Алексей Пенза - Американка. История первая. Ты не один

Здравый смысл терялся всё сильнее с каждым днём. Между пониманием того, что происходит, и полным забытьём прошло не более недели. Сознание путалось, отуплялось и больше походило на состояние постоянно перебравших алкоголиков.

К 30-му дню от Николая Иваськова как успешного уважаемого врача не осталось практически ничего. Его поведение сделалось ещё более нестабильным: он стал медлителен во всех делах, крайне невнимателен и рассеян, но как только дело доходило до ловли животных на пропитание, ему мог позавидовать любой хищник. Завидев или заслышав добычу, Иваськов мобилизовал все силы организма, резко кидался на жертву, вгрызался зубами, и его челюсти разжать было уже невозможно. Никогда ещё в своей жизни он не был настолько сосредоточен, быстр, внимателен, как во время этой охоты.

Николай бесцельно бродил по улицам города и, сам того не понимая, начинал заглядываться на людей. Сила воли, что ещё оставалась в нём, удерживала от необдуманного шага вкусить человеческую плоть, но это было только вопросом времени, а его-то у бывшего врача уже и не оставалось.

Жена и дети стали его первыми жертвами. Мозг Николая был болен и уже не способен оценивать обстановку и принимать взвешенные решения, сдерживать голод и поступки. Единственное, что осталось, – это условные рефлексы, выработанные годами. Идти, идти… Домой, домой…

Николай нагрянул, когда вся семья была в сборе и собиралась ужинать. На столе стояло пюре; курица, запечённая в духовке, распространяла свой аромат не только на всю квартиру, но и на весь подъезд.

Глава семейства медленно поднялся до четвёртого этажа по знакомым ступенькам, вплотную подошёл к двери и, ударив по ней кулаком, замер. Послышались детские голоса. Старший сынишка настежь распахнул дверь:

– Папка вернулся! – только и успел крикнуть он, как мощные челюсти впились в его тонкую шею.

Жена кричала, пыталась оттащить озверевшего мужа от сына, била его кулаками, но тщетно. На женщину уставились потухшие карие глаза, а через миг всё было кончено. Вся семья была истреблена и съедена. На столе в залитой кровью кухне остался нетронутый ужин.

Николай очнулся утром, его сердце чуть не остановилось. Он собственными руками убил тех, кого любил больше жизни. Как это возможно? Что с ним такое? Как собака, попробовавшая вкус крови, подлежит усыплению, так и Николай решил убить себя. На автопилоте он зачем-то переоделся в чистую одежду, поставил чайник, а потом сознание снова его оставило.

Серые облака затянули небо: вот-вот начнётся дождь. По улице плёлся уставший, заросший человек. Он смотрел себе под ноги, еле их переставляя. Николай Иваськов, доверившись инстинктам, брёл на любимую когда-то работу.

Пожалуй, в условиях медицинского ухода Николай сможет дожить до окончания инкубационного периода и на 40-й день окончательно перестанет быть человеком. Мягкие ткани его начнут разрушаться, нервная система перестанет давать сигналы мозгу о боли и каких-либо чувствах. А вот сколько он протянет в качестве существа с непрекращающейся тягой к мясу, постоянной жаждой охоты, – кто знает…

1 глава

Молодой человек тридцати трёх лет по имени Пётр, пригорюнившись, склонил голову, сидя на белом табурете у больничной кровати. В палате на пять мест, кроме него, посторонних ещё было двое: бабушка, что ухаживала за слепой сестрой, и женщина, чей муж, недвижимый, лежал в этой больнице не первый месяц.

Все сиделки, такие же, как и Пётр Кирпичёв, обитали здесь постоянно: спали на раскладушках, кормили и поили с ложечки, меняли памперсы, терпеливо слушали жалобы о плохом самочувствии. Кроме родственников, некому заботиться о несчастных больных. К сожалению, при нашей медицине каждый выживает как может. Тяжелобольные никому не нужны. Вот, к примеру, лежала здесь одна одинокая женщина после инсульта. Дошло до того, что вонь в палате стояла такая, что резала глаза, а медперсоналу было всё равно. К счастью, нашлись сердобольные женщины-сиделки, которые стали и за своими родственниками, и за ней по очереди ухаживать. Ещё не знавший всей обстановки Пётр на миг возмутился, напустился на врача, мол, пусть медбрат или медсестра за ней убирают. На что был услышан ответ: «Нам за это не платят! Пусть нанимает сиделку».

Кирпичёву, как и остальным родственникам тяжелобольных, одна из медсестёр тоже сначала предложила услуги по уходу за его матерью. Несмотря на скудный бюджет, Пётр было хотел согласиться, но его вовремя отговорили женщины из палаты матери. Мол, деньги заплатишь, а ухода достойного ждать не приходится, лучше сам, так надёжнее. А потом, как обычно бывает в больницах, в красках поведали те случаи, что сами видели и о которых слышали. Пётр им поверил на слово, ведь они здесь не первый день и знают, о чём говорят. Впоследствии у молодого человека не раз была возможность убедиться в правдивости их слов.

Горе, как это всегда бывает, постучалось в его жизнь неожиданно. Телефонный звонок, как гром среди ясного неба, разрушил спокойную жизнь. Не мешкая ни минуты, он сорвался с насиженного места и поехал в маленький город, в котором вырос.

Трясясь в общественном транспорте, он ещё не осознавал, какой печальный итог его там ждёт. Ещё в автобусе он, на Бога уповая, надеялся, что всё образумится, жизнь наладится и войдёт в свою колею. На крайний случай, мать можно взять к себе на время или навсегда, как получится. Но жестокий удар ждал молодого человека. На все вопросы сына врач ответил одной фразой: «Сделать ничего нельзя, ваша мать обречена».

Дни шли, вернее будет сказано, томительно тянулись. Матери Кирпичёва лучше не становилось. Прогнозы лечащего врача-юнца были неутешительны и ещё больше огорчали Петра. Хорошо хоть, что на работе вошли в его ситуацию, не вынудили взять отпуск за свой счёт, а отпустили в отгулы. Супруга поддерживала морально и финансово, ведь нахождение одних суток в больнице порой выходит в копеечку… такова наша медицина…

День, когда беда с матерью пришла в его жизнь, ему запомнится надолго, ибо в это же время, 10 апреля, в белокаменной станет расползаться невиданная зараза, о которой умалчивали в новостях по центральным каналам. Но, как говорится, правду не скроешь, информация просочилась через интернет. Карантин вовремя ввести не удалось, инкубационный период болезни, чем сильнее она распространялась, тем быстрее сокращался. Не секрет, что все дороги ведут в Москву и обратно, а современная возможность быстрого передвижения привела к распространению эпидемии по всей России, создав неконтролируемую ситуацию.

Не пройдёт и нескольких недель, как «американка» окажется в этом тихом в полуумершем, уже бесснежном городе, сойдя на перрон в виде бывших пассажиров поезда дальнего следования, а вскоре весенним утром заглянет в неврологическое отделение во время завтрака. Именно в этот момент Кирпичёв, стоя у окошка раздачи, получал зелёные яблоки и печенье.