Рина Оре - Ноль рублей в месяц. Первый эпизод

– Наша цель – уменьшить ваши страдания и обеспечить вам спокойную смерть.

У Николая Марковича при слове «смерть» потемнело в глазах. Дурнота отступила, лишь тогда, когда доктор и переводчик усадили его обратно в кресло.

– Сейчас ваше состояние шока меняется на состояния отрицания и агрессии, – одновременно говорили по-немецки и по-русски «упыри». – В этом состоянии прежде всего наиболее важно ясно и четко осознать, что лечение нужно начинать незамедлительно.

– В хосписе?!

– Мы начнем с интенсивной психосоциальной терапии, окажем вам духовную поддержку. Рак – это не ночной кошмар, не иллюзия, не наваждение. Он не пройдет, если от него отмахнуться. Смерть – ваша новая реальность. Конец ближе с каждым днем. Без лечения придет обида на весь мир, на всех здоровых людей, на близких людей в первую очередь. Чем горше будет обида, тем глубже случится падение в депрессию, апатию, душевные мучения. Вы предпочли бы умереть счастливым или несчастн…

– Я предпочел бы не умирать! Сколько мне остааалось? – простонал Николай Маркович.

– Три месяца.

Николай Маркович бессознательно ощупал свою грудь в свитере и пошарил по карманам брюк в поисках сигарет – и вспомнил, что семь лет как не курит.

– Курить хочу…

– …Но в нашей клинике никто не курит. Да и вам никак нельзя…

– Курить хочу!

– …Кажется, наш уборщик из Афганистана всё же курит… И очень этого, замечу, стесняется! – не удержавшись, пристыдил Николая Марковича белозубый «вампир».

Феликс Фишер и доктор оживленно заговорили по-немецки. Доносились «я-я», «найны» и «ихты-нихты». Николай Маркович вдруг вспомнил, как давным-давно, пятьдесят лет назад, бабушка, уложив его, маленького, спать на диване, потушив свет и сама лежа на своей кровати, долго говорила о немцах – как в сорок первом они напали на их деревню, как убивали, грабили, угоняли в плен… Подробностей он не помнил. Помнил только черную темноту, бубнеж из угла, свой дикий страх и полную луну в окне. С тех пор он никогда не мог спать при свете полной луны…

«Надо отсюда бежать! – осенило Николая Марковича. – Немедленно. Спасибо, бабуля! – не зря предупреждала. Немцы вот-вот и меня погонят на смерть, как тебя!»

Николай Маркович резко рванул из кресла к выходу, рывком распахнул дверь кабинета, и, обернувшись на пороге, грозно гаркнул на бросившихся к нему «упырей».

– …Николай Маркович, – оторопел Феликс Фишер, – никто насильно вас и не думает задерживать. Наша цель – всесторонняя вам помощь. Мы от всего сердца сочу…

– Заткнись!

– …Прогуляйтесь. Успокойтесь. Осознайте. При вашем заболевании мании, фобии и даже галлюцинации – обычное явление. А после, когда понимание неизбежного придет, я рекомендую вам как можно быстрее вернуться – и мы покажем вам палаты, обсудим амбулаторное лечение, если пожелаете, на дому, но, замечу, сервис нашей клиники – безупречен. И не мы вас торопим. Это время вас торопит. Без верного медикаментозного лечения, без таблеток, капельниц и инъекций, вы умрете от истощения или удушья уже через месяц.

– Ты, ты! – тряс пальцем в сторону переводчика взбешенный Николай Маркович, – ты похож на кровососа и гробовщика! А ты, – указал он на доктора.

И, услышав «шлимканье», понял только слова «битте» и «данке».

– Ты! Ты!.. Ты – Гитлер капут! – крикнув ошарашенному врачу, с видом победителя вышел из кабинета Николай Маркович.

– Битте-дритте, фрау-мадам! – донеслось из коридора, прежде чем захлопнулась дверь.

*

– Битте-дритте, фрау-мадам! – бодро поблагодарил Николай Маркович немиловидную, тоже зубастую, секретаршу, подавшую ему его пальто и шляпу.

Он оделся на ходу – так сильно хотел уйти побыстрее да подальше от «упырей». Почти бегом пронесся по коридорам и лестнице, но на ресепшене остановился у зеркала. На него смотрел элегантный красавец-мужчина в укороченном однобортном пальто темно-синего цвета, в белесом хлопком свитере с объемным горлом, в широкополой безупречной шляпе. Еще бы! – стоила эта твидовая шляпа как перелет бизнес-классом из Москвы на ее родину, в Италию!

Сперва Николай Маркович машинально поправил шляпу, затем вгляделся в свое отражение. А он уже выглядит старше, чем есть, к тому же волосы серые от седины, морщины изрезали лоб, складки кожи у рта, а под глазами широкие темноватые круги. Он такой худой… Он всегда был худым, жилистым, но ныне… нет – он теперь тощий, изможденный. «Черт, пальто на мне висит, хотя утром я этого как-то не замечал». Силясь приободрить себя, Николай Маркович улыбнулся – и обрисовались кости черепа, – будто сама Смерть его поприветствовала: «Коляня, скор буду-не забуду!» «Коляня» едва не расплакался у того зеркала…

Прогоняя жалость к себе, он призвал злость. Где же его телохранитель и шофер?! «А, на улице, тупые дармоеды!» Широким шагом Николай Маркович вышел из клиники на улицу, огляделся, – нет их и арендованного «мерина» нет! Достал смартфон – да что за день! – «бипер» разряжен! «Ох, на кого бы наорать! Не то меня иначе щас разорвет!»

Но наорать было совсем не на кого. Тихая окраина альпийского городка казалась вымершей. Середина марта. Лыжный сезон здесь закончился, туристы разъехались, а местным лишь бы не работать: даже в центре сувенирные магазинчики и «ресторашки» ныне почти все закрыты. «Откуда, вообще, взялась эта байка о немцах-трудоголиках? Разве что в сравнении с итальянцами?..»

Николай Маркович решил вызвать такси. Уныло оглянулся на здание клиники – оно жизнерадостно желтое – лживое, оттого гнусное… «Нет, прогуляюсь немного, найду работающую лавку…» Вскоре увидел «кафен» (так и было написано на зеленом оконном навесе – «Cafen»). Наверняка внутри куча мерзких штруделей да невкусных жирных пирожных. Он всегда был равнодушен к сладкому, а вчера его едва не вытошнило при виде вывески с пончиком. Впрочем, уличное кафе «кафена» выглядело по-домашнему милым: плетеные легкие стулья у двух столиков, незатейливо-невинные оранжевые скатерти в белый горошек… И всего один кофеман – молодой плечистый парнишка в потрепанной куртейке что-то «клацает в ноутбуке». Его волосы темнее темно-русого. Когда-то и у Николая Марковича был такой же цвет волос.

«Поди, полутурок – таких тут много… Ха, пьет не кофе, а пиво себе потягивает! Старушечий стаканчик заказал на 0,33… Пустая, чистая белая пепельница…»

А затем Николай Маркович увидал то, что магнитом потянуло его к «полутурку»: рядом с пепельницей лежала открытая пачка его любимых сигарет.

– Гутен таг, хер, – отвлек Николай Маркович парнишку от клацанья по клавишам, – эээ… айнц сигарета не дадите, битте-дритте?

«Парнишка» широко улыбнулся, продемонстрировав ровные зубы, приятного человеческого цвета и размера, после чего подал для рукопожатия руку.