Следы на Снегу - Легенда

Тут-то мои преследователи и накинулись. Я оказался без защиты – людей, благодаря которым держался на плаву.

Сижу на полу, прислонившись к стене, напротив – старинное зеркало, совершенно мутное. И кажется, что темных силуэтов за спиной с каждым часом становится больше. Это пугает. Не знаю, как избавиться от наваждения, хотя понимаю, что в реальности ничего подобного не происходит.

Темная бездна под ногами жадно распахивает пасть. А я покорно делаю шаг вперед.

Так нельзя – кричит моя рациональная половина.

Остановись!

Но уже не могу. Доводы рассудка сейчас бессильны. Я переступил эту грань.

Медленно смеркается. Гаснет последний луч. В окна вливаются серые сумерки. Но я ничего этого не замечаю. Завороженно всматриваюсь в темноту, которая и манит, и пугает.

Не стоило настолько сильно привязываться к людям. Я ведь знал, что это ошибка. Рано или поздно они уходят, а ты остаешься – опустошенный и разбитый. Не стоило слишком полагаться на их помощь. Я был один, и справлялся со всем сам. Был вынужден, чтобы выжить. А сейчас меня окружают те, кто готов всегда подставить плечо. Я переложил на них часть своей ноши, и теперь жалею об этом. Я утратил уверенность в своих силах. Стал слабее.

Подтягиваю ноги и обнимаю колени. Становится прохладно. Но я не могу пересесть на кровать. Не могу подняться и взять одеяло. Понимаю, что это звучит и выглядит глупо, но не могу иначе. У меня просто кончились силы.

В голове стучит мысль: что происходит? Вопрос не нуждается в ответе. Всматриваюсь в свое отражение, но его не разглядеть. Поверхность стекла подернута мутной патиной, кое-где амальгама облупилась. Где Август нашел эту рухлядь? И зачем я согласился поставить его в своей комнате? Простая деревянная рама с небольшими резными деталями, окрашенная в черный цвет. В памяти всплывают строгие лики неизвестных, которые глядели со стены в доме старика Захара. Он тоже был любителем старины. Довольно бессмысленное занятие, как по мне. Иногда я вижу тот дом во сне. И каждый раз ловлю осуждающие взгляды со старых фотографий. Они словно говорят: зачем ты предал нас огню? Что мы тебе сделали? Старик что-то видел в них – но он был художником, видеть было его профессией. Ему нравилось придумывать истории про этих людей.

Но я сжег их. И сами портреты, и его истории. Не сгорела только боль утраты.

Почему бесполезные вещи должны продолжать быть, а человек, который собрал их, вдохнул в них жизнь, нет?

Бездна засасывает все глубже.

Мне уже не различить отражения. Я ничего не вижу. Натягиваю капюшон, опускаю голову. Позорно капитулирую. Мне стыдно из-за собственной слабости, но ничего не могу поделать. Это сильнее меня, сильнее всех разумных доводов, которые я вчерашний мог бы привести себе сегодняшнему. Во мне снова что-то сломалось, и все пошло наперекосяк. Хочется кричать, просить о помощи, но что-то заставляет меня молчать; мог бы встать, взять необходимое и уйти в дом на окраине, к брату, но не двигаюсь с места. Я оцепенел. Тишина пугает.

Раньше я бы разнес зеркало на осколки. Подобрал что-то с пола и швырнул в собственное лицо. Или просто бил бы кулаком, вымещая ярость.

Но теперь этого не происходит. Я почти научился принимать себя, смирился с тем парнем, чей взгляд вижу каждый раз, проходя мимо зеркал. Я ему киваю, как старому знакомому, иногда могу осторожно улыбнуться. Кажется, я так долго не улыбался, что почти разучился это делать. Лицо – словно маска. И приходится прилагать усилия, чтобы уголки губ приподнялись. Надеялся, что со временем эта способность вернется. Ведь все-таки в моей жизни произошли перемены к лучшему. Я больше не один. Во всяком случае, так было до сегодняшнего дня.

