Ари Хёственн - Спроси призрака

– Извини, мне надо доделать кое-какие дела. Приходи ко мне в комнату после ужина, давай ещё поболтаем.

Она посмотрела вдаль – действительно, два автомобиля стремительно уносились под гору. Помахав на прощание Мари, девушка помчалась к кухонному тайнику с ключами. В спину она услышала оклик:

– Но мы же теперь подруги, да?

– Конечно! – Элли специально остановилась и произнесла это лицом к Мари. Ещё раз помахала ей. – Обязательно заходи!

Мари умиротворённо улыбнулась и начала складывать карты обратно в тканевый кисет. А Птичка спешила уложиться в отведённое время и на сей раз.

Все лисицы из близлежащих смешанных лесов снова позавидовали бы проворности и шустрости Элли: не минуло и пяти минут, как она уже была в кабинете деда! Девушка достала из ящика кипу всякой всячины. Пропустив знакомые бумаги, её пальцы остановились на папке, следовавшей за документами о её удочерении. Нахлынуло уже привычное чувство трепета, и в жилах забурлило ожидание новых разгадок.

Одна часть девушки безудержно рвалась во взрослость, на волю, другая всё так же цеплялась за прошлое, не желая его перекраивать. Сама Элли предпочитала в такие моменты ни о чём не думать, а просто приступать к действиям, чтоб «не надеяться на прошлогодний снег». Что будет – то и будет. Тяжко от неизвестности, и дороги назад нет: половина пути, как и недомолвки, ещё хуже.

Очередные две папки с документами оказались похожими одна на другую: у обеих одинаковая обложка, только толщина была повнушительнее, чем у предыдущих. Одну папку Элли отложила на стол, а с другой села поудобнее в кресло. Первая страница – «Медицинская карта Лили Пёрк». Взгляд перебрался на второй заголовок – «Медицинская карта Анны Пёрк».

Элли стала читать карту сестры.

Неприметно текли минуты. Девушка уселась поудобнее в скрипучее кресло, ещё не поменянное на новое, а большие настенные часы так мерно убаюкивали её разум, что написанное начало читаться автоматически. Вот уже и зевота не один раз навестила Птичку, и глаза от монотонности заслезились. В общем, переведя прочитанное на человеческий язык, Элли поняла, что Лили родилась крепкой девочкой, как и рассказывала мама. Все показатели соответствовали норме. Далее также всё шло как по маслу: ребёнок набирал силу, вес, рост.

Листая страницы, Элли дошла до нужного места: «…точный диагноз на данный момент установить не удалось, как и вероятность обратимости процессов, происходящих в центральной нервной системе…».

Она листала дальше.

Всё казалось какой-то мистикой. На ровном месте здоровье было утрачено почти полностью, прогнозы становились критическими. Элли понимала: то, что она так быстро читает, висело дамокловым мечом над головами родителей – надежды исчерпывались с каждой строчкой. Врачи устали разводить руками на расспросы о причинах происходившего с бедной беспомощной девочкой…

Так же внезапно, как необъяснимая беда набросила сети на Лили, она и расплела их – далее говорилось о начавшихся ни с того ни с сего улучшениях. Словно по чьему-то приказу, организм возвращал себе нормальное развитие. Врачи прогнозировали полное выздоровление не позднее чем через полгода.

«Ничего не понимаю: она же до сих пор в коляске!» Дело не прояснилось и спустя несколько страниц: речь снова шла об ухудшении, но на этот раз о постепенном, готовом растянуться на всю жизнь и, возможно, необратимом…

Вдруг скрипнул пол в холле.

Птичка подалась вперёд и вытянула шею, пытаясь понять, не показалось ли ей это.

Тишина.

Но беспокойство разлилось по всем телу, рисуя тревожные картины, – ведь когда подросток несколько раз нарушает запреты, не получая за это наказания, он подсознательно начинает ждать, что его поймают.

Элли медленно поднялась с кресла, которое, естественно, издало гораздо более громкий звук. Эмоции усилились настолько, что дошли до лёгкого головокружения.

Снова скрип. На этот раз как будто ближе.

«Господи, да что же это?..»

Элли второпях засунула документы, кроме карты Лили, обратно в середину стопки и закрыла ящик стола. Она не рассчитала силу, и гулкий удар напугал её и того пуще.

«Аккуратнее, всполошённая корова!» – промелькнуло в голове будто голосом няни.

«Наверно, так меня успокаивает подсознание – ведь я даже не знаю, чего так испугалась».

Снова скрип. Точно, это шаги. Кто-то крадётся.

«Что же теперь делать? Как же так, все же уехали! Боже, только бы это была няня… или Бетти…»

Она огляделась в комнате и увидела брошенную на стол вторую папку, которую автоматически схватила и засунула за пазуху к первой. Сделав пару нервных беспорядочных движений, она направилась к длинной толстой шторе.

Несколько секунд прошли спокойно.

Девушка нервно усмехнулась своей глупости и уже решила направиться домой, как тотчас услышала щелчок дверной ручки.

Сердце завалилось в самую глубину, а коленки казались чересчур слабыми от страха. Время застыло – может быть, потому что застыл воздух.

Девушка чуть повернула голову, чтобы посмотреть в окно: родной, безопасный дом находился всего в нескольких десятках метров. О, как много бы она отдала сейчас, чтобы просто испариться и оказаться там, в уютной пряной кухне с Филиппой!

Режущим скрипом обдало уши – открылась дверь.

«Хорошо, что я закрыла ящик. Пусть ничего не заметят и просто… просто уйдут… Пусть, пусть… ну, пожалуйста…»

У Элли всё сильнее колотилось сердце.

Чужое дыхание – встревоженное, полное адреналина – медленно двигалось по комнате: кто-то аккуратно обходил мебель, чуть шаркая ногой. Затем исчезло, будто обдумывая дальнейшие действия. Пожалуй, и вечности не хватит, чтобы описать всё пролетевшее перед внутренним взором юной Птички.

Собственное дыхание – прерывистое, тяжёлое – казалось ей чересчур громким. Сделав глубокий вздох, девушка затаила дух. Спустя тридцать секунд пульс уже дятлом долбил в виски, но вздохнуть снова было нельзя – теперь уже совсем громко вышло бы. Но некто, ещё находящийся в комнате, всё не двигался, не издавал шума.

Девушка готова была упасть в обморок; ей почудилось, будто штора начала потихонечку отодвигаться (её рябивший однотонный рисунок и недостаток кислорода мешали Элли точно это понять). Снова повернув голову в сторону, она заметила, что ткань явно переместилась к откосу: её стало гораздо меньше, и она уже приближалась к плечу.

Резким рывком, как ударом грома, откинуло занавеску!

Птичка не сразу поняла, что крик, возникший вместе с выдохом, был её собственным.

Когда побелевший от шока экран перед глазами прояснился, Элли увидела лезвие ножа, кончик которого указывал прямо ей в горло. А за ним – незнакомое лицо женщины со сжатыми в струнку губами и сверкавшим молнией взглядом…