Евгений Семенов - Хранитель старого моста. Не все скелеты стоит извлекать

Этот пес был страшным, длинные лапы, тощее тело, большая морда и кудрявая шерсть, вся заросшая репейником и блохами, которых он просто уже не мог выкусать. У него никогда не было дома, а правая задняя лапа была короче левой. Еще в самом в раннем детстве, он попал под поезд. Хвост был сломан, и его половина загибалась под углом чуть меньше девяноста градусов в сторону. Ну и как полагается, – такому уроду совсем было не найти себе хозяина.

Да. Когда-то он об этом мечтал, надеялся, что сможет иметь свою будку, что иногда его будут чесать за ухом, а, может быть, даже будет ходить с хозяином в лес, но этого не случилось. И зимой и летом он был один, ему было всего три года, и он еще был полон сил. С тем отношением, с которым люди обращались к нему, пес должен озлобиться, возненавидеть всех. Но нет, какая-то жалкая искра надежды жила в его душе, надежда, что когда-нибудь, кто-нибудь возьмет, да и полюбит его. Он не понимал этого слова, он считал, что если ему скажут ласковые слова и погладят по голове, то его жизнь будет полна счастья. Но пока такого не случилась, взрослые только прикрикивали на него, когда он проходил мимо, а вот дети, некоторые дети были просто скотинами. Хвост сломали именно они. Они как-то подозвали его, и пес был рад, что нашел друзей и даже когда один схватил его за хвост, пес только повернулся посмотреть. Он не хотел кусать, даже не возникло такой мысли, а после кто-то со всей силы палкой ударил по натянутому хвосту. Как же это было больно, хотя больше было обиды, он плакал, слезы текли из глаз. Хвост, конечно, зажил и болел всего пару дней, не зря говорят: «Заживет, как на собаке». А вот боль обиды осталось. Он не раз видел этих детей и даже простил их. Возможно, если они снова поманили его, то снова пошел бы. Но такого больше не было. Им было весело кидать в него камни. Пес даже не мог сосчитать сколько раз камни оставляли синяки на его худом теле. Однажды он лег поспать около тротуара в солнечную погоду, и на него наехали на велосипеде. Возможно, случайно, но они так смеялись, что пес своим нехитрым умом понял, что сделано это было умышленно. Тогда он нашел себе тихое место под старым домом. Он жил там и зимой и летом под крыльцом. Какая-то старая куртка согревала его зимой. Выходил он только для того, чтобы найти себе еду. Да, иногда бабушки подкармливали, но это было нечасто. Он жил и своим собачьим умом понимал, что лучше бы он умер, замерз холодной зимой; может быть, лучше бы его сбила машина. Но не судьба! Он жил, мучился от злобы людей, и все же в душе он был добрым, и надеялся, что когда-нибудь, всё-таки, кто-нибудь погладит его, и почешет за ухом.

Я шел по улице домой. Уже было относительно поздно. Посмотрел на часы. 19:40. Тут я подумал, что нет пакета с едой, который я купил в магазине. Не забыл ли я его в милиции. Попытался вспомнить, нет, оставил около крыльца дома, когда искал вход. Я шел, и воспоминания понемногу окутывали меня. Я узнавал изменившийся город. Дома, вдоль которых я когда-то бегал, повороты улиц, даже деревья, которые с тех пор так же росли на своих местах. Но что-то поменялось. Новые, яркие вывески. Я уезжал отсюда еще в Советском Союзе, сейчас была уже другая страна. Изменилось многое, но детство, как оно было, осталось неизменным. Осталось только всё вспомнить. Я шел, осматриваясь по сторонам, и вдруг остановился.

Это был дом, где жил Сергей.

Зайти?

Надо!

Было очень неловко, я его не видел около восемнадцати лет. Может быть он переехал отсюда? Во дворе через забор была видна старая «Волга». Она была в ужасном состоянии. Ни одного места без ржавчины. Колёса спущены. Я подошел к забору, не было никакого звонка или колокольчика. В горле встал комок, как бы я хотел, чтобы Сергей оказался дома. Я посмотрел еще раз, вроде бы не видно собаки. Поднял кольцо запирающее калитку. Она тихо скрипнула. Тут я подумал: «В этом городе очень тихо, нет шума проезжающих автомобилей, трамваев». Где-то вдалеке тихо лаяла собака, чирикали воробьи. Очень непривычно для меня, человека, большую часть жизни прожившего в большом городе. Я открыл калитку, сделал несколько шагов и остановился, в надежде, что меня кто-то увидит. На меня никто не обращал внимания, в окошко никто не смотрел, в огороде никого нет, вообще огород был сильно запущен, скорее всего, никто ничего не выращивал. Я неторопливо прошёл к дверям. Они оказались заперты на крючок с обратной стороны. Я постучал, немного подождал, но не услышал никакого шума внутри дома. Постучался сильнее, снова подождал, нет – ничего. С крыльца можно было дотянуться до окна. Я постучал в окно. Прислушался и услышал шорох внутри. Меня услышали. Через пару минут в окошко выглянул старик. Вопросительно посмотрел на меня. Я не мог вспомнить, как звали отца Сергея.

– Здравствуйте, не могли бы вы открыть. Я Миша – друг Сергея.

Старик немножко подумал и направился в сторону двери. Я услышал, как он шаркает по деревянному полу, как открывают железный крючок. Наконец, дверь немного приоткрылась и старик хриплым голосом спросил.

– Чего вам надо?

– Еще раз здравствуйте, меня зовут Михаил. Извините, пожалуйста, я не помню, как Вас зовут. Вы же отец Сергея?

– Сергея?

– Или я ошибаюсь?

– Да нет. Не ошибаешься. Заходи.

Он открыл дверь, пропуская меня вперёд. Я прошел по лестнице и остановился. Старик закрыл дверь на крючок и стал подниматься за мной.

– Заходи, не стесняйся.

Я зашёл в дом. Осмотрелся. Видно было, что старик убирался в доме редко. На столе стояли пустые бутылки, под столом тоже. На грязной сковороде сухие макароны.

– Извини за беспорядок, присаживайся, если не брезгуешь. Рассказывай что хотел.

– Напомните, пожалуйста, как вас зовут.

– Коля.

Старик достал с полки сигареты, чиркнул спичкой и закурил.

– Куришь? – спросил он.

Я помотал головой.

– Дядя Коля, я могу с Сергеем встретиться? Где он сейчас.

Старик посмотрел на меня непонятным взглядом. То ли пренебрежительно, то ли с удивлением.

– Возможно сможешь, в зависимости от того есть ли на том свете жизнь.

– Когда-нибудь, – добавил он.

– В смысле? Что случилось?

– А ты, что не помнишь?

– Я ничего не помню, хотелось бы узнать, почему мы тогда уехали.

– Ничего-ничего?

– Сегодня немного вспомнил, когда спускался в каньон.

– Вот-вот! Ваш каньон и забрал его.

– А когда это было?

– Так восемнадцать лет назад уже.

Я замолчал, восемнадцать лет – это как раз то время, когда мы уехали. Может быть, это было связано?

Дядя Коля прошлепал к холодильнику и достал оттуда початую бутылку водки.

– Давай по рюмочке? Расскажу всё, что знаю.

Было неудобно отказать, хотя выпивать не хотелось.

– Хорошо только немного.