Татьяна Нырко - Однажды приключилось

***

Как только я вышла от Серафимы Петровны, сразу набрала подругу:

– Тань, а можно я у вас пару дней перекантуюсь? У меня тут с квартирой проблемы, надо съехать.

– Не вопрос, – с готовностью ответила Таня. – Прислать к тебе Генку на помощь?

– Да нет, я на такси. Пусть лучше меня потом у вашего подъезда встретит. Как подъеду, позвоню.

Все мои вещи уместились в чемодан и большую дорожную сумку. Если что-то и забыла в суете, не беда. Жаль было оставлять такую большую благоустроенную квартиру, да ещё и проплаченную на месяц вперёд. Но вся эта история с привидениями, ключами и часами мне больше не нравилась.

В голове мерзко пульсировал навязчивый «тик-так», смешанный с ноющей болью. Слабость сковывала тело. Из последних сил я подхватила сумку и ручку чемодана и пошла к входной двери.

Я шла, шла и никак не могла дойти. А в голове всё громче звучало: «Тик-так. Тик-так». Тело потяжелело и не хотело слушаться.

Телефонный звонок, словно спасательный круг, вырвал меня из этого мучительного состояния.

– Ну, ты где? – раздался встревоженный голос Гены. – Уже почти полночь, а ты звонила в девять. Неужели у тебя так много вещей?

– Полночь? – спросила я, не узнавая свой голос – тусклый и еле слышный.

Одеревеневшие губы не хотели двигаться. Телефон выпал из немеющих пальцев. Я слышала, что Гена что-то продолжает говорить, но смысла уже не понимала. Осознавала, что никуда не иду, а неподвижно стою в центре зала, прямо напротив сломанных старинных часов, но что-то изменить сил уже не было. Тик-так.

Послышался скрип входной двери и чьи-то тяжёлые шаги по ковролину. Я не могла сдвинуться с места. Моё тело стало словно деревянным.

В зал вошёл Михаил Ильич, и, увидев собранный чемодан, криво усмехнулся:

– Ну и куда ты собралась? Твоё время закончилось, дорогуша. Теперь твоё место там, – он кивком показал на часы. – Тик-так. Слышишь? Некуда больше спешить.

Хозяин квартиры подошёл к полке, где стояла запертая шкатулка, достал из кармана маленький ключик. Открыл шкатулку и вытащил из её недр блестящий чёрный ключ с витиеватой головкой. Всё происходило, как в моём сне.

– Ну вот скажи, зачем тебе время? – словно оправдываясь, спросил меня Михаил Ильич. – На что ты его тратишь? Ведь вся твоя жизнь – бесконечная работа, которая, по большому счёту, никому не нужна. Я уже давно заметил, что такие пустышки, как ты, тратят драгоценное время впустую. В то время как у гениев, вроде меня, его ничтожно мало! Мне понадобилось почти два века, вдумайся только – двести лет! – чтобы довести до ума моё изобретение, – он кивком головы показал на часы. – Я научился забирать лишнее время у бесполезных людишек. Более того, я могу запасать его и продавать тем, кому оно действительно необходимо. Но всего этого не случилось бы, если бы я прожил только одну жизнь! Что можно успеть за какие-то несчастные пятьдесят-семьдесят лет, а? Да у меня на одни опыты ушло больше! Несмотря на все мои усилия, некоторым душам удалось вырваться. Они теперь так и гуляют по свету, неупокоенные. Но это лишь малый процент…

Хозяин квартиры ласково, как любимого пса, погладил деревянный бок старинных часов.

– Та девчонка, что жила здесь до тебя и многие другие квартирантки – они все здесь. Скоро и ты к ним присоединишься, дорогая. У меня уже есть покупатели на ваше «лишнее» время. Осталось только завершить преобразование. А для этого не хватает совсем чуть-чуть, – он приблизил свои короткие толстые пальцы к моему лицу, чтобы показать, как мало ему не хватает. – Во-от такой мелочи, как ты.

Михаил Ильич захохотал, растягивая губы, похожие на мясистых гусениц, открыл витринную дверцу часов и вставил ключ в отверстие на циферблате.

«Нет!» – пыталась закричать я. Но из моего рта не вырвалось ни звука.

Несколько оборотов, и внутри что-то щёлкнуло, звякнуло. Часовой механизм пришёл в движение, пробуждая все остальные свои части. Зашагали по кругу стрелки, закачался маятник. Тик-так. Тик-так.

Я почувствовала, что куда-то падаю. «Тик-так» – билось моё сердце. Туда-сюда внутри заходил маятник. Тело стало словно деревянное. Перед глазами – заляпанное стекло, а за ним – жуткая ухмылка хозяина. Я пыталась кричать, но единственный звук, который у меня получался – «тик-так». Сон превратился в явь. Это конец.

Послышался дружный топот бегущих ног, мелькнули за стеклом рыжие хвостики. Я видела, как девочки-близняшки встали напротив часов и, взявшись за руки, начали что-то говорить. Видела, как упал, держась за сердце, хозяин квартиры. Как застонало и взорвалось осколками витринное стекло. Как выпал чёрный блестящий ключ с витиеватой головкой. Я почувствовала, что лежу на жёстком ковролине посреди зала. А девочки все повторяли и повторяли слова той загадки. И смотрели на меня.

Борясь со слабостью, я поползла по жёсткому ковролину к часам и подобрала ключ.

– Против часовой! – закричали хором обе сестры.

С трудом поднявшись, я дотянулась до отверстия и уже почти вставила в него ключ, когда Михаил Ильич с отчаянным криком схватил меня за лодыжку. Я еле устояла на ногах, пнула хозяина что было силы, зажала ключ крепче, в последнем отчаянном рывке вставила его в этот адский механизм. И резко прокрутила против часовой стрелки.

Хозяин часов закричал, забился в судорогах на полу. А потом просто исчез. Часы пошли в обратную сторону.

Уже отключаясь, я увидела, как из недр старинного механизма выплывали прозрачные силуэты людей. В основном девушек и женщин. Они превращались в золотистый свет и, рассыпаясь искорками в воздухе, исчезали без следа. Я слышала, как с глухим стуком на ковёр упал ключ, как скрипнула в прихожей дверь, и кто-то ещё прошагал по ковролину. Но сил больше не было, и моё сознание утонуло в надвигающейся тьме.

***

– Маш, Маш, очнись, – надо мной нависла подруга Танька.

Гена стоял рядом и брызгал мне в лицо водой из пульверизатора.

Я села на полу, прислушалась к своему состоянию. Голова не кружилась и не болела, тело слушалось. И противного тиканья больше не было!

– Всё хорошо, – ответила я на их расспросы, – просто голова закружилась. Наверное, я слишком много работаю.

– А здесь стало гораздо теплее, – заметил Гена. – И спокойнее. Пойду-ка я сделаю нам всем кофе.

***

Той же ночью я уехала из сто двадцать восьмой. И хоть опасности в ней больше не было, я не могла заставить себя остаться там даже на день. К тому же, я боялась, что рано или поздно кто-нибудь заинтересуется этой бесхозной квартиркой и её исчезнувшим хозяином. И не хотела, чтобы это связали со мной. Я всё закрыла и бросила ключи в почтовый ящик.

А через месяц мне позвонили из нотариальной конторы и пригласили к ним в офис. Высокий усатый нотариус сообщил, что некий человек, пожелавший остаться неизвестным, завещал мне ту квартиру. Также завещатель оставил сумму, покрывающую все расходы на оформление документов и огромный пухлый конверт лично для меня.