Дэннис Крик - Страхов много, смерть одна

– Не надо было спать с ним.

– Как ты думаешь, мне легко было? Тебе просто обвинять меня в этом. Но ты никогда не спал с теми, кто тебе неприятен. И не имеешь права судить. Вот, полюбуйся, что он пишет, – она показала мне свой мобильник и смс-ку с неизвестного номера.

«Ты не женщина, ты лживая сволочь! Низкопробная подстилка! Я обязательно найду тебя. Найду и проучу, кукла».

– Я знаю, что он задумал. Он посадит меня на привязь, как собаку в своем загородном доме, и живого места на мне не оставит. Он будет унижать меня и мучить. Он это любит. Знаешь, что он делал там со мной?

– Господи, Натали…

– «От тебя воняет, шлюха! От тебя разит, как от помойной крысы! Да ты и есть та самая помойная крыса! Ха-ха! Моя помойная крыса!» – спародировала она голос Майора, который в ее басовитой интерпретации наверняка не особо отличался от оригинала.

– Так он начинал свое действие. Обзывал меня жабой и говорил, что у меня лягушачьи губы. Но их так приятно целовать. Он получал извращенное удовольствие, издеваясь надо мной. Он больной на голову. Чертов урод!

– Прекрати, – я обнял ее и почувствовал, как она дрожит. Ее ладони вспотели, дыхание участилось. Она была серьезно напугана. Разве мог я позволить моей женщине, матери моего будущего ребенка кого-то бояться?

– Ты не знаешь его. Он бывший военный, отмороженный на всю голову. Он – самое настоящее чудовище, он враг мой.

– Я так понимаю, он хочет приехать сюда?

– Непременно приедет. И если застанет нас вместе, не поздоровится еще и тебе.

– Ну это мы посмотрим. Думаю с ним поговорить. Для начала. Если это не возымеет действия…

– Бесполезно. Этот человек не понимает слов. Хочу, чтобы он исчез из моей жизни. И никогда больше не домогался меня. Можешь сделать так?

Поначалу я не понял, на что она намекает.

– Прошу тебя, сделай так, чтобы его больше не было в моей жизни. Я и наша девочка, – она погладила свой округлившийся живот. – Мы будем благодарны тебе за это.

Но потом догадался.

– Ты говоришь об убийстве?

Она приложила палец к моим губам.

– Запомни, все это ради нашей семьи. Нашего спокойствия. Ты ведь не хочешь, чтобы я и наша дочь жили в постоянном страхе?

– Конечно, не хочу.

– Тогда сделай это. Если все сделаешь так, как скажу, никто тебя даже искать не станет. Потому что у них не будет ни единой зацепки.

– А потом, – она замурлыкала. – Я вознагражу тебя. Ты получишь такое удовольствие, о котором и мечтать не мог.

– Ты уверена, что нам есть еще, что пробовать?

– Даже не сомневайся, милый, – с этими словами она плавно опустилась на колени и начала расстегивать мои брюки.

Что я мог сделать в тот момент? Как мог решить эту проблему?

«Этот человек не понимает слов. Хочу, чтобы он исчез из моей жизни. И никогда больше не домогался меня. Можешь сделать так?»

– Я не уверен, что задуманное нами – правильная идея, – меня терзали сомнения, и я прямо заявил об этом любимой.

– Другого выхода нет.

– Но ведь есть еще полиция. Копы могут помочь нам, если ты им все расскажешь.

– Я не собираюсь рассказывать копам, как этот гандон регулярно насиловал меня и издевался. Я не собираюсь вообще никому рассказывать о своем прошлом. Ты за кого меня принимаешь? Я думала, мы с тобой уже все решили.

– Не уверен.

– Значит, я скажу копам, что я бывшая блядь, расскажу о своих отношениях с Майором, и они его посадят? Смешно! – она так противно засмеялась, резко откинулась на спинку стула и закатила глаза. В тот момент она стала похожа на дешевую потаскуху, ей не хватало только сигареты во рту.

– Им всем плевать на мои домыслы. Пока он не тронул меня, они и пальцем не пошевелят. И ты лучше меня об этом знаешь.

Был ли у меня выбор? Мог ли я в тот момент принять другое решение и не убивать? Мог. И выбор у меня, безусловно, был. Но я слишком сильно любил Натали и ее длинные черные волосы, чтобы смалодушничать и отказать ей. Тогда я впервые начал осознавать, какую власть она имеет надо мной.

Где-то неделю я взвешивал все за и против. Искал возможность выбраться из этого положения по-другому. И не находил. Я говорил себе, что все преодолею, все вытерплю. Ради такой женщины я готов на все. Я был словно околдован ею. И ничего не мог с этим поделать.

Натали отдала мне фото Майора и рассказала, где он живет.

Утром следующего дня я уже садился в поезд, который через четыре часа привез меня в холодный Петербург. По моему плану в Северной столице я должен был провести пару дней, просчитать каждую минуту своего передвижения, продумать каждую деталь преступления, совершить которое я собирался вечером одного буднего дня, подкараулив жертву у ее дома.

На черном рынке неподалеку от Финского залива я купил пистолет. Проверил его боеготовность, выехав в лес и постреляв там. Удивился, как у меня это хорошо получается – стрелять. И засомневался в выборе профессии. К вечеру того же дня я был готов. Настало время убить врага.

Я недолго искал дом, в котором жил отставной военный по имени Виктор Майор. Четырехэтажное белое здание рядом с Английским мостом я заприметил сразу, как только явился в тот квартал по известному адресу. Притаившись в близлежащих окрестностях, я стал ждать.

Но когда он появился, я впал в ступор и не отважился нажать на курок. Майор был с тремя малолетними детьми. Две девочки и мальчик, судя по всему погодки, самому старшему из которых было не более четырех лет, следовали за отцом по дороге в парк. Для меня это был настоящий шок. Я тут же позвонил Натали и объяснил ситуацию. Я сказал, что не смогу убить многодетного отца.

– Хорошо, милый. Но ты должен помнить то, о чем я тебе говорила. Он придет не только за мной. Но и за тобой. Он ненавидит всех, кто мне дорог. Сначала он убьет меня… О, нет! Сначала он изнасилует меня на твоих глазах, а потом убьет. Следом он убьет тебя, Пикадор. Неужели ты будешь этого ждать?

– Но у него дети, любимая, – я говорил с ней, а сам смотрел на то, как Майор играется со своими отпрысками на детской площадке и не мог поверить, что этот человек способен на зверства, описанные Натали.

– Ну и что? Почему тебя это останавливает?

– Они останутся без отца, – сказал я растерянно. Я искренне не понимал ее жестокости.

На миг она задумалась. Но не для того, чтобы осмыслить сказанное и отказаться от своей идеи, а лишь для того, чтобы найти нужные слова для убеждения.

– Тебя это не должно волновать. Я тоже выросла без матери. И она мне никогда не была нужна. И миллионы таких, как я. И ничего. Как-то выросли. И как-то живем. Сколько на свете детей без гребаных отцов и матерей! И никого это не волнует. Одни убивают родителей, другие – детей. Мы не должны страдать от этого. Это его отпрыски, пусть живут. Ты же не тронешь их, Андрей! Правильно?