Робер Дж. Гольярд - Круг земной

Спину приятно похолодило ветерком. Он с изумлением покрутил головой: повсюду лежал снег, лёгкий, ослепительно белый, какой бывает в начале Утиного месяца, когда в одночасье лебяжий пух устилает площади и поля, ложится на крыши, а наутро тает без следа.

«Ну, что ж… так даже лучше». Луна и снег делали ночь почти такой же светлой, как в самых северных землях Нордмонта, когда по полгода над головой висит серое небо. Родрик внимательно огляделся: снеговой ковёр был нетронутым, без намёка на чьи-либо следы. Тишь да гладь.

Поколебавшись мгновение, Родрик выдернул из треноги уже почти догоревший факел, рывком открыл дверь – и вздрогнул от неожиданности.

Там никого не было.

Большая лужа крови на полу – и всё. Причём даже не красной, скорее чёрной.

«Проклятье…» Он же раз десять воткнул в ту тварь клинок, и ясно слышал, как она упала. Неужели выжила, сбежала?

Родрик посветил факелом. Нет, никаких следов, ничего, чтобы указывало бы на то, что тварь отползла в сторону. Будто кто-то просто вылил из бутыли глянцевую жидкость.

Сплюнув, Родрик развернулся и, внимательно поглядывая по сторонам, скорым шагом двинулся к воротам.

В городе было… тревожно, хотя он затруднился бы объяснить, почему. Звуки, шелест, чавканье, бормотанье тысяч голосов висели в воздухе. Родрик останавливался, прислушивался – и каждый раз приходил к выводу, что ему показалось. Сколько он не озирался, не видел никого. Только пару раз издалека донеслись крики, но так неразборчиво, что он не стал бы клясться, что действительно что-то слышал.

Стоп.

Стук ставней, или двери. Ещё один крик, и уже значительно ближе. Кричала женщина, точнее, не кричала, а истерично взвизгивала. Топот её деревянных сабо гулко разносился по улице, и она явно направлялась прямо к тому месту, где стоял Родрик. Он юркнул в темноту глубокого дверного проёма.

– Помогите! Помогите! – всхлипывала женщина. Она пробежала мимо: с распущенными волосами, рыдая, судорожно поддёргивая длинный подол. Родрика она не заметила.

– Эй! – негромко окликнул он, выступив из тени, и тут же остановился. По стене дома напротив ползла тварь, точно такая же, каких он видел перед храмом: безглазая, с безволосой кожей. Она открыла рот, так, будто по черепу кто-то длинно полоснул бритвой, и он треснул; пасть была похожа на провал с множеством мелких зубов. «Как же они по стенам ползают, матолух мне в глотку – с двумя-то лапами и хвостом?» Почуяв – или увидев? – Родрика, чудище зашипело, ноздри треугольной дырки на месте носа затрепетали, принюхиваясь.

– Помогите! – пискнула женщина. Она тоже остановилась, вжалась в стену.

Родрик легко подвигал кистью. Длинное лезвие сверкнуло отражённым светом. Меч был на удивление неплохой: удобный и послушный. Но с его собственным, который он спрятал в хижине Эирлис, конечно, не сравнится.

В животе сладко замирало: как тогда, в детстве, когда он на спор сиганул в речку с высоты тридцати футов. С такой зверюгой ему сталкиваться ещё не приходилось: от морды до кончика хвоста не меньше четырёх шагов, и пасть, в которую с лёгкостью залезет Родрикова голова.

– Ну, урод, давай, потанцуем…

Тварь прыгнула, широко расставив руки: от тыльной стороны плеч к бокам, внезапно раскрывшись, образовались перепончатые крылья, как у летучей мыши. Родрик упал, откатился в сторону, попутно рубанув мечом – этот ящер вёл себя как тупой громила, который, занеся дубину над головой, рвётся в бой, открывая врагу всё тело. Глупое животное пролетело прямо над ним и свалилось на мостовую, яростно вереща и разбрызгивая капли зеленоватой крови. Родрик глубоко перерубил его правую лапу, и та бессильно болталась на кожистой перепонке.

