Анна Артюшкевич - Алхимик

Вас пытались убить после нечаянной встречи? Мучила тайна, которую нельзя разгадать?

Меня пытались. А с тайно й я живу до сих пор…

Был летний день. Солнце посверкивало сквозь листья и рассыпалось дрожащими бликами по синему пластику стола. С утра мы с коллегой-режиссером монтировали телепрограмму, а после монтажа отправились в кафе. Настроение было гнусное: до двух ночи коллектив оттягивался на мероприятии, которое с некоторых пор нарекли корпоративом, а раньше называли точно и просто – пьянкой.

Мы сидели на излюбленной веранде и мрачно потягивали пиво. Мимо проплыл долговязый патлатый парень с рюкзаком за спиной, оглянулся, притормозил, вернулся и опустился на свободный стул. Мы возмущенно уставились на него.

– Привет, – засмеялся патлатый, – не узнаете?

Мы пригляделись.

– Женька? Ты, что ли? – недоверчиво спросил Волин.

– Я, – радостно заржал патлатый.

Это был Женька Булыгин, подающий надежды скульптор, боксировавший вместе с Димкой в каком-то спортивном обществе. Мы его не видели несколько лет. Я помнила Женьку плотным и стриженым, поэтому новый образ вызвал у меня замешательство.

Волин рассказывал, что Булыгин перед исчезновением занял престижное место в международном конкурсе и сутки квасил. А, протрезвев, разбил молотком все скульптуры и испарился. Правда, оставил записку, где сообщал, что решил заняться духовным совершенствованием, без которого ваять больше не в состоянии.

Ребята Женьку долго и от души материли, поскольку тот должен был выступать на соревнованиях и очень подвел команду. А потом о Булыгине как-то забыли. И вот сейчас он сидел напротив, искренне радуясь нам и доброжелательно улыбаясь.

– Ты чего тощий такой? – жалостливо спросила я. – Болеешь или жрать не на что?

– Пиво будешь? – буркнул Димка. – С воблой?

– Пиво не буду, – отказался Женька. – Я вообще не пью. И не болею, – просто это мой оптимальный вес. А денег у меня достаточно.

В беседе выяснилось, что он побывал на Алтае и в Индии, в Южной Америке, Тибете, Китае и прочих местах, куда забредал народ, дабы сбросить оковы духовного мрака…

– Ну, и как там у тебя с совершенствованием? – легкомысленно поинтересовался Димка.

– А никак, – просто сказал Женька. – Достигнуть совершенства нереально.

– Где же ты столько болтался? – удивился Димка.

– Учился.

– Чему?

– Тому, сему…

– А чем занимаешься? На что живешь? – продемонстрировала я практическую жилку.

– Алхимией. На нее и живу.

– Че-е-м? – у Волина чуть глаза не выпали из орбит.

– Ну, золото делаю, – застеснялся Женька.

Мы долго молча смотрели на него. Первым опомнился Димка:

– И много наделал?

– Мне хватает.

Женька оглянулся по сторонам и понизил голос:

– Ребята, у меня мечта есть, которая осчастливит население планеты, и для нее много золота сделать надо! Только я вам о ней пока не скажу, ладно? А то не сбудется!

– У тебя же химического образования нету! – снова практично заметила я.

– Так химия здесь вторична.

– А что первично?

– Степень духовного развития, мировоззрение…

И узрев наши вытянутые физиономии, вздохнул:

– Об алхимии у большинства извращенное, примитивное представление еще со школьной скамьи. Вы в какой-либо другой науке встречали такой элемент как философский камень? Фи-ло-соф-ский!

И Женька принялся нас просвещать. Для начала сообщил, что многие ученые всерьез занимались алхимией, и даже Парацельс в медицинской практике использовал ее достижения. А для адептов-алхимиков главное – озарение, как в искусстве. Чтобы достичь его, они погружаются в бессознательное и развивают воображение, дабы с помощью этой могучей силы изменять материю.

– С помощью воображения? – засомневался Димка.

– Так ведь в нем концентрируется вся духовная и физическая энергия, – развеял его сомнения Женька. – И, вообще, адепты занимаются не столько химическими реакциями, сколько психическими трансформациями.

– А! – сказал Димка и больше не проронил ни слова.

А Женька вошел в раж. Сообщил, что основа всего – первичная материя, обладающая свойствами всех тел. Если мы правильно поняли, то она отражает психическую сущность каждого алхимика, который с ней работает, и постоянным составом не обладает. Так что секрет ее узнать невозможно. Тем не менее, материя едина, хотя принимает различные формы и создает разные тела. Поэтому и реально превращать одни металлы в другие. Но это не главная задача адептов. Они хотят приложить руку ко всему мирозданию, с помощью философского камня вылечить страждущих, и вернуть миру благолепие и блаженство. И очень беспокоятся, чтобы их деятельность не нарушила гармонию Вселенной.

– Вы же понимаете, как велика психическая сила посвященных! – озабоченно говорил Женька. – Создавая малое, алхимик повторяет опыт Творца, и на него воздействуют те же законы. И поэтому их ни в коем случае нельзя нарушать!

– Ну, да, – согласилась я. Димка лишь покосился в мою сторону.

Далее Булыгин вещал про абсолютную связь всего, что происходит на земле, с каждым небесным телом и любой космической и земной частичкой. И про то, что вся природа одушевлена, даже неодушевленная: минералы и металлы рождаются, растут и умирают как люди и растения. И созревают, конечно, тоже. Просто обычные металлы до благородных не дозрели, но этот недостаток можно исправить искусственно.

Димка не выдержал и заказал водки. А для алхимика велел принести пирожное.

Женька заглянул нам в глаза, тяжело вздохнул и спросил:

– Ребята, Вселенная бесконечна?

– Ну, – неопределенно отозвался Димка и опрокинул рюмку.

– Значит, и микрокосм бесконечен? То есть, материю можно расщеплять до бесконечности?

– Ну, – подобревшим голосом отозвался Димка и положил в рот кусочек воблы.

– И каждая частица вибрирует, создавая свое поле. Но поля самых мелких частиц приборами засечь невозможно, они не подчиняются известным физическим законам…

– Ну? – поощрил алхимика Димка.

– Так почему бы не допустить, что на определенном уровне существует единая для всех, – для слона, кирпича и Марса микрочастица? И она вибрирует и в слоне, и в кирпиче, создавая одинаковое поле? Одну и ту же жизненную основу? Ну, может, только разной интенсивности: кирпич все-таки не слон.

– А ведь, пожалуй, в этом что-то есть, – согласился Димка.

– А что излучает мозг? – продолжил Булыгин.

– Электромагнитные волны? – вспомнила я.

– Правильно, их современные приборы ловят, и ученые считают, что этим дело ограничивается. Но ведь в основе мозга – общие для всех микрочастицы! И от их вибраций возникают очень тонкие, пока неуловимые поля… Так почему бы не допустить, что проникающая возможность их зависит от силы мысли и воображения? У каждого она индивидуальна, и может воздействовать на поля других субъектов?