствуя как на губы брызгает слюна. – О, как эти сволочи мне заплатят. Каждого найду и потом… потом…

Он вцепился ногтями в прилипшую к зубам щеку и сильно рванул.

– Не сходи с ума! Ты что?!

– Я им покажу, – прошипел Скалин, коснувшись языком окровавленных пальцев. – Вся эта гребаная «Капелла» у меня попляшет, клянусь двухглавой змеей!

Если бы Степа знал, что в обрушившейся на него стрессовой ситуации он поступил точно так же, как глава ЦРУ генерал Ди Маршан, Разин, наверное, удивился бы. А может и нет. В конце концов, мужик остается мужиком в любой должности. И в настоящий момент Степа был очень занят, чтобы предаваться дальнейшим размышлениям.

Он пил.

Вернувшись домой из управления, Степа не разуваясь пошел прямо по цветастому ковру, составлявшему чуть ли не единственное украшение его холостяцкой квартиры. В углу стоял купленный в прошлом месяце бар, который Степа прилежно и с любовью набивал всяческой импортной продукцией. Его знакомым девчонкам очень нравилось обилие дорогих этикеток. Кроме того, и сам Разин так и не привык к водке и пил ее только тогда, когда не было ничего другого.