Lily Alex - Судьба Вишнёвки

– Что ж, – Франсин-Бренда ответила такой же улыбкой. – Я горжусь своими мужьями. Раз столь влиятельная леди, у которой вся Земля и Ад в распоряжении, выбирает именно МОИХ. Для своего осеменения.

У Мэри лицо перекосилось, и она выскочила из кабинета, в секретарской почти врезавшись в Глеба.

Они уставились друг на друга. Любящие друг друга до ненависти.

До остановки дыхания.

Они даже говорить сейчас не могли. Как при болевом шоке.

Мэри опустила глаза первая и увидела – Глеб сжимал в руке букет.

Фиолетовые махровые ромашки…

Она вышла молча, а он еле сдержал себя, чтобы не кинуться следом, бежать, как пёс, заглядывая в глаза. Получать пинки, но не уходить…

«Идиот,» отругал он сам себя. «Ну, бегал я за Ядвигой, как кобель за сучкой течной. И что? Только презрение вызывало да плевки в душу! Но что это Хозяйка так выскочила? Уж не наговорила ли Бренда… Чёрт, Франсин… Ну, Хозяюшка – опять у меня из-за неё голова крУгом! Даже забыл где я и куда, зачем шёл.»

Он торопливо вошёл в кабинет. Франсин сидела в кресле, свернувшись, обхватив себя руками.

«Точно наговорила…» У Глеба сердце оборвалось.

Она взглянула на него, на цветы и зарыдала.

Он всегда терялся от такого типа слёз.

Уронив букет, он, забыв о своих супер-способностях, перепрыгнул через её стол, просто по-мужски, опираясь одной рукой. Она кинулась ему на шею.

– Если она отберёт его снова – я убью себя… – бормотала Франсин, между всхлипываниями. – Какой, к Дьяволу, Ад, когда я всё время под таким мечом дамокловым…

– Нет, нет, не волнуйся! – Он оглаживал её спину. – Она ведь тоже страдает. Всё наладится, не бойся, милая моя…

Он говорил ещё что-то такое же бессвязное и неубедительное.

Но Франсин фыркнула, аккуратно оттирая слёзы.

«Как же бабы на трепологию берутся…» в который раз изумился он.

А мадам Тремблей выскользнула рыбкой из его рук, потянулась изящно.

– Чего ж ты цветы-то швыряешь? – хихикнула она.

– Что? – Совершенно обалдевший, Орлов даже не сразу понял о чём речь.

Вздохнув, Франсин обошла стол и сама подняла букет.

– Я никогда не видела фиолетовых ромашек! – изумилась она. – Лапушка ты…

«Сработало!» Глеб обрадовался так, словно выиграл настоящее сражение. Он хотел принести ей цветы, но не астры, которые всегда дарил Джерри. Поэтому он подобрал растения наиболее похожие по форме.

«Она любит фиолетовый цвет,» думал он. «Надо будет ещё проверить сирень, лаванду, ирисы и гиацинты…»

А Франсин поставила букет в вазочку, расправила листья, любуясь.

– Ты тоже получил приглашение на вечеринку?

– Да… – Глеб замялся. – Правда, я никогда не ходил.

– Почему? – Она удивлённо взглянула на Орлова. Тот молчал.

«Потому что я познакомился с Джиной в районе этого праздника…» Он не признался бы в этом даже под пыткой.

Франсин отвела глаза.

– Не с кем было. – Наконец Орлов смог подобрать ответ.

– А можно мне изумрудное платье надеть? – мурлыкнула мадам Тремблей, бывшая Бренда, делая вид, что разглядывает цветы.

– Подразнить Хозяйку? – ухмыльнулся Глеб. – Не удастся, дорогуша! Это для сотрудников событие, Хозяева не снизойдут даже заглянуть.

Франсин замерла. Она тщательно блокировалась, но Орлов и так мог догадаться о чём она думает.

Он вздохнул, снова приласкал её.

– Я сегодня позже приеду, – шепнул он виновато.