Тварь попыталась взлететь – у неё не получилось. Она скакала, крутясь на месте, похожая на муху, у которой оторвали одно крыло, била хвостом. Родрик поднял меч и ринулся вперёд.

– Нет!!! – истошно завопила та женщина. Она бросилась ему наперерез, вцепилась в руку, так, что Родрик едва удержал равновесие. – Не надо!

Ящер, скуля, нырнул в тень – и пропал.

Родрик стряхнул с себя ноющую бабу. Та упала на колени, причитая.

– Да что здесь у вас творится такое?! – рявкнул он. Женщина не отвечала. Её плечи сотрясались от рыданий.

Родрик покачал головой. Она что – дура?! Почему – не надо? Эта тварь минуту назад хотела её сожрать!

– Эй, – шумно выдохнув, буркнул он, – топай скорее в свой божий дом. Дорога свободна.

Прежде чем свернуть в очередной проулок, он оглянулся. Та женщина продолжала стоять на коленях и плакать. Пожав плечами, Родрик пустился бежать.

По дороге пару раз свернул не в ту сторону, оказываясь в тупиках – всё же он не очень хорошо запомнил дорогу. С лёгким удивлением уставился на ворота: они были приоткрыты, а запирающая их поперечная балка валялась тут же. Он помнил, что сразу после того, как тот фанатик, последователь какого-то Аира и его братьев-богов, вышел из города, ворота закрыли. Вряд ли нашёлся бы безумец, который решил впустить в Кадван сонмище тварей из леса. «Хотя, – подумал он, – может, не впустить, а наоборот – бежать от тех, что уже пробрались внутрь?»

Неважно.

Родрик на минуту застыл у дверей, разглядывая окрестности через щелку. Там была зима, не более того: ночь и тишина, нарушаемая лишь далёким скрипом деревьев. Ни мортохов, ни тех крокодило-шакалов, никого. Чернота, пронизывающий, но до странности неслышный ветер. И мириады белых пушинок, крутящихся в воздухе.

Родрику было холодно. Рубаха, ещё с утра такая чистенькая, намокнув от снега и грязи, липла к спине.

Эх, Эирлис, глупая девчонка! Какого дьявола она сидит в своей хижине, раз тут такое? Хотя это ещё бабушка надвое сказала, где безопаснее, подумал Родрик, вспомнив подвал-крепость под её домом. Да и Гаран там, хотя сейчас он скорее обуза, чем подмога. Наверное, не захотела его оставлять. Храбрая девочка, он, Родрик, ей обязан. Жизнью. Сидеть среди баб и ждать до утра – нет, такое у физов не в чести.

Согласившись сам с собой, он проскользнул за ворота.

* * *

Родрик остановился за деревом.

Дверь хижины была закрыта, наружный засов опущен.

«Слава богам». Раз дверь заперта изнутри, и так тихо, они, скорее всего, схоронились в подвале.

На мохнатых лапах елей лежал снег. Хорошо, хоть ветра в лесу не было, а то Родрик уже замучался выбивать зубами дробь. Перехватив меч поудобнее, он на цыпочках прокрался к двери, хрустя опавшей хвоей, легко её подёргал. Так и есть – заперта.

– Эирлис! – тихонько позвал он. – Это я, Родрик.

Тишина. Проклятье.

– Эирлис!

«Они не услышат, раз в подполе сидят». А орать во всю глотку себе дороже: мало ли, кто из леса может набежать. Родрик потоптался на месте, раздумывая. Ночь почти на исходе, и можно было бы здесь утра дождаться, если бы не такой холод. Или отправиться в Кадван? Когда двигаешься, не так зябко, но, с другой стороны, сейчас ему повезло, а если на обратном пути он наткнётся на стаю тех здоровенных гиен, то их может оказаться многовато для одного меча.