Наталья Бобло-Никитина - Неизвестные переменные

– А дети?

– А зачем ей ещё с кем-то делиться? Так всё ей, а ребёнок появится, нужно же будет и ему что-то отдавать, а мы так не привыкли – всё нам!

– Да, сложно всё.

– И не то, чтобы сложно… просто надоело. Постоянное ощущение, что ты как пони или ослик какой, бегаешь по кругу с морковкой перед носом… Появилось непреодолимое желание вырваться из этого круга.

– И что собираешься делать дальше? – Чисто по-дружески поинтересовалась Таня, проникнувшись его ситуацией.

– Для начала – развод. А дальше… уеду куда подальше.

– Куда, например?

– Да хоть в Америку! Поедешь со мной?!

– Шутишь?

– Ни одной секунды. Я ведь не в никуда еду, да и не ни с чем. Так что опасаться неизвестности и неопределённости тебе не стоит.

– Думаю, ты уже отвык от женщин с большим количеством мыслей в глазах. – Таня как-то отчётливо представила себе его жизнь все эти годы, и, хоть он и планировал поменять всё в своей жизни, но как и на что, он себе вряд ли представлял. – Ты лучше съезди и определись, чего же ты от жизни хочешь, а потом мы поговорим.

– Счастья я хочу! – Чуть не выкрикнул он. – Простого человеческого. Хочу просыпаться утром и смотреть в умные любящие глаза любимой женщины. Хочу чувствовать, что она меня хочет просто так, а не за что-то. Хочу детей. Хочу не бояться, что сейчас у меня всё есть, а завтра может ничего не быть.

– Думаешь, в Америке ты найдёшь всё это?

– Не знаю. Но попробовать стоит.

– Конечно, стоит. И я думаю, что это здорово, что ты решил изменить жизнь и стал что-то для этого делать. Некоторые всю жизнь недовольны ею, а делать ничего не собираются, даже в мыслях… – сказала Таня и словно зависла.

– Что с тобой? – Заволновался Гена, когда пауза затянулась, а она так и продолжала сидеть, глядя на сюрреалистичный пейзаж на стене, словно увидев себя на ненастоящих улицах города на картине.

– Мне домой, Гена надо. – Вынырнула из нарисованного города она. – Ты отвезёшь меня?

– Тебе правда так нужно домой?

– Очень. – Просяще посмотрела она ему в глаза.

– Поехали.

И, расплатившись по счёту, они вышли из зала, сели в машину и поехали на окраину города.

– Ты не пропадай, ладно? Напишешь, как устроишься. Держи в курсе, хорошо? – Выходя из машины возле своего подъезда, повернулась к спутнику Татьяна.

– Напишу. – Пообещал Гена и последний раз с каким-то непонятным сожалением посмотрел на неё. – Надеюсь, ещё увидимся.

– Удачи тебе. – От души пожелала ему Таня и, закрыв дверь машины, развернулась и пошла к двери в подъезд.

Приготовив ужин и накормив мужа и дочь, прослушав краем уха комментарии Виталика телеведущему новостей, Таня приняла душ, выслушала по телефону восторги Лены по поводу свидания с рыжим коллегой и легла спать, надев байковую пижаму и укутавшись в тёплый шерстяной плед…

– Ну, слава Богу! – Услышала она знакомый голос Уила, потягиваясь на удобной постели перед тем, как открыть глаза. – Как ты вчера всех напугала!

– А что случилось? – Окончательно проснувшись и открыв глаза, Татьяна увидела, что находится в огромной, уставленной цветами, больничной палате.

– А ты не помнишь? Тебе вчера в клубе плохо стало. Ты сознание потеряла и только сейчас в себя пришла.

– А ты тут что делаешь? – начала вспоминать вчерашний день в мире Сьюзен Таня.

– Сижу… – растерялся Уил, – жду, когда ты в себя придёшь. Врачи сказали, что это у тебя сон. Очень крепкий. Но порекомендовали не будить, а ждать, пока ты сама проснёшься. Вот я и ждал.

– А давай мы отсюда поедем уже! Ведь, если я не ошибаюсь, нам с тобой на работу нужно?

– Ты всё не так поняла. – Решил реабилитироваться в глазах покровительственной любовницы мужчина.

– Не люблю больницы. Поехали, по дороге мне всё расскажешь.

Пройдя необходимые процедуры по выписке из госпиталя, отказавшись от выписной (а с виду просто инвалидной) коляски, Татьяна с Уилом вышли на улицу и сели в припаркованную на больничной стоянке машину Сьюзен.

– Ты уволишь меня? – Первым нарушил тишину Уил.

– Нет.

– А как же…

– Я же сказала, что нет. Хотя, стоило бы. Не понимаю, зачем ты так цепляешься за эту работу?! Она же совсем не мужская! Неужели тебе самому не противно вошкаться в этом пропитанном лестью, ненатуральностью и лицемерием обществе? Ведь вы с Домной любите друг друга! Это чувство нужно хранить, как самую большую драгоценность.

– Я и тебя люблю. – Тихо произнёс собеседник. – Особенно сейчас я это понял, когда ты стала… другой.

– Нет, Уил. Так не бывает. Это как сидеть одной задницей на двух стульях, – один кто-нибудь обязательно выдернет из-под тебя, а на втором сам не удержишься. Ещё долго потом стоять придётся, если поднимешься.

– Ты хочешь, чтобы я съехал от тебя? – Подъехав к огромному многоэтажному зданию, вершина которого упиралась в небо, спросил Уил.

– Как хочешь. – Пожала плечами Таня. – Я тебя не гоню. Ты – мужчина, и сам должен принять решение. – Сказала, как отрезала она, предвкушая новые события и знакомства уже на своей работе, а точнее, в своей компании, хозяйкой которой она являлась. – Правда, я тебя попрошу… – на минуту спустилась с неба на землю она, – побыть моим гидом сегодня. Покажешь, где мой кабинет, немного расскажешь о людях, с которыми я работаю? А я тебя не буду торопить с принятием решения по поводу переезда. Договорились?

– Конечно. – Без лишних вопросов помог выйти из машины ей Уил и, следуя за ней на полшага позади, они вошли в огромные стеклянные двери.

Как оказалось, компания «ОтумХоумСпринг» занимала пять верхних этажей небоскрёба. Минуя рецепцию, пройдя по коридорам, здороваясь с многочисленными сотрудниками, они поднялись на личном лифте на три этажа вверх и оказались в просторной приёмной. В меру симпатичная молоденькая секретарша распахнула перед ними двери её личного кабинета.

Нужно сказать, что вкус у его хозяйки безупречный. Весь кабинет был настолько светлым и просторным, что непроизвольно Татьяне захотелось закружиться в вальсе, так давно она не видела столько свободного пространства. На стенах висели соответствующие модному агентству картины с изображением моделей, в основном мужчин. Вся мебель была также светло-бежевая, бледно-розовая и молочно-белая. Большое количество кожаных кресел, диванчиков и банкеток находились вдоль стен, и возле её рабочего стола, на котором слева стояла ваза с белыми розами, а справа – папки с торчащими из них лоскутами тканей, кожаными полосами и просто яркими листами бумаги.

Сев в белое кресло за рабочим столом, она в мгновение прониклась таким тихим возбуждающим восторгом, от которого все волосы от шеи до затылка стали перешёптываться между собой…