Вячеслав Лялин - Проклятие княжеского рода

Одно дело было сделано, оставшись одна, рассуждала Прасковья. Брату она помогла. Борис будет доволен. Она выполнила свой сестринский долг. Но решение одной проблемы, породило другую. Намерения барона в отношении своей персоны княжне были вполне ясны. Всё пошлые желания это курляндского конюха были написаны на его мерзком лице. Он был так уверен в своём могуществе, что даже не пытался прикрыть свою наглую физиономию, маской добродетели. За должность для брата предстояло расплатиться самым дорогим, своей честью. А этого княжна Мамаева допустить не могла. Не так она была воспитана. Она, отпрыск древнего и знатного рода, русская княжна, и не могла отдать себя в руки безродного выскочки.

Не придумав, что следует предпринять, чтобы обезопасить себя, Прасковья решила обратиться за помощью к своей патронессе.

– Ну и пройдоха этот барон Густав, – выслушав рассказ своей фрейлины, рассмеялась Елизавета Петровна. – Ай да курляндец. Он полагает, что подарив ночь любви, тем самым отблагодарит тебя.

– Ваше высочество, матушка Елизавета Петровна, мне не до веселья, – сама еле сдерживала смех Прасковья. – Как избавиться от этого наглеца? Посоветуй матушка, что делать?

– Я тебе помогу, не волнуйся милая Прасковьюшка. Отошлю тебя с каким-нибудь поручением. Пусть тебя Густав поищет.

– Спрятаться один раз можно, но вечно прятаться нельзя.

– Да махни на него рукой.

– Нет, этим курляндца не отвадишь.

– Побесится и забудет.

– Ваше высочество, полагаю, что с Густавом этот случай не подходит. Моё отсутствие его только раззадорит.

– Может ты и права, – согласилась великая княжна.

– Вы самая проницательная из женщин, – чтобы более заинтересовать свою патронессу, решилась на лесть княжна Мамаева. – Вы лучше всех разбираетесь в мужчинах. В этом вам нет равных.

– Да у меня большой опыт, – улыбнулась Елизавета Петровна, оценка фрейлины ей очень понравилась.

– Тогда подскажите, как следует мне поступить с бароном?

– Мы проучим этого бывшего конюха, – хитро прищурилась великая княжна. – Этот безродный курляндец слишком высоко взлетел.

– Надеюсь, это будет не опасно для вашей особы.

– За меня не переживай, государыня не позволит курляндцам обидеть меня. Она знает, меня любят гвардейцы, я дочь Петра Великого.

– Но императрица очень привязана к своему камергеру Эрнесту, а он родной брат барона Густава.

– Тем более пора покончить с этими выскочками. Отправим их опять в конюшню, там им самое место.

– Ой, матушка Елизавета Петровна затеваете вы опасную игру.

– Я люблю опасные игры, – рассмеялась великая княжна. – Давно пора пощекотать нервишки нашей государыни и напомнить о себе. Я давно ждала подходящего случая. И благодаря тебе такой случай представился. Одним махом разделаемся с курляндцами, на радость моим сторонникам.

– Дай да Бог, – перекрестилась Прасковья.

– Хватит грустить, – засмеялась великая княжна. – Мы молоды и прекрасны, и нам грешно печалиться. Жизнь нужно прожить весело и беззаботно.

Молодых барышень уже ждали их кавалеры, на полянке, под исполинским дубом, был накрыт роскошный стол, вино и лёгкий флирт, сгладили все тревожные мысли.

Царская охота набирала свои обороты. Развлечения, застолья, танцы, фейерверки, конные и речные прогулки совсем раскрепостили публику. Отдых на природе всегда благотворно влияет на состояние человека, но перенасыщение удовольствиями может подорвать моральные устои.

Императрица Анна Иоанновна большая любительница плотских утех, всячески поощряла любовные интрижки своего окружения. Она наслаждалась рассказами своих приближённых об их любовных победах. При царице состоял целый штат придворных сплетниц, с подмоченной репутацией, собиравших интересные слухи по всей столице, чтобы в красочных подробностях всё пересказать государыне. А на царской охоте, такие пикантные связи возникали между противоположными полами гораздо чаще. Этому способствовала сама обстановка, полностью раскрепощая людей, освобождая, как им казалось, от ложного чувства стыда и морали. Пресыщенная жизнью придворная знать желала развлечений и удовольствий. Жизнь им казалась такой короткой, что в ней не было места для прелюдии, нудных ухаживаний и романтических вздыханий. Всё нужно было получать сразу, без утомительных усилий. Немецкий рационализм, привнесённый в страну прибалтийским окружением императрицы, вытеснил всякий намёк на приличия и мораль. Грубость и хамство, стали обычным делом в отношениях между дамами и кавалерами. Невзначай шлёпнуть барышню по заднему месту стало проявлением удали и своеобразным знаком внимания. Привыкшие быстро удовлетворять свои желания кавалеры не церемонились с дамами своего сердца, превратив их в барышень своего желания. Поэтому не собрался церемониться с княжной Мамаевой и барон Густав. Он считал себя истинным военным и относился к дамам как к неприятельским крепостям, которые следует взять и разрушить одним наскоком, лихим броском, не прибегая к долгой и нудной осаде.

Прасковья Григорьевна получила записку от измайловского подполковника. Это было приглашение, а точнее приказ, явиться в расположение Измайловского полка, где со своими офицерами квартировал барон Густав.

Записку Прасковья прочитала великой княжне и, получив благословение от своей патронессы, отправилась в гости.

Измайловцы уже совершенно потеряли голову от многодневной охоты и удовольствий. Они не просыхали от пьянства, поэтому лагерь гвардейцев напоминал разорённую неприятельскую крепость. Всюду валялись пустые бутылки из-под вина, военная амуниция и конская упряжь. По лагерю в обнимку с растрёпанными маркитантками дефилировали подвыпившие гвардейцы.

В этом вертепе, как светлый лучик появилась княжна Мамаева. Все, кто мог ещё держаться на ногах и хоть немного владеть собой, постарались привести свою форму в надлежащий вид и продемонстрировать высокородной даме навыки почтительности. Хотя это получалось у них весьма скверно и со стороны выглядело неуклюже и даже смешно. Поэтому, несмотря на страшный погром, Прасковья была весела. Кислые физиономии и неловкие движения пьяных гвардейцев вызывали у неё откровенный смех.

Весёлость гостьи была расценена измайловцами, как особая к ним милость, поэтому они как можно радушнее старались наградить её своим вниманием, расточая в адрес княжны фантастические комплименты.

Более всех был обрадован командир полка. Барон Густав еле сдерживал себя от неуёмного желания, многократно усилившегося при виде субъекта своего вожделения. У него даже перехватило дыхание и прежде чем начать расточать любезности, приветствуя долгожданную гостью, барон вынужден был залпом осушить бокал игристого вина. Восстановив дыхание и почувствовав, придающий уверенности и добавляющий смелости, лёгкий шум в голове, гвардейский подполковник решительно перешёл в наступление.