Ари Хёственн - Спроси призрака

Время ужина пришло. Бетти отправилась за миссис Пёрк, а Элли с няней – за сестрой.

Вечерняя поволока вылезла из-за картин, расстелилась по полу; пробежалась вдоль сада, приказав обитателям цветочных кустов угомониться и готовиться ко сну, а потом вытолкала наконец покорное солнце за горизонт.

Под последние блики угасающего дня Элли подкатила Лили к столу, лицом к ласковому рдяно-шафранному закату, и отправилась разжигать многочисленные свечи. Филиппа раскладывала по тарелкам кушанья, зная наизусть вкусы каждого, но оставляла свободное место на случай, если пожелают попробовать что-нибудь новое. Анна вошла в зал с прямо поднятой головой, но слабо опущенные плечи выдавали некую наигранность облика, за ней – Бетти, но уже со строго выдержанной осанкой и чётким, чеканным шагом.

Усевшись за стол, все приступили к трапезе: Бетти с Филиппой с одного края, и как бы с небольшим промежутком – мать с дочерьми. Через минуту дверь тихонько приоткрылась, и вошла Мари. Чуть заметно кивнула и приблизилась к своему месту рядом с Элли. Липпи хотела было открыть рот, чтобы, как обычно, подбодрить до сих пор застенчивую девушку, но Анна опередила её, просто сказав: «Присаживайся скорее к нам, Мари», и сделала соответствующий жест рукой.

Птичка внимательно следила за мамой: глаза её были отстранённы, но вкус еды, казалось, удивил её и выиграл бой за довольное выражение лица, которое постепенно становилось расслабленным и в итоге налилось румянцем. Наслаждаясь белым мясом с подливной фасолью, она иногда искоса поглядывала на место у окна, освобождённое прислугой для бесед или танцев. По-видимому, представлялись ей сцены из прошлого. Некогда, при живом Джеке, большая гостиная была полна людей высшего света. Всё, как мечтала с детства Анна, как в романах: пышность атмосферы с шелестом платьев и голосами гостей, достаточно громкими, чтоб группа людей, стоящих в кругу, могла разбирать слова собеседника, а другая, поодаль, не уловила бы и темы разговора; мерное, успокаивающее баюканье фортепьяно под пальцами дочерей высокопоставленных знакомых мужа; треск камина, заполняющий паузы между вальсами; секретики с подружками на чём-то, подобном оттоманке; и всё дальше, дальше уносилась Анна…

Элли помнила рассказы матери о молодости, об их с отцом встрече и принялась перекручивать всё в голове, как бы пытаясь слиться с матерью в эмоциях.

Папу-то она почти не помнила – в тридцать пять сделался с ним удар. Ей и двух лет не исполнилось, но яркие ощущения теплоты, как от Филиппы, успокаивали её. Она точно знала, как сильно папа любил её, сердце так и заливалось восторгом от рассказов няни о нём, о прогулках, сказках на ночь. А потом вспомнилось и самое начало их семьи.

Отец её ещё молодым человеком отправился служить на долгих восемь лет. В то время для военных планов не строилось. Вернёшься ли, увидишь ли хоть глазком родную землю, поцелуешь ли дверь дома своего – кто знал? Война не щадит сéмьи, а одиночкам иногда больше выходит получить от неё благосклонности. Так вышло и с Джеком. Вернулся он уже умудрённым жизнью, сильным духом мужем, но не утерявшим веры в жизнь. Повидав стольких несправедливо забранных на тот свет, он хотел теперь давать жизнь, поддерживать её, тéплить в других, – вот и загорелся он семьёй.

Добрый случай свёл их с Анной – тогда молоденькой белокурой девушкой восемнадцати лет. Так хотелось ей тогда выдернуться из-под тяжёлого крыла родителей, а тут – статный служивый мужчина, напоминавший образ из её смелой мечты! Раздумывать было некогда: весёлый легкий нрав Анны быстро покорил Джека, ценившего простоту в людях и любившего к тому же порыбачить подальше от богатых, увесистых статусами мест, – и свадьба уж была на пороге.

Вскоре ему снова повезло: Анна легко вошла в роль женщины высшего общества, как и подобало семьям, глава которых вернулся с поля брани домой с немалым званием и грудью в регалиях. Соседям было за честь посещать приёмы мистера и миссис Пёрк. В общем и целом, так было принято, потому на людях Джек крепился и носил свой статус по всем нормам, а жене и вовсе это было по душе после голодных и бедных лет в низшем сословии. Так она себя ставила, что никто и серёдкой не заподозрил её происхождения, что, по естественным причинам, скрывалось от других.

Ребёнок в Анне зародился скоро. Джек просто грезил им, разговаривал сквозь живот, будто тот был уже двух- или трёхгодовалый, и люлюкал его не переставая. Роды были тугими и тяжёлыми, врачи определили, что рожать Анне больше будет нельзя, а девочка Лили родилась крепкой и румяной, как калач из печи. Но ближе к году стала она необъяснимо хиреть.

Каждому понятно, как тяжело с больными детьми, да ещё такого рода! Всё больше уставала Анна, и всё больше ложилось забот на плечи Бетти. Плачевный результат был налицо (Элли с состраданием посмотрела на сестру: Анна привычно кормила её с ложки, а та поглядывала то на потолок, то в стол, следуя за движениями матери).

Это был настоящий удар для родителей. Джек держался как мог, а Анна быстро сломалась и впала в депрессию. Боясь за свой и мужа рассудок, спустя четыре года она предложила удочерить «нормальную» девочку, чтобы их мечты о полноценном семейном счастье претворились в жизнь. Он знал: с годами депрессия жены усиливалась, и таяли её лелеемые надежды на обучение Лили, повседневные сплетни дочек-матерей, совместные поездки в свет, по интересным городам, на свадебные хлопоты и внуков, в конце концов, – всего и не сказать…

Джек задумался на время, но постепенно воспрянул, загорелся, как раньше, и дал согласие. Общественное положение мужа быстро продвигало дело – и вскоре одна брошенная родителями малышка обрела всё-таки семью.

Это и была Элли. Ей думалось, что чаяния родителей о дочери были столь сильны, что не только того же пола Анна взяла ребёнка, но и имя, возможно, выбрала схожее для продолжения судьбы Лили, – однако не обижалась, так как ей приставили няню Филиппу.

Она-то и дала многое «отнятое для Лили»: и приголубит, и в груди необъятной утопит так, что слёз уж на детском личике не сыскать потом было, и так займёт любопытными делами, что ребёнку и некогда натруженных взрослых замечать.

Но что хуже всего – мистер Пёрк успел только за хвост мечту ухватить, а оседлать так и не смог. Ослабленные на войне нервы постоянно давали о себе знать, а с «каменной» болезнью дочери и вовсе не отступали; да и вид жены всё туже напрягал ситуацию. Появление Элли дело не спасло.

Однажды не дозвались его к завтраку: Бетти обнаружила бездыханное тело в кабинете на кушетке с не выдержавшим сердцем.

Снова удар. Совсем ослабла нервами Анна после его ухода. Бетти приходилось успокаивать её почти всё время. Неожиданный дождь, заставший в пути, уроненная вилка, из ниоткуда взявшаяся на лестнице «виноватая» ступенька – да, многое могло вывести из равновесия Анну и довести до слёз. Потому при ней даже Филиппа старалась держать язык за зубами и не раз думать прежде, чем открыть рот, хоть и не любила этого.