Василий Попов - Власть аномалии

–Откуда такой самородок в этой глуши? – вдруг спросил Вьюн и сам же ответил: – Так где же, как не в лесу, быть самородку!

Она пришла снова, заявив, что " пирог опоздал к чаю, но на качество стрельбы это вряд ли повлияет!" И она вдруг, к удивлению, всех, выхватила кружку с ароматным чаем из-под локтя Вьюна, который при всей "расторопности" вот-вот должен был смести ее со стола. Он, бормоча слова благодарности, протянул руку за кружкой, на что девушка уместно заметила: "Это всего лишь кружка, а не затвор пушки. Легче, легче, стрелок!"

Ребята хотели поставить ее обратно в один ряд к Барби, кубикам и другим «принадлежностям» детства, на что она мгновенно отреагировала, заметив, что их "стволы" не так уж и давно начали стрелять не в штаны, а в "яблочко" горшка. При этом она сама поставила кружку перед растерянным Вьюном, пригрозив пальцем и сказав: "Полегче!" Ребята заметили, что произошло с их другом – он опять "пропал", упав в "яму" после ее появления. А после повторного дерзкого нападения пропал безвозвратно, как одинокий путник в непроходимой глуши. Но вдруг в его взгляде блеснул луч здравого смысла.

–Она неповторима, как все неповторимое, но я бы и не хотел, чтобы она повторялась…

Вся компания пережевывала кекс и пирог, мысленно "пережевывая" произнесенный Вьюном абсурд. Они знали его и искали смысл в белиберде. А он хотел, чтобы появилась Она.

Дерзкая девчонка принесла счет. Никто не произнес ни слова. То ли из-за нежелания препираться с ней, то ли из уважения к другу. Официантка забрала деньги, осмотрев потускневшую компанию, удалилась, ловко лавируя между столами и скамейками, сотворенными из дерева, почти нетронутого ремесленником согласно полету дизайнерской мысли.

Ребята покидали кафе. Вьюн намеренно не искал глазами официантку, держа все еще ее образ перед глазами, зрительно повторяя в памяти, чтобы сохранить надолго.

Так и не уснул ночью, в течение которой он тупо пялился на пустынную улицу через окно. На следующий день Вьюн взял автомобиль отца и отправился в придорожное кафе, по дороге отмахиваясь от собственной памяти, хранящей его печальный опыт взаимоотношений с девушками. Это был единственный раз, когда он был "близок". Вечер после танцев. Девушка из параллельного класса. Дом. Родители отсутствовали, он принялся угощать мороженым и игристым вином. Романтический вечер, а он разбил мороженицу, бокал рассыпался в его руках. Девушка, хоть и была разогрета в обоих смыслах, отказала с опаской во взгляде: "Ты ничего не подумай, я боюсь одного – во время кульминации ты сломаешь что-нибудь и во мне!" Извиняясь, упорхнула.

Поэтому Вьюн не стремился завязывать тесных отношений с девушками, предчувствуя потенциальный провал. Но образ внезапно выросшей и так понравившейся официантки стоял перед глазами. И он оттолкнул в сторону свои устоявшиеся принципы.

По дороге домой, слушая разговор друзей о невозможной едкости девицы, он хотел вернуться обратно. Друзья решили – девчонка вывела их "компрессор" из строя. Вьюн, отвлеченно слушая, понимал: девушка не такая, как предстала перед ними. Защитная реакция. Она являлась для него чем-то незаменимым каждый раз, появляясь из глубины кафе, завешанного охотничьими трофеями и еловыми ветками, словно фея из сказки, вселяя в него теплое, приятное спокойствие. Говоря, она общалась не с ним – она контактировала напрямую с сердцем или душой. С чем-то, находящимся внутри его оболочки. То, что находилось внутри, хотело говорить с ней. А запах? От нее исходил неповторимый аромат коктейля природы, включающий в себя запах леса после весеннего дождя, бодрящего мороза и всю гамму ароматов цветов и ягод. Все это сразу и поочередно исходило от нее, волнуя. На реплику, высказанную вслух: " А как она пахнет…" друзья в ответ заявили: " Кухней, пирогом, стряпней, да чем может пахнуть от официантки?.."

Все необычные чувства, испытываемые к желаемому объекту, для других часто ненормальны и неясны.

Но одно точно – девушка, не знающая Вьюна абсолютно, забирала перед ним предметы, обреченные на превращение в осколки. Это немаловажный факт.

Двигало Вьюном все вместе взятое. В спешке дважды сворачивал не туда. Но все же добрался.

Будний день, посетителей в кафе немного. Молодые люди как-то очень легко разговорились. Вьюн понял: так легко и непринужденно он еще не разговаривал ни с кем. Амалия – такое странное, но приятное на слух имя. Они наперебой, как два близких долго не видевших друг друга человека, рассказывали о себе, делясь произошедшим. Доминировали эмоциональные выражения.

Мать Амалии была индеанка. Отца она не помнила, да и не могла помнить. Из рассказа матери узнала, что он был "белый человек", появившийся в ужасную непогоду. Сильнейший ураган ломал деревья, словно спички, разбрасывая постройки индейского поселения, расположенного на границе леса и горной гряды. Гром и молния бушевали всю ночь. Мать Амалии укрылась в пещере, в которой в детстве играла с соплеменницами, мечтая о будущей взрослой жизни. В разгар стихии появился Он, и они закружились в танце любви, забыв о терзающем местность за порогом пещеры урагане. То место стало раем для них. Даже бог их племени был не против. Но бабушка Амалии сказала, что в те мгновения он заботился о жизнях, преданных и верующих в него. Иначе не допустил бы подобного. Утром незнакомец ушел вместе с непогодой, но девушка не жалела о подобной развязке. Ведь то, что она испытала, была не просто краткая любовная связь, нет. Ураган, который рвал с корнями деревья, не мог сравниться с той бурей чувств, что бушевала в момент близости между хрупкой индеанкой и белым.

Бабка Амалии сказала на следующий день дочери, что та должна покинуть поселение навсегда. Та не раздумывала ни секунды. В ней уже тогда теплилась частица белого человека, и она с первой секунды зачатия ощущала ее. Гордая индеанка знала это точно, и в ее голове уже зародилось имя будущего человека – Амалия.

Едва девочка увидела свет, мать устроилась на работу. Бабка Амалии, отправляя дочь во взрослую жизнь, отдала ей большую часть сбережений семьи – деньги и украшения. Но та решила сберечь их для Амалии. Она бросилась в работу с головой, не жалея себя. Девочка росла быстро, как "стройная тростинка", послушная, впитывающая все с молоком матери. Но, видимо, работа во время начала беременности и после забрала много сил у женщины. Она стала часто болеть. С каждым годом становилась слабее. К пятнадцатилетию дочери погасла совсем. Амалия с двенадцати лет вертелась в кафе, помогая матери, а через год работала при музее. Да и владельцы "Трех охотников" не могли оставить семью из двух «свечей». Одна из которых гасла, другая разгоралась. Они помогали им.