Анна Бойко - Чего ты боишься?

Маша вспомнила, как на днях та же медсестра истошно вопила на кого-то из посетителей за то, что он не воспользовался бахилами.

– Ничего страшного, Галочка, – мужчина на койке улыбнулся холодной, какой-то профессиональной улыбкой. – Я не один.

– А гости вам вообще противопоказаны, – неуверенно возразила «Галочка».

– Мне уже все показано, – негромко, но очень убедительно проронил мужчина. – Впрочем, девушке действительно пора. Благодарю, что уделили мне минутку, Каролина, передавайте привет вашему батюшке.

Она выскочила из палаты немало озадаченная, не зная, куда идти и что делать. Кто мог бы помочь?.. Кроме мамы некому. Ни родных, ни близких, ни знакомых. Плохо быть одиноким интровертом в огромном городе. Впрочем, совсем недавно, до больницы, ей так не казалось.

Он назвал ее чужим именем. Он путает следы. Зачем? Вдруг он втянет ее в криминал, вдруг ее жизни что-то угрожает? И мама? Она совсем беспомощна и без Маши вряд ли справится. Но ему известно о ней то, что неизвестно никому…

Раздираемая сомнениями и противоречиями, она спустилась на первый этаж, присела на банкетку. Советоваться с мамой бессмысленно, и так ясно, что она скажет. Не показываться больше на глаза странному пациенту? Но она никогда не простит себе, что, находясь в полушаге от тайны, так и не пересекла границу, так и не решилась к ней прикоснуться. Впрочем, он передумает, если узнает, что поддержки ей ждать неоткуда. Точно передумает. Но не странно ли не найти помощи в многомиллионном городе? Должен же кто-нибудь согласиться из великодушия или за деньги? Хоть кто-нибудь?..

Некстати вспомнилось, как Артем нес маму по лестнице на рентген. Нет, нельзя злоупотреблять… нельзя… или можно?

– —

Она застала его в ординаторской совершенно случайно – он не в свою смену заскочил забрать с работы кроссовки.

– Артем, вы меня помните?

Он на секунду нахмурился, затем лицо его просветлело.

– У вас мама сломала ногу.

– И вы нам помогли.

– Да. Точно.

– Помогите мне еще раз. Пожалуйста! – брякнула она и покраснела от собственной наглости.

На его лице сменилась целая гамма чувств. От легкого недовольства и нетерпения до недоумения и любопытства.

– Каким образом?

– Один человек хочет, чтобы я спрятала… что-то спрятала. И он считает, что одна я не справлюсь.

– А конкретнее?

– Он обещал все рассказать, когда я приведу вас… в смысле того, кто согласится прийти.

– Девушка… простите, не знаю вашего имени…

– Мария.

– Мэри… вы отдаете себе отчет, что ваши слова звучат по меньшей мере странно, если не сказать опасно и подозрительно? И… я все-таки не благотворительная организация. Мы едва знакомы, чего ради я стану вам помогать?

– Ситуация очень необычная… и мне некого больше просить. У меня нет… знакомых. То есть, – видя на его лице удивленно-недоверчивое выражение, поправилась она, – таких знакомых, которые согласились бы помочь. И из родственников только мама.

– Это как?!

Маша обреченно пожала плечами.

– Вот так.

– Дайте угадаю, вы никогда не попадали к психиатру? Шучу я, шучу. Не знакомы с понятием «профессиональный цинизм»? Ок, будем считать, вы слегка меня заинтересовали. Но не убедили.

В ординаторскую зашла дама лет сорока, в белом халате и в шапочке. Недовольно уставилась на беседующих, но вмешиваться не стала.

– Если мы посидим где-нибудь, я расскажу подробнее, в чем дело, – скороговоркой выпалила Маша, для убедительности ухватив Артема за рукав и не сводя с него умоляющих глаз. – Тогда, возможно, вы согласитесь.

Он хмыкнул, почесал за ухом, покосился на даму и неожиданно перешел на «ты».

– Далеко живешь?

– Четыре остановки на автобусе.

– Минут 20. Отлично, поехали. С тебя ужин, руки обещаю не распускать.

– —

Они пили чай не первый час. С бутербродами, шоколадом и, почему-то, с яблоками. Рассказ прозвучал уже дважды, вопросы множились и не находили ответов.

– Занятный сюжетец, – резюмировал, наконец, потягиваясь, Артем. – Что ж, можно попробовать. Я заступаю завтра во второй половине дня. Подъезжай к четырем, посмотрим на твоего таинственного дедка.

– А раньше… никак?

– С утра, прелестная Мэри, – Артем развел руками, – я занят. Друг слезно просил помочь.

– А… сейчас?

– Сегодня в ночь на третьем у нас дежурит сверхбдительная особа. Я-то проникнуть к твоему загадочному старцу смогу, а вот тебя провести вряд ли получится.

Маша вздохнула и покорно кивнула. Он глянул на телефон и фыркнул:

– Ужас, второй час ночи. Сходил, называется, за кроссовочками, побегал в парке. Так, быстро прибираемся, и я поехал.

– Да не надо, я сама, – запротестовала Маша.

– Пачкали вдвоем, а последствия устранять одному? Так нечестно, – и он плутовато и как-то очень простецки улыбнулся. Маша не сумела удержаться и улыбнулась в ответ.

Убирая колбасу, он придержал дверцу холодильника:

– Вы зачем перекись сюда засунули? И шоколад? Он же поседеет…

Маша пожала плечами. Сколько она себя помнила, они всегда хранились там.

– А остальная аптечка где? Не в ванной, там даже шкафчика нет. Стой, стой, дай пофантазировать, на балконе?

– В спальне, в ящике шкафа.

– Чудно.

Руки Артем, как и обещал, распускать не стал. Ощутив легкий укол разочарования и мимолетно удивившись себе, Маша еще раз поблагодарила его на прощание и по привычке тщательно закрыла дверь на все замки.

– —

… – Отвлеки внимание, дай ей уйти.

– Но…

– Прими огонь на себя, вызови подозрение, тяни время, запутай следы.

– Вряд ли я…

Мужчина по-своему истолковал его сомнения.

– Твоей жизни ничего не угрожает.

Артем с досадой мотнул головой, сжал руки в кулаки и засунул их глубоко в карманы халата.

– Я не то хотел сказать. Вряд ли я сумею. Я все-таки врач, а не спецназовец. И да, спасибо, что напомнили. Вы утверждаете, что нам ничего не грозит. Почему мы должны вам верить?

– На смертном одре не лгут.

– Серье-езно?! Послушайте… как вас там…

– Иван Сергеевич.

– Муму? Тургенев? И вот это сейчас была правда?

– Нет, – мужчина усмехнулся, явно не испытывая ни малейшего смущения. – Но эта ложь никому не причинит ни вреда, ни пользы.

– Отлично. – Артем повернулся к Маше. – Знаешь, я ведь не поленился узнать, под каким именем здесь числится твой необычный знакомый. Аксаков, Сергей Тимофеевич. «Аленький цветочек» читала?

– Читала… – еле слышно вздохнула девушка.

– Одним словом, обитает в этом боксе страстный почитатель классической русской литературы. Подозрительно скрытный и склонный к мистификации, если не сказать хуже. И ты хочешь доверить ему наши жизни?

Мужчина дышал тяжело, с присвистом и выглядел гораздо хуже, чем накануне. Она сглотнула через силу.