Уильям Хьёртсберг - Сердце Ангела. Преисподняя Ангела

– К твоим услугам.

– Джонни Фаворит – это что за тип такой?

– Фаворит? Что это тебя на древность потянуло?

– Ты его знал?

– Да нет. Видел пару раз, еще до войны. Последний раз вроде бы в Трентоне, в «Звездном салоне».

– Так. А последние лет пятнадцать не доводилось встречать?

– Ты что, он помер давно!

– Помер – да не совсем. Он сейчас в клинике на севере штата.

– Ну и как бы я его встретил, если он в клинике?!

– Ну, не всегда же он там лежит. Посмотри-ка вот. – Я достал из конверта фотографию симпсоновского оркестра и протянул Кенни. – Который из них Симпсон? А то тут не подписано.

– Симпсон – на барабанах.

– А что он сейчас делает? Все со своим оркестром?

– Нет. Из барабанщика никогда хороший солист не получится.

Кенни задумался, потягивая виски, и собрал на лбу целую сотню морщин до самой макушки.

– Знаешь, в последний раз он, по-моему, работал на студии, где-то на побережье. Попробуй-ка позвонить в Кэпитол-билдинг Натану Фишбину.

Я записал имя себе в книжечку.

– Еще кого-нибудь знаешь?

– С ихним тромбонистом я играл как-то в Атлантик-Сити. Лет сто назад, правда. – Кенни ткнул куцым пальцем в фотографию. – Вот он, Ред Диффендорф. Сейчас у Лоренса Велка [9] Лоренс Велк (1903–1992) – аккордеонист, руководитель собственного ансамбля, популярный телеведущий. играет.

– А остальные? Их где искать?

– Имена знакомые. Играть-то они все до сих пор играют, а вот кто где – неизвестно. Придется тебе тут поспрашивать или в профсоюз позвонить.

– Ладно. А знаешь такого Эдисона Свита? Негр, на пианино играет.

– Ножку-то? Еще б я его не знал! Такого второго нету! У него левая, как у Арта Татума [10] Артур Татум (1909 –1956) – знаменитый джазовый пианист. . Высокий класс. Ну, этого искать не надо. Он лет пять уже в «Красном петухе» играет. Это на Сто тридцать восьмой.

– Кенни! Ты просто кладезь. Отобедать со мной не желаешь?

– Не имею привычки. А вот выпить – выпил бы.

Я велел официанту повторить, а себе заказал еще бургер с сыром и к нему – жареной картошки. Пока готовился мой заказ, я нашел таксофон и позвонил в Американскую музыкальную федерацию. Представился как внештатный журналист, пишущий статью для журнала «Лук» [11] От английского «Look» – взгляд. , и сказал, что хочу взять интервью у музыкантов из бывшего оркестра Симпсона.

Меня соединили с девушкой, ведающей членскими списками. Чтобы расположить ее к себе, я пообещал, что упомяну в статье об их профсоюзе, а потом продиктовал ей имена музыкантов и кто на чем играл.

Я ждал минут десять, пока она перебирала свои бумаги. Итак, из пятнадцати человек четверо умерли, а еще шестеро больше не значились в списках. Девушка дала мне адреса и телефоны оставшейся пятерки. Диффендорф, тромбонист, ныне играющий у Велка, живет в Голливуде. Сам Паук тоже обосновался в тех краях. Остальные трое в Нью-Йорке. Был еще саксофонист Вернон Хайд (корреспонденцию направлять на адрес студии «Эн-би-си»), затем Бен Хогарт – трубач, проживает на Лексингтон-авеню и еще Карл Валински из Бруклина. Этот играет на тромбоне.

Я от души поблагодарил девушку и тут же попробовал связаться с Хайдом, Хогартом и Валински, но мне не повезло. Тромбониста и трубача не оказалось дома, а в «Эн-би-си» мне удалось только оставить телефонистке мой домашний номер.

