Наталья Любимова - Наследство старого аптекаря

– Спасибо за вкусный ужин, – поблагодарил он хозяйку. – Где можно лечь? Устал очень.

– В горнице на сундуке я вам постелила, ваше благородие, – улыбнулась она Рябинину.

– Спасибо. Пойду лягу, – пошел в соседнюю комнату тот.

Как только голова коснулась мягкой подушки, Рябинин тут же уснул. Сегодня ему снились кони: вороные, белые, серые в яблоках, которые скакали по цирковой арене, на одной из них гнедой, важно, как заправский жокей, восседал рыжий кот и нагло щурился…

Утром Рябинин проснулся от возни во дворе. Мычала корова, блеяли овцы, лаяла собака. Хозяйка раздавала поручения старшим детям: кому принести сена, кому натаскать воды, кому растопить печь, а сама она пошла доить корову. Иван тоже был занят – он рубил дрова, Рябинин определил это по доносившемуся знакомому звуку.

Через полчаса хозяйка позвала всех к завтраку. Пили парное молоко с куском ароматного ржаного хлеба.

– Ну, что Иван идем в соседнюю деревню? – предложил хозяину Рябинин.

– Зачем? – удивился тот.

– Как зачем? За лошадью! – напомнил тот.

– А с чего ты взял, что она там ? – почесал затылок огромными пальцами-сардельками Иван.

Рябинин улыбнулся, глядя на его руки. Они были очень похожи на руки его начальника. Такие же большие и пухлые.

– Ну, как с чего? – начал объяснять Рябинин, свои умозаключения, связанные с расследованием. – Ты же сам сказал, что лошадьми торгуют по воскресеньям на ярмарке, или продают цыганам. Кстати сколько стоит твоя лошадь?

– Рублев семьдесят, не меньше, а в хороший день, так и все семьдесят пять, можно было выручить, – с сожалением вздохнул тот.

– Вот так цены?! – искренне удивился оперативник. Он вспомнил, сколько стоит хорошая породистая лошадь в его время, и спросил просто так ради интереса:

– А сколько стоит бутылка водки?

– Ты про какую спрашиваешь? Красноголовка в лавке 40 копеек стоит , – со знанием дела ответил Иван.

– А что еще какая-то есть? – почесал кончик носа Рябинин.

– Белоголовка. Вот то водка, так водка, слеза, а не водка, двойной очистки, – облизнулся Иван. Пьешь и душа радуется, а еще с хрустящим огурчиком, да с сальцом, да с зеленым лучком… Проглотил громко слюни Иван. – Та дорогая зараза, – 60 копеек за бутылку.

– А икра черная? – в шутку спросил Рябинин.

– Высшего сорта? – взглянул тот на Рябинина, – очень дорогая – 2 рубля 80 копеек за килограмм. Третьего подешевле – 80 копеек.

– Здорово! – с завистью вздохнул Рябинин.

– Чего здорово? Дороговизна одна. Хорошо хоть хозяйство есть, а то голодали бы детишки. Вон двоюродный брат в городе на фабрике работает, в бараке живет, двадцать рублев зарабатывает. И то у него заработок хороший, он мастер великий, а у других и того меньше. Как жить? – начал жаловаться на жизнь Иван. – У него тоже четыре рта и все девки. Замуж никто не берет бесприданниц. А старшой уже двадцать второй год пошел…

– Ладно, – перебил его оперативник, – идем к этим братьям Титовым кажется?

– На кой ляд мне к ним идти? – не понял Иван.

– Спросим кому они лошадь твою продали? – пояснил Рябинин.

– А откуда ты знаешь, что это они? – с недоверием посмотрел на оперативника тот.

– Пошли, по дороге расскажу, – направился к воротам Егор.

Шли недолго, за поворотом третья хата с права, с перекошенными ставнями и облезлой камышовой крышей и была «пентхаусом» братьев Титовых. Из хозяйства были только две курицы с петухом и хромой пес, который поднял лай, как только Рябинин с Иваном показались на дороге.

– Васька! Кузьма! – позвал братьев хозяин пропавшей лошади. – Где вы дармоеды?! Подите сюды, дело есть!

С заспанными глазами и свежим перегаром выкатился из избы один из братьев:

– Чо надо? – забегали его маленькие глазки переходя с Ивана на Рябинина. – Какое такое дело? Занятые мы сегодня!

– Хто тама? – послышался другой голос из избы.

– Добродетель наш явился, на работу хочет позвать , – обернувшись к двери отозвался первый.

– Ты Васька не артачься, а поди сюды! Коли тебе наше благородие велит, – напирал Иван.

Из избы пошатываясь вышел Васька.

Братья были разные: Василий был худой, высокий с копной рыжих спутанных волос, Кузьма темно русый, невысокий с небольшим выпуклым животом и глубокими залысинами.

– Ну, сказывай, чо приперся? – обратился он к Ивану.

– Кому лошадь продали? – переключил разговор на себя Рябинин.

Кузьма скосил свои маленькие глазки в сторону брата и парировал:

– Какую лошадь, господин хороший? Никакую лошадь в глаза не видывали…

– А лошадь такая: – стал описывать пропажу оперативник, – гнедая, по кличке Ласточка, примет особых не имеет, разве что подковы новые.

– Не брали мы ни какой лошади , – стал оправдываться смекнувший в чем дело Василий. – Вот те крест! – перекрестил он свое голое пузо.

– Зря Бога гневишь, – не поверил ему Рябинин. – Все улики против вас.

– Х-х-то, против? – зычно икнул Кузьма.

– Улики, – повторил оперативник. – Первая, – начал он загибать пальцы, – на что пьем, гуляем?

– Ты-к-к это… – стал усердно думать Кузьма, так что на его лбу появились маленькие капельки пота, – именины справляем… – Не придумал он ничего лучше.

– А что пьем? Разрешите посмотреть, – направился Рябинин прямиком в хату, отодвигая стоящего в проходе Василия. А про себя подумал: «здесь я лицо неофициальное, а они наверняка о санкции прокурора ничего не знают, жалобу не напишут».

На столе стояла недопитая бутылка водки, рядом в миске лежала квашенная капуста, шмат подтаявшего сала, хлеб, непочатая баночка леденцовых конфет. «Монпансье» прочел Рябинин на ней.

– На сладенькое потянуло? – с пониманием взглянул он на жестяную баночку.

Под столом валялись еще три пустые бутылки из-под водки и жирная оберточная бумага. Рябинин поднял ее двумя пальцами поднес к лицу и как пес понюхал.

– Рыба копченая, – определил он по запаху съеденный братьями деликатес, ранее завернутый в бумагу.

– Иван, посчитай на сколько денег потянет это пиршество? – обратился Рябинин к хозяину пропавшей лошади.

– Рубля на три с полтиной , – оценил тот.

– Это хорошо! – улыбнулся оперативник. – Что все не потратили, а то как цыганам долг за лошадь возвращать будите?

– Какую такую лошадь? – бегали испуганные маленькие глазки Кузьмы.

– Гнедую, по кличке Ласточка, – снова спокойно повторил Рябинин, и загнул второй палец:

– Улика вторая, – поднял он лапоть лежащий у печки. Достал из внутреннего кармана блокнот, вынул из него веточку рябины и зарисованный рисунок лаптя. Размер и рисунок совпали. – Отпечаток этой обуви был оставлен преступником, который спрыгнул с забора во двор потерпевшего. Рисунок идентичен, размер обуви тоже. Показал Рябинин свой рисунок и подошву лаптя Василию, чьи ступни были длиннее и уже стоп брата. Из чего тот сделал вывод, что лапти принадлежат именно ему.