Натали Якобсон - Львы и ангелы

Акте понравились маски комедии и трагедии, которые носили римские актеры. Ее красивый облик тоже можно было назвать своего рода маской, потому что под ним затаилось вселенское зло и холод, вынесенный из древней ангельской войны. Когда-нибудь этот холод охватит всю землю.

Она властно опустила руку на плечо Нерона, чуть не расцарапав своими длинными золотыми ногтями его императорское облачение. Странно, но он не поморщился от ее ледяного прикосновения. Кажется, он ее холода даже не ощутил. А вот других людей этот холод пробирал до костей еще до того, как она их касалась.

Обычно Квинквиналии состояли из двух частей: первой поэтической и второй с конными состязаниями. В этот раз представление разнообразили гладиаторскими боями. Акте на этом настояла. Вид человеческой крови ее приободрял.

Внизу на арене разверзался кровавый ад, а зрители вопили от восторга. Люди тоже хищники, только слабые и пугливые. Выпусти она когти, и мигом разбегутся все. Акте смотрела на них с презрением и снисходительностью. Дьявол, пав на землю, стал первым царем здесь, не удивительно, что все другие должны подчиняться ему. Все земные цари обычно подчинялись Акте, потому что именно она представляла из себя светлую и наиболее благородную сторону дьявола. Пока ее темная половина сидела в заточении где-то в аду, красавица с крыльями правила миром.

– Раньше львы не справлялись с гладиаторами так удачно, как сейчас, – Нерон лениво глядел, как гордые животные рвут горло упавших бойцов. – С твоим приходом они стали сильнее.

Ему нравилось, что львы, так жестоко убивающие других, слушаются ее. Только истиной правительнице эти животные могут служить, будто поклоняясь ей.

Рядом с троном Нерона уже побывали несколько женщин, но знать, с завистью поглядывавшая на Акте, понимала, что красавица заняла свое место прочно. Никто не смел спросить у Нерона, кто она такая и откуда пришла. Молчание было им на пользу. Открытое выяснение отношений обернулось бы очень кровавым конфликтом.

Акте заметила, как один преторианец внимательно разглядывает ее. Кроме него никто не решался задержать на ней пристальный взгляд. Она посмотрела на него в ответ мимо людских голов. Его звали Корнелий, и он был очень хорош собой. Всего один взгляд глаза в глаза, и она поняла, что исполнительный раб в будущем ей обеспечен.

Еще один знатный юноша долго смотрел на императорскую ложу. Акте помнила его. Нерон приглашал его к себе незадолго до того, как пришла она. Домиций никогда ее раньше не видел, но сейчас сильно мучался от чего-то, смотря на нее рядом с императором. Она ощущала его боль, несмотря на разделявшее их расстояние. А потом он вдруг совершил безумие – прыгнул на арену к львам.

Обеспокоенные крики его семьи в миг перекрыли сотни других голосов. Народ притих. Они не привыкли к тому, чтобы человек аристократического рода гулял, как безумный, в рядах среди черни, а потом вдруг решился на отчаянный шаг. Ему удалось спрыгнуть вниз, не сломив себе шею, но сам среди ее львов он не выживет.

На арене уже не осталось живых гладиаторов. А львов там расхаживало с десяток. Пока что они не успели добить только одного раба, да и того один песочно-желтый самец прижал своим немалым весом к земле. Через считанные секунды в его положении оказался и Домиций. Кинжал ему ничем не помог. Один лев повалил юношу на песок, два других запустили когти в руки юноши. Запах крови сделал свое дело. Львы еще не были сыты. Сейчас на него накинется вся стая.

Акте медлила мгновение, а потом решила вмешаться. Она спрыгнула на арену легко, почти не использовав силу крыльев. Все львы тут же послушались ее и отошли, лишь один не хотел отпустить Домиция. Акте оттащила его, схватив за гриву рукой.

– Иди! – скомандовала она. На арену уже вышли стражники, спровоцированные призывами матери юнца. Они увели бы его в любом случае. Он хотел поклониться ей, как и львы, она это видела по его глазам.

Ей было не жаль спасти его, но другой уцелевший мужчина-раб, ей не понравился. Христианин! Она ощутила это, едва опустившись на арену рядом с ним. Его воля била железной мощью из израненного тела. Он был едва жив, но успел сделать выводы из увиденного. Он тоже мог ей поклониться, как символу божественного, но Акте улетела раньше, чем он это успел.

Ее интересовал префект преторианской гвардии Гай. Она оказалась рядом с ним так, что никто не заметил, но он ощутил ее неслышное присутствие рядом и тяжесть сверхъестественной руки на своем плече.

– Тебе уже сказали, что теперь ты будешь исполнять мои приказы, как приказы самого императора.

Сделав над собой усилие, он кивнул.

– Ничего страшного в этом нет, – Акте легко взяла контроль над чувствами человека. – И ничего необычно нет в моем приходе. Ваш мир принадлежит мне.

– Что я должен делать для тебя?

– Ты должен проследить за теми, кого я укажу. В Риме их уже много. Это секты. Пока они ведут себя смирно, но их восстание не за горами. Их нужно будет вычислить и уничтожить раньше, пока они не станут представлять реальную угрозу для тебя или для меня.

– Кто ты? – он не смел даже обернуться на нее, но накопившиеся вопросы его изводили.

– Скажу лишь одно, – Акте аккуратно черкнула золотым когтем по его шее, оставляя свою метку. – Меня изгоняли из мира уже семь раз. Восьмого не будет. Ты этого не допустишь!

И она дохнула в его ухо огнем, изгоняя все его собственные мысли, а вместе с ними и любое сопротивление, которое он мог оказать.

Ее имя означало Восьмая. Это имя дали ей родители или кто-то еще? Октавия уже не помнила. Богатый дом, в котором она родилась, остался в далеком прошлом. Впереди были только голод, нужда и скитания.

А еще была боль. Она поселилась где-то глубоко внутри сознания и полностью выжигала разум. С этой боли все и началось. С каждым днем боль становилась все сильнее и хуже. Она жгла, как огонь. И вот прекрасная дева из знатного рода стала несчастной бродяжкой.

Октавия раскрыла веки с золотистыми ресницами. Ее лазурно-синии глаза казались совершенно пустыми. Красоты мира вокруг она не замечала. Пустынная дорога под ее босыми ногами была раскаленной, но это девушку не трогало. Физическая боль отступала перед душевными муками.

Такие муки словами не описать. Когда-то старая гадалка предрекла ей, что человеческая душа, выжигаемая огнем целого легиона бесов способна страдать куда больше, чем тела множества людей страдали бы под пытками. Тогда Октавия не могла понять, что значат слова старухи. Было время, когда она не страдала от внутреннего жгучего огня. Теперь то время представлялось забытым сном. Безмятежных дней словно и не было. Когда наступает период страданий, человек забывает, что такое жить без них. Она забыла. Кроме раскаленной боли ничего не осталось, будто изнутри ее сжигали на костре. Разум горел. Голова была тяжелой. Бессонница мучила ее уже много дней, и девушка брела наугад по проезжей дороге. Один раз ее чуть не сбила подъезжавшая сзади колесница. Кто-то едва успел оттолкнуть ее с дороги. Октавия даже не видела кто. Ей это было и безразлично. Кто знает, если б та колесница ее раздавила насмерть, то внутреннему пытающему сознание огню тоже пришел бы конец. Вероятно, муки пройдут только вместе с жизнью. А если нет? Если после смерти станет только хуже.