Я понемногу начинал чувствовать себя новичком на охоте. Таких несчастных ставят всегда в самый дальний, самый неинтересный овраг, и они сидят там день-деньской, тщетно ожидая своего часа. Один шанс на миллион, что кто-то из бывших товарищей видел Джонни после того, как тот вышел из больницы. И, что самое обидное, больше ни одной зацепки.

Я вернулся в бар, съел свой бургер и пожевал вялой картошки.

– Жить хорошо! – возгласил Кенни, бренча льдом в опустевшем стакане.

– Не то слово, – отозвался я.

– А ведь некоторым работать приходится.

Я сгреб сдачу со стойки.

– Ты уж прости, Кенни, но я тоже пойду поработаю. А то есть будет нечего.

– Ты что, уже пошел?

– Посидел бы еще, да не могу. Оставляю тебя в объятиях зеленого змия, Кенни.

– Да ты скоро с хронометром ходить будешь. Ладно, захочешь еще что узнать – где найти меня, знаешь.

– Спасибо. – Я принялся натягивать пальто. – Кстати, не знаешь такого Эдварда Келли?

Кенни наморщил лоб.

– В Канзас-Сити был Хорас Келли. Помнишь, Красавчик Флойд перестрелял полицейских на вокзале? Вот в те же годы примерно. Он еще на рояле играл в «Рено», перекресток Двенадцатой и Черри. Тотализатором баловался. А это что, родственник его?

– Надеюсь, что нет. Ну давай, еще увидимся.

– Как же, увидишь тебя, – хмыкнул Кенни.

Я решил поберечь ботинки, проехал в метро одну остановку до Таймс-сквер и попал в контору как раз вовремя, чтобы на ползвонке подхватить телефонную трубку. Звонил Вернон Хайд, саксофонист из оркестра Симпсона.

– Как хорошо, что вы позвонили, – обрадовался я и повторил легенду про журнал «Лук».

Поскольку у мистера Хайда не оказалось ни вопросов, ни возражений, я предложил ему встретиться где-нибудь в баре, когда ему будет удобно.

– Я сейчас в студии, – сказал он. – Через двадцать минут репетиция, так что до полчетвертого я занят.

– А потом? Если сможете выкроить полчаса, может быть, встретимся? Вы на какой улице?

– На Сорок пятой. Театр Хадсона.

– Ясно. Там рядом «Орешник». Может быть, тогда в «Орешнике» без четверти пять?

– Идет. Я с саксом буду, так что ты меня узнаешь.

– …А кто это – Сакс?

– Не кто, а что! Сакс – это са-ксо-фон. Инструмент такой. Ясно?

– Ясно.

На этом мы распрощались. Я выбрался из пальто, сел за стол и принялся разглядывать фотографии и вырезки, которые носил с собой в конверте. Я разложил их, как экспонаты на стенде, и любовался физиономией Джонни Фаворита, пока меня не начало мутить от его слащавой улыбки. Да, задачка. Как прикажете искать человека, которого будто никогда и не было?

Давешняя вырезка из газеты от старости распадалась в руках, как свитки Мертвого моря. Я перечитал сообщение о расторгнутой помолвке и позвонил в «Таймс» Уолту Риглеру.

– Привет, Уолт, это опять я. Теперь мне нужен Итан Крузмарк.

– Магнат-судовладелец?

– Он самый. Давай все, что есть, и адрес тоже. Главное – ищи про помолвку его дочери. У нее в начале сороковых была помолвка с Джонни Фаворитом, а потом они разошлись.

– Опять Фаворит! Что он тебе дался?

– Мне теперь без него никуда. Поможешь?

– Посмотрю в отделе светской хроники – это по их части. Перезвоню минут через пять.

– Да пребудет с тобой Бог, сын мой.

Было без десяти два. Я попробовал позвонить в Лос-Анджелес, но у Диффендорфа никто не ответил, а у Симпсона трубку взяла горничная-мексиканка. По-испански я объяснялся не лучше, чем она по-английски, но все-таки мне удалось продиктовать свое имя и телефон конторы и даже внушить ей, что дело срочное.