Ирина Малаховская-Пен - Холодная вечность

– Петя, у меня к тебе важный вопрос.

– Как быстрее добраться до Красноярска? – веселился Пётр.

– Нет, друг. Извини. Совсем другой вопрос. – Соболев нервно потянул за поводок, Гэри удивлённо повернул голову. – Где сейчас твоя жена?..

Машину они нашли довольно быстро, и очень недорого. И даже не пришлось идти в интернет-кафе, как советовал сосед Володя. Соболев просто открыл приложение в смартфоне, сменил населенный пункт в настройках, и нашел жигули девятку в нескольких остановках от автостанции. Получив по телефону заверения от хозяина машины, что вся информация в объявлении достоверна, они с Гэри решили прогуляться пешочком. Вообще, Соболев и не сомневался в том, что объявление отражает реальную ситуацию с машиной. Вряд ли в этой глуши есть сознательные мошенники. Хотя, что это он… Везде есть. Но он помнил свое детство, в котором отец привлекал маленького Костю к ремонту жигулей в гараже. Чему-то Соболев тогда даже научился, по крайней мере очевидное говно распознает точно.

Девятка оказалась вполне в порядке. За исключением мелких неисправностей, но их Соболев даже не брал в расчёт. Машина покупалась на время, за очень скромные деньги. Вряд ли он даже будет потом заморачиваться, чтобы её продать. Скорее всего, просто оставит. Точно! Довезет на ней алабая до города, и оставит машину Пете в знак благодарности за предоставленный дом. Радуясь такому разумному и благородному решению, Соболев сам за рулём (чтобы привыкнуть) доехал с продавцом до нотариуса, и получил генеральную доверенность. Передал деньги, подбросил довольного мужика до места, откуда часом ранее забрал, тепло попрощался, – ещё бы, с такой-то ценой на машину, – и поехал. Издалека уже начали подкрадываться сумерки, а Соболеву нужно было ещё заехать в пару магазинов и на заправку. Гэри развалился на заднем сидении, насколько оно позволяло ему развалиться. Сидеть собаке тоже было не особо комфортно: башка утыкалась в потолок. Тогда он лёг, упираясь головой в одну дверь, а пышной белой задницей – в другую, и весь его вид говорил о том, как он устал от такого насыщенного дня, хоть стреляйте теперь, – Гэри будет отдыхать. Соболев только посмеивался над ним. Он и сам порядком устал, больше всего от разговора с Петром. Тяжелого для них обоих разговора. Хорошо, что, Костя давно научился вести машину на автопилоте. И механическая коробка передач его нисколько не смущала: начинал он именно с жигулей. Потому, что голова Соболева была занята отнюдь не дорогой. Все мысли Соболева были о жене. О чужой жене. О чужой покойной жене.

Костя заехал в три магазина: продуктовый супермаркет, книжный и зоотовары. Набрал хлеба, круп, мяса, колбас, сыров, каких-то консервов, кофе, соков, кондитерских вкусностей, туалетно-банных принадлежностей, – кстати, баню Петра ему ещё предстояло затопить и опробовать, – и, главное, всего побольше. Хотя теперь, с машиной, он мог в любое время выехать на закупку. Но, кто знает, что вообще будет дальше. Соболев как будто боялся оказаться заложником в чужом доме, без возможности не то, что выехать, а со двора выйти. Где-то, на границе подсознания с сознанием, мелькала эта невеселая мысль. И потому в зоотоварах он тоже закупился по полной. Кроме множества мясных кормов в жестяных банках, – для очень крупных пород, разумеется, – он взял несколько погрызух в виде костей из жил, и пару игрушек из особо прочной резины. Интересно, Гэри когда-нибудь покупали игрушки? На кассе зоомагазина Соболев неожиданно вспомнил о сигаретах для соседа. Пришлось возвращаться в супермаркет. Гэри начинал потихоньку бубнить. Костя достал из пакета огромную кость из сухожилий и сунул псу в нос. Сказать, что алабай удивился – это значит ничего не сказать. Он долго обнюхивал незнакомый предмет, лизнул его пару раз, потом хорошенько подумал, и только после всего начал осторожно грызть.

– Тяжелое детство, да? Ну, ничего. Тебе понравится. Продавец сказал, что это нравится вашему брату. Я сам, понимаешь, опыта общения с собачками не имею, но попросил его дать всего самого интересного и вкусного. Потерпи, доедем до дома – консервы мясные получишь. Это тебе не сушки, и даже не суп с картошкой. Это, брат, настоящий праздничный ужин. И у меня будет, конечно. Самогон, сало и сыр с хлебом. Мммм. Слюни потекли. Сейчас, только в книжный, и домой через заправку. Я не видел, где она тут, мы же с тобой в кузове сидели. Но, бывший хозяин нашей девяточки сказал, что она на выезде. Хорошо в машине, мягко, да? Не то, что в металлическом кузове. Скажи ещё, что ты со мной не согласен?

– Рррр. – буркнул занятый косточкой Гэри. Соболев перевел это, как «отстань». Кажется, неизбалованному псу понравилось лакомство.

Заправка действительно была на выезде из райцентра. Соболев даже вспомнил её. Видел, когда проезжал тут на такси первый раз. Подумать только, это было вчера вечером. А как будто прошла неделя минимум. Здесь и правда иначе течёт время. Просто удивительно. Заправив машину, Соболев поехал по дороге со скоростью сорок километров в час. Он боялся пропустить поворот в лес. Деревни не было на карте. Вот, кстати, что это может значить? Есть населенный пункт. Не два, не три дома, а целых тридцать. А на карте его нет. Указатель не стоит. В самой деревне ни сотовой связи, ни интернета, ни даже банальной антенны. Ни че го! Соболев был два раза у этого съезда, топографическим кретинизмом он не страдал. Был уверен, что после того, как свернет туда самостоятельно, точно уж запомнит дорогу. Но его не покидало какое-то общее ощущение «НЕ». Казалось, что и нет никакой деревни. И всё это нереально. Вот свернет он в лес, будет ехать, ехать, ехать, и… никуда не приедет. Откуда там возьмется деревня, которой нет на картах? На заднем сидении заворочался алабай, устраиваясь поудобнее со своей погрызухой. Ну, да. Гэри. Ведь откуда-то он взялся. А именно, из несуществующего села. Значит, никаких глюков. Вот тут они свернут, и приедут в дом, откуда ушли семь часов назад. Соболев наконец-то увидел съезд, развернулся через трассу и встал на лесной дороге. Пётр сказал, что кладбище находится чуть дальше по трассе, его видно, когда проезжаешь мимо. Кладбище, на котором ему удалось похоронить свою жену, потому, что она тяжело болела и нуждалась во врачебной помощи. Народные средства, включая сделанные местной ведьмой, отвары не помогли. Всё было совершенно ясно, что помощь будет лишь формальной временной мерой; всё уже шло к логическому завершению, и жена, конечно, заклинала Петра ни в коем случае не везти её в больницу. Угадав его намерения, грозила самыми страшными проклятиями. Но Петя поступил по-своему. Дождавшись, пока жена совсем ослабеет, он увёз её в центральную больницу Запрудного, где врачи накачали её наркотическими обезболивающими. В загруженном состоянии женщина не могла бесноваться и кричать, но её глаза Пётр запомнил на всю жизнь. Так и сказал: «я теперь до самой смерти буду помнить этот взгляд, полный ненависти и страха».