Наверное, вся наша жизнь – это вереница зеркал. И мы сами – всего лишь отражение в чужих глазах. Сложно не запутаться в этом лабиринте. Сложно не потерять себя настоящего.

Тьма вливается в меня, заполняет изнутри, я уже не тот, кем был утром. Это какое-то другое существо. Не человек. Не зверь. Тень.

Первые дни прошли спокойно. Я наслаждался уединением, слушал музыку, выбирался на пробежки по лесным тропам, читал, в общем, вел праздную, но приятную жизнь.

Что касается ночных кошмаров… Без них не обходится ни одна ночь. Я все еще просыпаюсь от собственного крика и почти никогда не могу вспомнить, что именно снилось.

Позапрошлая ночь не стала исключением. Пришел в себя от грохота выстрела, который долго отдавался в ушах тревожным эхом. Чтобы успокоиться, сходил на кухню, выпил воды. Сидел за столом и смотрел в окно, на косые струи дождя, хлеставшие по стеклу, пытаясь убедить себя, что это был всего лишь гром. Поднялся, сварил кофе и приготовил завтрак. Есть совершенно не хотелось. Кое-как одолел половину порции и вновь уставился в окно. Гроза все не заканчивалась, словно небеса решили взять реванш за двухнедельный зной. Быстро стемнело, хотя в это время занимается рассвет. Молодые деревца гнулись под порывами ветра, дождь остервенело бил по крыше, холодильник внезапно умолк – отключилось электричество. Я медленно и без удовольствия цедил остывший кофе. Плечо вновь заныло – эхо выстрела пробудило дремавшую боль. Что-то происходило, но я не мог сказать, что именно.

И тут, словно кадр из фильма, всплыло воспоминание – луг, проливной дождь, пепел над головой. Я давно не думал об этом дне. Или старался не думать. Холодный взгляд Айзека. Выстрел. Боль. Все эти образы слились воедино. Давняя история, которая невидимой, но крепкой нитью тянулась из прошлого. Я надеялся, что она оборвалась. Видимо, рановато было испытывать радость по этому поводу.

Я уже не различаю, где заканчивается боль физическая, и начинается душевная. Перед глазами проносится вереница прошлогодних событий – я снова и снова проживаю их. Снова испытываю вину, отчаяние, скорбь. Блуждаю среди зарослей, не видя выхода, а за мной медленно, но настойчиво, следует вода, темная и холодная. Она поднимается все выше и выше, и вдруг я понимаю, что оказался в ней по колено.

Сколько прошло времени? Трудно сказать. Бросаю взгляд на часы – но цифры ничего не говорят. В доме светло, вернулись привычные признаки жизни – холодильник, едва слышное гудение счетчика, будильник Августа мигает красными нулями. Стряхиваю оцепенение, выхожу на крыльцо, опускаюсь на ступеньки, бессильно приваливаюсь к перилам. Что происходит? Мой мозг ищет ответ – и не находит. Это пугает.

Вчера я смог заставить себя заняться хоть какими-то делами.

Сегодня – нет.

Ночь была паршивой. Я так и не смог уснуть. Только начинал задремывать, как внезапно вздрагивал, и меня выбрасывало в реальность. К утру я оказался во власти иррационального страха, совершенно необъяснимого. Сполз с кровати и сидел на полу до рассвета, обхватив плечи руками. Сердце гулко стучало в груди, громом отдавалось в ушах, я пытался остановить происходящее усилием воли, но так и не смог. Когда солнце заглянуло в дом, прошел, пошатываясь, на кухню, выпил воды. Наверное, я вырубился прямо за столом – подняв голову, увидел, что пятна света на полу сместились. Машинально взглянул на часы – кажется, был полдень. В голове все смешалось, я уже не понимал, когда это началось, и как долго я пребываю в таком состоянии.