Денис Горнев - Закладки жизни

– МРТ постоянно занят, так что я выделил тебе окно в выходной день. Я буду тебе там ассистировать, а сверхурочные мне за это не заплатят, так что мотай на ус. Да и с той поликлиникой решай вопросы сам, если не сможешь, то скажи, что действуешь от моего имени. Всё, доброй ночи.

– Доброй ночи, наставник.

Неудивительно, что после разговора я долго не мог уснуть. Сев за компьютер, в который раз начал изучать исследования мрт людей, что были в коме, сравнения с обычными здоровыми людьми и мёртвыми, спящим. Возможно, часть снимков неправда, фото Шоп и другие инструменты, могли добавить пиар сайту и тем самым ввести меня в заблуждение. По моему анализу видно, что основная разница крылась в районе головы. Все вопросы были в мозге, ну или в том, ЧТО этим мозгом управляет, а что ЭТО у официальной науки ответа нет.

Глава 5

До выходных оставалось ещё три дня. Соответственно, три дня есть на то, чтобы решить вопросы по вывозу и транспортировке Ласки из больницы в госпиталь. В первую очередь решил обратиться к Елене Александровне, тому самому врачу, той самой обветшей от времени поликлиники, где лежит моя, та самая. Отпросившись сегодня у Владимира Викторовича на выходной, объяснив ему свою необходимость, поехал в поликлинику. Около часа езды в электричке помогли собраться и настроиться на действия. Слегка не привычно было при свете дня ехать по делам, а не в свою больницу, где проходил интернатуру. Выбравшись из вагона, полный решимости, зашагал в сторону лечебного учреждения. День был солнечный и ясный, настроение приподнято. Всё должно пройти как по маслу. Клиника располагалось в обычном спальном районе. В свете дня здание оказалось ещё в худшем виде чем вечерами. Резкий контраст со стоявшим неподалеку ярким пивным баром наводил на печальные мысли. В современном обществе деньги водятся в сфере развлечений, а не в медицине. Больные и старики не представляют ценности для государства, ведь они не работают для страны, не платят им налоги. Каждый бизнесмен знает простую истину: «Не вкладывать деньги в мёртвое дело, ведь оно не приносит прибыли». Только в нашем случае мы заменим слово «дело» на слово «тело». Все это понимают, но сделать ничего не смогут. Вы спросите, почему не смогут? Все просто, там сидят матерые, умные волчары с гигантским опытом управления толпой, а все смены власти так или иначе проходили, когда сами верха решили её менять. С такими вот пессимистичными мыслями я шагал по коридорам клиники, где не лечат, а провожают.

– Разрешите? – спросил я после того, как постучал в кабинет Елены Александровны. Не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. В кабинете оказалось пусто, но рабочая обстановка и оставленный на столе мобильный телефон доказывали, что врач на работе и, вероятно, не просиживает штаны в кабинете, а занимается больными. На таких вот и держится матушка Родина. Правда людей старой закалки в современном обществе все меньше, к чему нас приведут люди, воспитанные без принципов нравственности и чувства ответственности, не хотелось мне даже думать. Обойдя больничные палаты, так и не встретил искомого человека.

Оставалась лишь одна палата, палата Ласки. Подходя к ней, увидел, что входная дверь приоткрыта. Войдя внутрь, старался не отвлекать работающих людей. Юный медбрат обтирал её мокрым полотенцем, а врач слушала её стетоскопом.

– На лице опять присутствуют следы высохших слез, -сказал тот, что заботливо обтирал её. Врач кивнула, дав понять, что услышала его. Заметив меня девушка врач, жестом выгнала не званного гостя из палаты.

Прошло не более десяти минут, как они вышли из палаты. Елена Александровна направилась ко мне, цокот её каблучков звучал слегка угрожающе, да и её вид говорил о том, что она приближается сказать мне не дружественное приветствие. Но не успела та сказать и слова, как я её опередил:

– Я глубоко извиняюсь, простите что зашёл и отвлек вас от работы, но мне нужно было срочно увидеть.

– Входить в палату, пока там идут процедуры, запрещено. Вам, как врачу, это должно быть известно, -сказала она повышенным тоном, но потом уже мягче добавила:

– Теперь вы можете её увидеть.

– Вообще-то я хотел увидеть вас, а потом уже её. Из-за того, что мои слова прозвучали слегка двояко, одна из бровей моей собеседницы поднялась вверх. Взглянув на этот мимический жест, я как-то весь растерялся, мысли спутались, и я сказал полную чушь:

– Вы меня неправильно поняли, сегодня интересуете меня именно вы, но и она тоже, но, как девушка, вы меня не интересуете, а как врач, точно, как врач врача, боже, что я несу…

После этой сказанной нелепицы поднялась уже вторая ее бровь.

– Хорошо… я поняла, что, как девушка, я вам не интересна, – сказала она, и мне показалось, что это её немного задело, хотя она не подала вида.

– А к Ласке вы ходите как врач к пациенту или как парень к девушке?

– Или вы ходите к нам обеим и не понимаете, что вы вообще здесь делаете, ведь я так и не поняла, что вам сейчас нужно?

– Сегодня я здесь как интерн и лечащий врач Ласки.

– Так значит вы ходите к ней как врач? Тогда с какой целью вы пришли ко мне?

Ааааа мои мысли она меня совсем запутал. Видя, что я совсем растерялся, Елена предложила пройти в её кабинет, и там она ответит на мои вопросы, но только как врач, добавила она, слегка подколов меня.

В её кабинете было светло и как-то по-домашнему уютно: рабочий стол, на котором стоял старенький компьютер, блокнот для записи и фотография мальчугана лет шести. Небольшой, но раздвижной потрёпанный диванчик. В углу маленький холодильник. Чувствовалось, что она проводит здесь времени больше, чем дома.

– Простите за тот юмор, что я устроил в холе, – сказал я, собравшись с мыслями.

– Да ладно, проехали, в нашей стране без юмора станет как-то совсем печально. Так какие у вас ко мне вопросы?

– Всё дело в Ласке, вы знаете, что я уже почти два года наблюдаю за её состоянием, начал в ходе учебной практики, теперь по своему собственному желанию помочь. И я рассказал ей, как хочу помочь девушке, как долго изучаю состояние комы и мозг человека в целом. В завершение рассказа козырнул тем, что мой куратор сам Владимир Викторович Полиновский будет мне помогать.

Девушка слушала меня не показывая эмоций, интересно, о чем она думает. Куратор также молча задумывается перед озвучиванием своего решения. Я был уверен, что она хотела бы помочь и сейчас думает, как согласовать вопрос с начальством. После долгого молчанья она наконец сказала:

– Слезы, меня заинтересовали её слезы. Спросив у авторитетных врачей, я убедилась, что это типичное состояние комы. Вероятнее всего, мы ничего не сможем сделать с этим.

– Решите вопросы с начальством о том, чтобы её вывезти в воскресенье в госпиталь, где я прохожу интернатуру?