Александр Ивалир - Критик

К своим тридцати шести годам жизни литературный критик Сергей Сергеевич Маковский успел добиться всего, что только может пожелать молодой человек его возраста. Материальная сторона в этом списке занимала далеко не последнее место, а если быть точнее, первое и главенствующее. Профессиональная деятельность Маковского настолько сильно повлияла на формирование его характера, что он невольно перенёс критиканство во все сферы собственной жизни. Наверное, в силу своей профессии и сформировавшегося на этой «плодородной» почве характера преуспевающий критик так и не обзавелся ни семьёй, ни друзьями. Да и кому понравится с пугающей регулярностью выслушивать в свой адрес разного рода намёки в собственном несовершенстве.

В это ноябрьское утро как, впрочем, и во все другие, Сергей Сергеевич Маковский проснулся в прекрасном расположении духа. Закончив с утренним туалетом и позавтракав, молодой человек стал размышлять на тему «чем занять день сегодняшний». Неожиданно и довольно резко, как показалось критику, зазвонил телефон. Сергей Сергеевич даже вздрогнул от такого нахальства. Никто и никогда не посмел бы раньше четырёх часов дня вторгнуться в его самовлюблённое одиночество.

– Да, Вас слушают! – Маковский вложил в эту фразу максимум льда скрывая за холодом раздражение.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич, это Вас беспокоит Рыданиин Олег Ефимович. Мы с Вами случайно месяц назад познакомились в приёмной главного редактора издательства «Время», и Вы любезно согласились дать оценку моей рукописи.

Маковский с трудом вспомнил невзрачного человека лет пятидесяти в стареньких хотя и опрятных джинсах, и такой же куртке навязавшего ему дать оценку, как он сам выразился (быть может гениальной рукописи). При других бы обстоятельствах критик никогда бы не совершил столь опрометчивый поступок. Вот только в той сложившейся ситуации и в присутствии двух широко известных писателей мило беседующих с умной и красивой секретаршей Сергей Сергеевич решил проявить снисходительность и показать этим писакам чистоту и благородство своих поступков. Была и ещё одна причина по которой критик решил проявить видимость благородства. Этот человек кого-то ему напоминал. Вот только кого? Этот образ почему-то ускользал из сознания литературного эскулапа.

– Олег Ефимович, рад слышать Вас. – Слукавил критик и раздражение его только усилилось. – Вы знаете я приятно удивлен Вашим произведением. Давненько мне не приходилось видеть подобного творчества. Рад за Вас, искренне рад.

Маяковский лгал вдохновенно! Во-первых, он не то чтобы не читал рукопись, он просто забыл о ней. Во-вторых, Сергей Сергеевич никогда и не собирался этого делать.

Критики со своими слабыми и сильными сторонами, как, впрочем, и все остальные люди, далеки от совершенства. Сильной стороной Маковского несомненно была убежденность в собственной правоте и способность убеждать в этом окружающих. Он наслаждался тем как прекрасно у него это получалось. И не важно восхвалял или критиковал то, или иное произведение. Сергей Сергеевич – эксперт в своем деле! Важно то, что он делал это виртуозно. Он любил играть! Играть словами, фразами, предложениями. В который раз собираясь подвергнуть критике часть очередной рукописи Сергей Сергеевич опускал руку в карман пиджака, в котором лежал его маленький талисман (юбилейный рубль с изображением русского первопечатника Ивана Фёдорова). И если монета ложилась в ладонь с видимым изображением исторического персонажа вверх это означало полное восхваление данной части произведения и наоборот если бы монета легла противоположной стороной. Знали бы авторы от чего зависит дальнейшая судьба их творений…

И тут Маковскому в голову пришла одна, как ему показалось, удивительная мысль от которой слегка подпорченное настроение тут же вернулось в утреннее состояние, то бишь – стало прекрасным.

– Олег Ефимович у меня к Вам предложение. Вы не могли бы дня через два подъехать ко мне домой где мы бы обсудили дальнейшую судьбу вашей рукописи.

Договорились встретится в четверг пятого ноября ближе к вечеру. На этом распрощались. До встречи оставалось не многим более трёх суток, и Сергей Сергеевич занялся чтением произведения никому не известного автора, дабы во всеоружии встретить «новоявленного писаку». Так мысленно окрестил его критик.

Увлёкшись чтением Маковский даже не заметил, как наступил вечер. «А он хорош, удивительно хорош! Если не сказать больше! Определённо у этого человека есть талант! Что ж, тем приятнее мне будет развеять все его надежды на дальнейшую удачную судьбу рукописи».

За день до назначенной встречи всё более восхищаясь талантом писателя и в душе завидуя ему, что ни в коей мере не повлияло на решение не дать произведению хода и как можно «культурнее» унизить автора, неожиданно для себя Сергей Сергеевич наткнулся в рукописи на удивительную вещь… Один из героев продаёт душу! Собственно, в этом факте ничего особенного не было, авторы в своих произведениях довольно часто прибегают к таким поворотам событий. Вот только этот сюжет, описанный в рукописи чудесным образом полностью совпал с однажды приснившимся Сергею Сергеевичу сном. Было это ещё в его студенческую юность…

Сон Сергея Сергеевича:

«Тихий Московский скверик. У студента Московского вуза Сергея Маковского через два часа экзамен по теории драмы последний перед летними каникулами. Сидя на скамейке молодой человек, забыв обо всём на свете, ещё и ещё раз перечитывает конспект по этому предмету. Он даже не обращает внимания на бродячую кошку, прижавшуюся облезлым боком к его тёплой ноге. Наконец перевёрнута последняя страница и Серёжа возвращается в реальность. Заметив животину, с непроизвольным брезгливым страхом сталкивает её со скамьи. Кошка, коснувшись земли, чудесным образом превращается в неопрятного, дурно пахнущего бородатого бродягу неопределённого возраста, одетого в рваные и грязные джинсы и такую же куртку.

– Чего пихаешься то? Пих-сатель какой нашёлся! Смотри вот так вот оттолкнёшь своё счастье потом оно к тебе уже никогда не вернётся.

– Простите мне показалось это кошка.

– Может и кошка, погладь меня Сэр Ешка. А что кошку можно пихать?

Бессмысленность разговора заставила Сергея подняться и пойти в сторону института. Только через пару шагов голос незнакомца, в котором послышались стальные нотки, заставил нашего героя остановиться. Обернувшийся Маковский был удивлён открывшейся ему картиной. На скамейке сидел всё тот-же человек, вот только перемены в его облике произошли кардинальные. Борода и грязь исчезли с лица и рук, одежда хоть и осталась не новой, но создавалось впечатление что минуту назад её одели, получив из химчистки. В воздухе слышался еле уловимый запах дорогого одеколона. Бывший бродяга не двусмысленным жестом, не терпящим возражений, указал на свободное место рядом с собой. Сергей как под гипнозом послушно присел на краешек скамейки. Какое-то время молодой человек ждал, пытаясь понять зачем его окликнул незнакомец. Минуту спустя собравшись хотел представиться и заодно узнать имя нового знакомого, но тот опередил его.