Катрин Мелье - Нити

Подобные случаи в то время были очень распространены, в основном в Банках, в Судах, в Правительстве, да на всех руководящих должностях работали мужчины, женщины ещё долго не имели никакого голоса. В Америке права слабого пола ущемлялись очень долго, счета с лёгкостью обнулялись, суды почти постоянно выигрывались в пользу сильного пола. Этот мир принадлежал мужчинам и только!

Выйдя с Банка Оливия почувствовала себя плохо, именно в тот момент внутри у неё что-то родилось, что-то злобное и яростное, это что-то не знало жалости… Ну мы вернёмся к данной трагедии позже, сейчас поближе познакомимся с местом жительства наших героев.

У Оливии был большой дом доставшийся ей от родителей, погибших в автокатастрофе семь лет назад. Дом и некоторые сбережения о которых не знал Дэвид, это пожалуй всё, что осталось после того, как он тайком вывез её украшения и снял деньги со всех счетов. Она по наивности открыла семейные вклады и муж по закону имел на них все права, коими и воспользовался по тихому! Её душевное и умственное состояние тут же пошатнулось, поэтому никаких разбирательств не было. Дэвид просто исчез из их жизни оставив бывшей только сына и боль.

Семьёй их назвать было трудно, ОСКОЛОК вот правильное определение. Они существовали каждый в своём мире, очень обособленно и тихо, практически не появляясь в обществе. Маленький захудалый городишка располагался в штате Арканзас, он относился к группе штатов Юго-Западного Центра с населением 2937 930 человек, среди которых ни один умник не желал даже слышать о бедном несчастном мальчике, по одной простой причине: «Своего дерьма валом!» Так вот, никто к ним не приезжал в гости на рождество или какие-то другие праздники, никто не звонил, ни справлялся о здоровье, вообще никто и никогда. Телефон всегда был отключён, висел так, скорее для виду, как неотъемлемая часть интерьера. Письма не приходили, может потому, что писать их было некому, а может этот кто-то просто не хотел слышать об их существовании… В любом случае, пацан этого не знал. Единственное, что он знал наверняка, это, что боль вернётся, эта жуткая Леди всегда возвращалась. Худое, костлявое тело усыпанное кровоподтёками и синяками, пожалуй единственный свидетель нелёгкой жизни мальчишки.

Когда-то и от кого-то он слышал фразу: «Родителей не выбирают!», теперь она всё время крутилась у него в голове. Право выбора у него наверное, как у миллиарда детей вообще не было, поэтому он смиренно терпел все побои и истязания. Иногда Питер лежал ночью с плотно закрытыми глазами и ему казалось, что её злобные бледно-голубые зрачки с ярко-синим контуром уставились прямо на него и неотрывно смотрят, ожидая пока он уснёт. Тогда Питер вздрагивал, тихонечко из-под одеяла высовывал маленькое личико и начинал всматриваться в непроглядную тьму. Он плохо понимал, что такое смерть, но точно знал, что мать хочет чтобы он умер. Да она и сама не раз в порыве гнева кричала.

– Чтоб ты сдох гадёныш! – голос её звучал пискляво и истерично, оглушая маленького запуганного Питера.

– Плохой мальчишка, плохой! – приговаривала она отвешивая ему очередную порцию тумаков.

Тогда он не был плохим, пока ещё не был… Запуганным, одиноким и замкнутым, да, но не плохим! Впервые он уловил внутри себя, это странное и не объяснимое ощущение, гораздо позже. Описать в нескольких словах ту перемену, можно просто. Питер почувствовал будто что-то надломилось, ему показалось, что он даже услышал у себя в голове звук похожий на треск сухой ветки.

– Так странно… – подумал он, но не напугался, напротив, после треска по всему тельцу разлилось горячее ощущение удовольствия, или что-то типа того.

Удовольствие до селя не досягаемое и совершенно неизведанное Питер запомнил именно таким… агрессивным и пульсирующим ненавистью. Он взращивал его ежедневно и когда пошёл в школу, понял, что движется в правильном направлении.

Оливия вообще-то ни хотела отдавать его в школу, но служба опеки внезапно объявившаяся на её пороге вынудили сделать это. С тех пор, как Питер всё-таки пошел в школу, что было безусловно вынужденной мерой, мать совсем озверела. Она постоянно твердила, что в него вселились злые духи, что он одержим дьяволом и всякою подобную ерунду не имеющую к мальчику никакого отношения. В школе он отдыхал от её нравоучений, друзей там не было, но это не напрягало, к 10 годам Питер понял, что в принципе ему никто и не нужен. Он был замкнут, молчалив, но на удивление учился очень хорошо. Оливии не приходилось уделять внимание выполнению домашних заданий или ещё чему-то связанному с ненавистной школой, это было безусловно на руку Питеру. Чем меньше она видела его и вообще находилась рядом, тем меньше била.

В свои 10 лет Питер стал немного понимать: «С его матерью очевидно не всё в порядке.» ведь он видел, как другие родители относятся к одноклассникам с которыми приходилось посещать одни и те же предметы. И вообще, по окончанию уроков многие папы и мамы заезжали за своими детьми прямо в школу и это считалось нормально. Он часто специально присаживался на широкую лестницу перед входом в школу, как бы ожидая своих родителей, так все делали… все нормальные детки. Присаживался и просто смотрел…

Вот приехала Леди Келли, мама симпатичной белокурой девочки Милдред Харрис, впоследствии малышка сама того не зная стала первой любовью, тайной Питера Брауна. Леди Келли всегда быстро и даже стремительно пробегала по лестнице навстречу дочери, улыбалась такой мягкой приятной улыбкой и целовала девочку в щёку. Она целовала её с любовью и ради этого зрелища Питер был готов даже опоздать на единственный школьный автобус развозивший, по его мнению, ненужных детей по домам.

Мальчишка так думал потому, что его маме, он был совсем ненужен. Оливия ни разу не была на собраниях, ни разу не встречала его у школы или дома, ей было всё равно, как у него обстоят дела и не обижают ли его ребята, а они обижали! Группа таких же не нужных, как он думал детей состоящая из трех забияк, постоянно доставала его! Эти парни ни давали прохода! Задирались, толкались, ставили подножки в автобусе и всё такое… Однажды чернокожий мальчик по имени Руди выставил ногу на проходе в автобусе, Питер зазевавшись не заметил и со всего размаху рухнул. Ой, он тогда так шарахнулся, что даже разбил нос, но эти маленькие паршивцы Свен, Руди и Спенсер только получили замечание от водителя и больше ничего. Им вообще всегда и всё сходило с рук, что невероятно бесило. А всю дорогу после содеянного они издевательски хихикали показывая на распухший нос Питера пальцем! Ему так хотелось что-нибудь сделать, что-нибудь скверное и ужасное, но он только смотрел на Руди злобным взглядом и думал.