Она кивнула. – Отмечать поедешь?

– Сyка ты! – Он засмеялся, тиская её.

Она тоже в долгу не осталась, и так, обзывая друг друга на всех языках, какие они знали, супруги ласкали друг друга, словно два влюблённых подростка.

* * * * *

– Глеб приедет поздно, Глеб приедет поздно! – Напевала Франсин, вбегая в дом.

«Хоть с Дэном, наконец, пообщаюсь…»

Она сбросила шубку в прихожей и устремилась на детскую половину.

Комнаты были пусты.

Холодея, она кинулась на задний дворик, выскочила прямо в платье… и вздохнула с облегчением; Рон гулял с Даниелем. Мужчина пытался заставить мальчика двигаться, но тот упрямо садился в снег. Заметив Франсин, Рон оставил малыша в покое, а сам отошёл на дальний край дворика.

– Даниель! – позвала женщина.

Мальчик глянул на неё, бегом устремился к Рону и забрался на него. Сколь болезненной ни показалась Франсин такая реакция сына, она всё же порадовалась.

«Бегает… Дитятко моё, уже бегает…»

– Идём, доча, простудишься!

Мужчина внёс Даниеля в дом.

– Видишь, – ласково приговаривал Рон. – Мама пришла! Мама соскучилась. Мама любит. Давай, мама разденет?

Но малыш только стонал, цепляясь за мужчину.

– Глеб… – изумилась Франсин, видя мужа, тоже входящего в комнату.

Услышав это имя, Дэн вырвался и, так же хныча, подбежал к Орлову.

Тот, присев на корточки, решительно остановил его.

– А ну, прекратить сопли-вопли! – сердито приказал Глеб. – Ты мужик или кто?

– Он же маленький! – Франсин кинулась к ним, но мальчик с криком: «Н'Тьёж, бять!» ударил её несколько раз, злобно и не по-детски сильно.

Женщина растерялась, а Глеб схватил малыша за плечики.

– Прекратить! – Он слегка встряхнул мальчика, и женщина едва сдержалась, чтобы не вступиться. – Нельзя дамочек бить!

Малыш смотрел исподлобья; длинный, с горбинкой носик и мрачно поблёскивающие глазки делали его похожим на воронёнка.

Но он уже не плакал, и Орлов поднял его на руки. Bзглянул на Франсин.

– Ты же сказал, что поздно приедешь… – пробормотала она.

– Меня Хозяйка отпустила! – произнёс он с невольным восхищением. – Вот ты с ней цапаешься, а ведь Она сама позвонила! Поезжай, говорит, с Дэном поможешь…

«Да,» Франсин думала злобно, тщательно блокируясь. «Что бы меня лишить такой возможности – пообщаться с сыном один-на-один…»

Они все прошли на кухню. Глеб посадил Даниеля в стульчик, протёр ему ручки тёплой влажной салфеткой.

– Сейчас нам мама даст покушать! – заявил он тоном, не допускающим возражений.

Он сел по другую сторону стола, напротив сына, и Франсин торопливо подала его ужин, приготовленный домработницей. Потом, очень осторожно, поставила перед Даниелем его пюрешку и кружечку с молоком.

Не глядя на мать, малыш взял детскую вилочку и возил по тарелке, а женщина, зачерпнув ложечку, аккуратно поднесла к его плотно сжатым бесцветным губкам.

Дэн покосился на Глеба (тот ел с видимым удовольствием) и покорно открыл ротик. Невозможно было понять, нравится ему или нет, но он ел.

Хоть и неохотно, но ел и даже сделал пару глотков молока. Покусывая губы, чтобы не расплакаться, Франсин возилась с сыном.

Она чувствовала пристальный взгляд Глеба и думала: «Всё стерплю, всё прощу. Ничего, как сказал Рон, только бы выходить его… А там видно будет…»

* * * * *

На утренней планёрке Глеб не сразу понял, что происходит. Офицеры шушукались, женщины даже позволяли себе хихикать.