Александр Бушков - Струна времени. Военные истории

Готовилось наше очередное наступление, и серьезное. Неизвестно, знали ли уже немцы направление нашего главного удара или пока нет. В любом случае всякая военная разведка поступает одинаково: забрасывает в тыл противнику агентов-парашютистов, чтобы отслеживали перемещение военной техники и войск, а при необходимости устраивает еще и диверсии на железных дорогах. Немцы, кстати, поначалу так и поступили, забросили две группы, но обе мы отловили (к сожалению, в обоих случаях, так уж не свезло, не удалось взять живыми радистов). И уж никак не могли пройти мимо такого подарка судьбы – в крайне интересующих их местах ховаются шестьдесят кадровых вермахтовцев, которых можно использовать в вышеназванных целях.

Правда, имелся весьма существенный нюанс, который немцы не могли не понимать… В лесу прятались обычные вермахтовцы, строевики, окопники. А подрывать рельсы и уж тем более умело вести сбор информации о военных перевозках и других перемещениях противника кто бы их учил… При всей своей тевтонской исполнительности запорются очень быстро – я о разведке. По радио, так сказать, заочно, не особенно и поднатаскаешь – еще и оттого, что долгие радиоинструктажи легко засечь. К тому же у наших «лесовиков» не было диверсионных спецсредств – откуда бы они таким разжились, драпая из «котла»? Как учил предшествующий опыт: уж если немцы всерьез решили окруженцев этих именно так использовать, непременно сбросят к ним не только нужное снаряжение, но и инструкторов – по минно-подрывному делу и по разведке. Случались прецеденты на других фронтах. Сто шансов из ста, они именно так и поступят, иначе затея теряет всякий смысл.

Ну, предположим, подрывники немецкие нас интересовали меньше всего – не бог весть какой ценный товар. А вот дела разведки… Чтобы ее грамотно поставить, несомненно, прилетит абверовец – не полковник и не генерал, конечно, но уж, безусловно, не сопливый лейтенантик, а битый волк, немало знающий помимо данной операции. А вот абверовец, свеженький, только что из-за линии фронта – это уже та фигура, из-за которой стоит рвать пупок. Икряный карась, ага…

Вот только для того, чтобы все прошло по-нашему, чтобы принять гостей, требовалась качественная, искусная радиоигра, из тех, что порой кончаются провалом, а иногда и нешуточным успехом. Дело прочно взяла под контроль Москва (судя по некоторым многозначительно скупым обмолвкам, вроде бы даже Ставка, а значит, Сам).

Мы, причастные, довольно быстро сообразили, чего следует ждать: не дети малые, не впервые. Так оно и оказалось: очень быстро нагрянуло Высокое Начальство и стало изрекать привычные формулировки: «кровь из носу», «в лепешку расшибись, но выполни», «сделай или умри, а еще лучше сделай, не умирая». И все такое прочее, чтобы прониклись, осознали до донышка всю важность поставленной задачи. Ну, это неизбежно присутствует в любой армии. Я бы на месте высокого начальства держался точно так же – функция у него такая. Философски-то говоря.

Войсковой операции проводить, разумеется, не стали, чтобы не кончилось пошлой перестрелкой с кучей трупов. Радист нам позарез требовался живым и невредимым, к тому же не успевшим отстучать на ту сторону, что им пришли кранты. Так что никаких открытых действий. Исключительно нашими усилиями.

Ну, дело знакомое. Разве что их там не, скажем, шесть, а шестьдесят с хвостиком, но методика, в общем, та же самая… Ввиду особой важности задания начальство не скупердяйничало, как это с ним, между нами говоря, иногда бывало. Спецов-разыскников, мастеров вязать волчар, выделили даже больше, чем там было этих самых окруженцев. По-моему, совершенно правильно: кашу маслом не испортишь. Умелые радиоигры все же вещь штучная, и тут уж лучше не мелочиться…

Место их дислокации мы отыскали довольно быстро, хотя и не в одночасье. Майор явно учел наставления, которые ему давали с той стороны, – и радист всякий раз с охраной человек из пяти уходил на несколько километров от заброшенного хуторка, на котором они обосновались, – и всякий раз в другом направлении, но это нам задачу ничуть не осложняло, наоборот, облегчало: так гораздо легче взять его чисто.

Наблюдение за хутором и перемещениями радиста мы вели чуть ли не круглосуточно, так и оставшись незамеченными, – куда было простым армейцам тягаться с нашими ребятами, отлично умевшими действовать в лесах. Ну, и эфир мы слушали постоянно.

Немцы (как, впрочем, и ожидалось) одно время начали проверки. Выглядело это примерно так: «Говорите, у вас там есть фельдфебель Ганс Швайне? А позовите-ка его к рации. Гутен таг, Ганс! Это твой старый камрад Вилли из второго взвода. А не вспомнишь ли, как летом сорок четвертого там-то и там-то происходило то и это?» Или задавали майору вопросы, на которые мог ответить только он сам.

Правда, проверки эти довольно быстро прекратились – немцы должны были прекрасно понимать, что полной ясности они не внесут, как ни старайся. Предположим, и фельдфебель Ганс, и майор самые что ни на есть доподлинные – но где стопроцентная гарантия, что они и в самом деле сидят на том хуторке, а не у нас квартируют и работают под контролем? Такое можно определить, только послав на место человека…

Через пару дней немцы ночью (конечно, предварительно обговорив место и условные сигналы) сбросили им на парашютах три грузовых контейнера. Как вскоре выяснилось, с продуктами, боеприпасами, питанием для рации. А самое интересное там было – четыре ящика компактных мощных мин самого что ни на есть диверсионного назначения, нескольких разных типов – и для подрыва рельсов, и магнитные, которые можно пришлепнуть, скажем, под днище паровоза или вагона с боеприпасами, третьи, мастерски замаскированные под куски угля, подбрасывают в тендер. Увы, это еще не свидетельствовало, что немцы поверили полностью. Ради большой игры можно пожертвовать и десятком контейнеров такого добра. Хватало примеров.

Еще через пару дней в Москве решили, что с этим идиллическим сидением на хуторке пора кончать. Во-первых, пора самим вступать в игру, то есть брать радиста. Во-вторых, места были хоть и глухие, но неспокойные, на запад все еще тащились окруженцы, и немцы, и власовцы, боявшиеся плена еще почище немцев. Два раза объявлялись отрядики АК, целеустремленно топавшие по каким-то своим делам. Всю эту публику, если убеждались, что она собирается идти своей дорогой вдалеке от объекта нашего интереса, пропускали беспрепятственно – пусть себе топают, взять без шума можно и потом, дав отойти достаточно далеко. А вот группу эстонских эсэсовцев, то ли не успевших, то ли не захотевших сбежать с хозяевами, пришлось окружить и уничтожить – как только стало ясно, что они не намерены пробираться к линии фонта, а намерены обосноваться в тех местах, чтобы потом, зная повадки этой публики, пакостничать в тылах.

Читать дальше