Михаил Ковтун - Сказки старика Хименеса

Хозяин ветров хлопнул в ладони и раздался протяжный гром. Когда он затих, бывший западный ветер стоял на жаркой, прокалённой улочке маленького городка, где жила его любовь. В кармане потертого костюма лежала тоненькая пачка денег и документы, за спиной висела треснувшая гитара. Он засмеялся и широким шагом пошел к домику, где ждала его Мария. Он пел веселую песню гаучо с дальних пастбищ и люди удивленно смотрели на парня весело поющего в эту немилосердную жару…

…. Вот такая история ,амиго. Мне рассказал её мой отец. Я тогда , в тот тихий вечер , не придал значения словам моей мамы. А она положила голову на плечо отца и тихо – тихо прошептала – « Спасибо тебе за всё. Мой любимый и нежный западный ветер».

На старом кладбище нашего города стоит гранитный крест . На нём выбиты имена – Хоакин и Мария Хименес. На нём разные даты рождения, но одна дата смерти. Да, амиго, они в один и тот же день и час ушли вместе из этого мира. Я и мои семеро братьев будем вечно помнить их историю, и рассказывать людям о верной и преданной любви Западного Ветра.

Любви, которая может всё.

.

Маэстро Мигелито

Здравствуй, амиго. Тебя давно не было в моем баре. А, ты уезжал в свою далёкую северную страну… Понятно. Говорят – у вас там очень холодно и люди никогда не улыбаются? Я тоже думаю – что это враньё. Присаживайся, я угощу тебя настойкой из лепестков горных цветов, что дарят нам весной вечные Анды. Скоро, амиго, ты зайдешь в этот бар – но за стойкой уже не будет меня. И ты вспомнишь мои глупые сказки. Не обращай внимания..Просто я сегодня много думаю о Той, Что Никогда Не Опаздывает.

Видишь – на досках эстрады лежат черные розы? Шесть лет назад , именно на этом месте, я закрыл своей ладонью глаза Мигелито. Кто такой Мигелито? Однажды холодной ночью в мой бар зашел странный человек. В прекрасно пошитом, но потрепанном костюме. За спиной у него висела гитара. Он сел к стойке и сказал « старик, налей мне стакан вина и дай поесть. У меня нет денег – но я сыграю тебе красивую музыку.» Я бы накормил его и так – но пусть играет, если хочет. Он выпил стакан крепкого вина и съел немного хамона. Потом он взял в руки гитару…

Амиго, я не плакал так – даже в детстве. Его гитара пела о чудных цветах утерянного рая и о том, как плачут наши ангелы над нами. Не было больше моего маленького бара – вокруг была только его музыка. Музыка маэстро Мигелито. Когда он закончил играть я долго сидел в оцепенении . он усмехнулся уголком рта и спросил – « ну что ,старик, достоин я играть по вечерам в твоем баре за еду и вино?» и посмотрел мне в глаза.

Последний раз я видел такой взгляд у умирающего орла, с перебитым крылом. Он, беспомощный – но гордый, смотрел в такое далекое небо над Андами и прощался с ним. Такой же взгляд был у Мигелито. Я отдал ему свободную комнату в своем доме. Мигелито усмехнулся и кивнул головой.

Вечером в баре было много людей. Суровые гаучо в кожаных бомбачос и длинными ножами у пояса, пеоны с разных гасиенд, пистольерос с настороженными, волчьими глазами..Пришли много жителей нашего городка. Женщины смеялись и стреляли глазами в суровые лица мужчин. В углу пистольерос играли в покер. Пеоны обсуждали засуху, и пропавший урожай… Все было как обычно – пока на эту дощатую эстраду не вышел Маэстро Мигелито…

Он вышел на эстраду и, взмахнув на лоб непокорные волосы, посмотрел в зал. Стихли голоса, исчезли улыбки с лиц женщин. Маэстро усмехнулся своей обычной улыбкой и ударил длинными, тонкими пальцами по струнам. Лавины безжалостной боли, рвущей душу на кровавые куски сменялись задорным смехом его гитары и даже, вечно хмурые, замученные жизнью пеоны смеялись, открывая щербатые рты.

А гитара не умолкала ни на секунду. Не было ничего во вселенной – кроме неё. Струны гитары пели о чистой и нежной любви. И пистольерос, убившие многих людей и знавшие – только шлюх из дешевых притонов, плакали в голос. Они плакали и не стеснялись своих слёз. Гитара пела о верности друзей и о коварстве врагов. И гаучо сжимали мозолистыми руками рукояти своих ножей. Гитара пела о разбитом, гордом сердце мужчины и циничные шлюхи, верящие только в деньги, стонали, закрывая лицо руками.

Музыка смолкла неожиданно. Маэстро поклонился резким поклоном и пошел к стойке бара, где его ждал стакан вина. В баре стояла полная тишина, никто не хлопал в ладоши и не кричал « Оле». Все сидели погруженные в свои мысли. Мигелито выпил и улыбнувшись поднялся по лестнице в свою комнату. В этот вечер не было скандалов и шума. Люди молча, разошлись по домам.

Весь город говорил только о Маэстро. Но его видели только вечером в моем баре. Днем он спал. А после концерта уходил в свою комнату и ждал пока уйдет последний посетитель. Потом он накидывал плащ и уходил гулять в горы. Кто -то видел – как он сидел над обрывом и, подняв голову в небо, что- то спрашивал у мудрой луны. Не знаю, отвечала ли она ему, но его песни становились все пронзительней и печальней. В его взгляде постоянно плясала свой вечный танец боль. Боль разбитого сердца. Я пытался говорить с ним, но он только усмехался уголком рта и, хлопнув меня по плечу, уходил в свою комнату. Он ни с кем не говорил и ни с кем не дружил. Ноябрьской ночью я видел – как по горной дороге за ним шла Черная Тень, ты помнишь, амиго, я рассказывал тебе историю этой пантеры. Она, что то тихонько ворча, тёрлась огромной головой об его ноги, а он отрицательно кивал головой. А Санта Крус клялся – что видел – как сам Хозяин Ветров снял шляпу при встрече с Мигелито…

… Это случилось шесть лет назад. Был обычный вечер и люди ждали концерта Маэстро. И тут в мой бар зашла она. Я не знаю её имени и откуда она. Знаю только, что она решила скоротать пару часов ,ожидая пока в её машине поменяют масло и подкачают колеса. Эта женщина ехала на горный курорт, дорога к которому проходит через наш городок. Она подошла к стойке бара и столкнулась с Мигелито.

Я всего лишь старый владелец бара и не могу описать – что творилось с их лицами. Маэстро схватился рукой за сердце, а она побелела – как снег на склоне Анд. Её губы прошептали – « Ты…не может быть! Это же ты! Ты простил меня? Я должна была так поступить. Я не могла больше выносить твои пьянки и твоих друзей, твоих истеричных поклонниц. Не могла выносить нищету, ты же играл во имя Музыки и никогда не заикался о деньгах. Мне нужна была опора в жизни, и я нашла её. Мы с дочкой счастливы. Она называет его отцом, и она не должна никогда узнать – кто её настоящий отец. Пусть она будет счастлива! Ты же не скажешь ничего? Прости, Мигель, но кто ты? Жалкий музыкант в паршивом баре занюханного городка. А ей будет принадлежать мир! Мой муж богат и знаменит. Она будет жить в волшебной сказке. Ты не скажешь ей?»…