Дуглас Кейн - Стриптиз для безумного бога

Я поднял руку, и Джульетта машинально схватила меня за ладонь.

– Так и держи, – попросил я. – Не отпускай. Иначе моя рука опять начнёт плясать, а это больно. Я просто хочу сказать: всё уже кончилось. И ты поступила правильно. Поверь человеку, который без твоих выстрелов был бы уже мёртв. Спасибо тебе, Джульетта… о, прости, Джулия!

Она отняла руку.

– Ладно, хватит уже сантиментов. Остановимся на том, что мы все втроём молодцы.

– Ты знаешь, что с Дорси?

– Да, я сперва навестила её. Ей крепко досталось…

– Но она поправится?

Джульетта помедлила с ответом.

– Да. Но танцевать, боюсь, не сможет. Тот подонок прыгал на ней, понимаешь? У неё переломаны ребра, рука, бедро…

– Боже…

– Послушай, Смоки Рэй, как ты к ней относишься?

Теперь уже я ответил с заминкой.

– Ещё не знаю. Но она мне нравится, это точно.

– А я её люблю, – ровно сказала Джульетта. – И хочу тебе сразу сказать: если у тебя нет к ней серьёзных чувств, будь осторожен. Как бы я ни была тебе благодарна, но если обидишь Дорси, станешь моим злейшим врагом. Возненавижу сильнее, чем тех подонков.

Голос у неё был очень серьёзный, и я подумал, что, кажется, знаю, зачем она пришла в мою палату на самом деле. Вопрос о самочувствии был предлогом, всплеск эмоций случайностью, а вот предупреждение насчёт Дорси – истинной целью визита.

– На этот счёт можешь не беспокоиться, Джулия.

– Хорошо. Я поверю тебе, Смоки Рэй. Только не подумай, что мы с Дорси любовницы.

– Не думаю…

– Я сама не понимаю, почему привязалась к ней. И ещё меньше понимаю, зачем учила её танцам. Наверное, хотела испытать нашу дружбу…

– Что ты имеешь в виду?

Джульетта грустно усмехнулась.

– Если моя Зайка пройдёт конкурс и станет ещё одной танцовщицей в «Сладком местечке», или где-нибудь ещё… Она быстро сделается такой же сукой, как и все мы. Я это знаю, но, наверное, надеюсь, что Дорси окажется не такой, как все…

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказала. Мы все суки. Все хотим стать звёздами шоу. Даже в таком паршивом шоу, как у Гарри Твидла.

– Не говори так, – попросил я. – Никакая ты не сука, хотя и стараешься выглядеть грубой…

– Помолчи! Ты не был за кулисами, ни черта не знаешь. Мы все улыбаемся друг другу, а внутри таим злобу. Знал бы ты, сколько яду я нахлебалась, пока Твидл и Гришем пытались сделать меня звездой…

– Полагаю, ты сгущаешь краски…

– Наивный дурачок. Думаешь, наши девочки милы с тобой, потому что ты такой славный парень? Да ни хрена подобного. Ты придумал новый номер. Значит, кто-то может стать звездой. И может быть, такой звездой, которая сумеет вырваться из лап неудачника Твидла и засиять в лучших шоу Вегаса.

Я отвёл взгляд. Не то, чтобы я был идеалистом, но «Сладкое местечко» чем-то покорило меня, и мне не хотелось думать о нём плохо… Но дело, выходит, не в «Сладком местечке», а в надеждах, которые его обитатели возлагают на меня.

Значит, если Гришем не отстоит мой замысел, девушки ко мне охладеют… И, вероятно, чарующая магия «Местечка» развеется сама собой.

– Да, из меня звезды не получилось. И знаешь, хоть это досадно само по себе, но жить стало легче. Девочки расслабились. А теперь им и вовсе не до меня. Все уже начали ненавидеть Пэм.

– Пэм Тревис? – напрягся я.

В глазах Джульетты мелькнул нехороший огонёк.

– Да, Смоки Рэй. Запомни на будущее: у сук очень острое зрение. Все видят, как ты смотришь на Пэм. Все понимают, для кого ты придумал номер.

– И ты тоже её ненавидишь?

Джульетта улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Нет. У меня есть Дорси. Она – как тенистый сад в жару. Даёт возможность отдохнуть и остыть, пока другие кипят.

– Я думаю, что смог бы придумать номер для каждой…

– Было бы здорово, – сказала Джульетта и поднялась на ноги. – Но всему своё время. Я пойду, нам обоим надо отдохнуть. А ты не переживай за Пэм. Она – правильный выбор. Танцует превосходно и, к тому же, такая сука, что всех нас вместе взятых переплюнет. Её не сломаешь. Ну, пока, Смоки Рэй!

– Пока, Джулия.

Уже на пороге она напомнила:

– Не забывай того, что обещал насчёт Дорси.

– Я не забуду.

Глава 6.

Ночью мне снился человек, которого я убил. Я не помнил его лица, и оно привиделось мне каким-то немыслимо страшным. Я даже просыпался в поту и с криком, так что мне дали лишнюю дозу успокоительного.

Утром страх отступил. Я не испытывал сожалений и даже немного удивлялся этому: я слышал, что убить человека – это серьёзное потрясение.

Когда я размышлял об этом, заодно сообразил, что каждый раз, когда говорят о потрясении от убийства, прибавляют слово «первое». Только от первого нутро переворачивается. Второе уже даётся легче…

Итак, выспавшись, я почувствовал себя намного лучше. Побои болели, но почти не мешали двигаться. Я был голоден и ужасно хотел курить. С первым мне помогла медсестра, принеся завтрак, со вторым пришлось подождать до выписки, которую врач, осмотрев меня, пообещал на полдень.

Время до вожделенного полудня было заполнено процедурами и заполнением бумаг. Напоследок мне намазали ушибы какой-то вонючей мазью, пообещав, что она поможет рассосать гематомы.

В четверть первого я наконец-то добрался до ближайшего места для курения и сунул в рот сигарету. От первой затяжки закружилась голова, жаркое солнце Невады обожгло мозг. Я присел на скамью, ощущая себя немного пьяным. И мысли в голову полезли пьяные: первая затяжка – первое убийство… Сначала трудно, потом привыкаешь.

Как потеря девственности у девушек. Первый раз больно, потом ничего так, а потом начинаешь любить это дело. С куревом, кстати, точно так же. И что, с убийствами должна быть та же история?

Я не сразу заметил, что ко мне подходит человек.

– Смоки Рэй! Как же я рад видеть тебя живым!

Это был Салливан Гришем. Мы обменялись рукопожатием.

– Я тоже рад… и удивлён. Вы пришли навестить Дорси?

Он сел рядом со мной.

– Дорси? В этом нет нужды, о ней есть кому позаботиться. Я приехал за тобой. Твоя машина до сих пор стоит у «Сладкого местечка».

– И вы решили сыграть в доброго самаритянина?

Он рассмеялся.

– Нет, дело в другом. Гарри Твидл пересмотрел своё отношение к тебе. Отчасти повлияло моё красноречие. Но окончательно он сломался, когда узнал о твоём героизме.

Я щелчком отправил окурок в урну.

– Какой там героизм…

– Ты прикончил одного из нападавших, разве этого мало? Чёрт меня дери, да я бы оцепенел на твоём месте, как кролик перед удавом, и дал себя зарезать, не пикнув…

Я поморщился, вспомнив, что, в сущности, так себя и вёл. Моё сопротивление было жалким и хаотичным… Сумел бы я отбиться, если бы не та кружка кофе, горячего, как вулканическая лава? Крепко сомневаюсь.