David Space - Черное закулисье. Сборник рассказов

Моя бабка Екатерина отвезла меня к себе в деревню. И тут я, наконец, начал понимать, что со мной не так, и почему я совершаю эти ужасные поступки. Она вручила мне два дневника, принадлежавшие моему отцу и деду. Баба Катя заставила меня прочесть все от корки до корки. Записи сумбурные и велись не в хронологическом порядке, зато написаны очень примитивным, но понятным языком. Старуха, судя по всему, давно знала, что за секрет скрывали мои предки по мужской линии. Уже неизвестно кто именно, на каких условиях, и даже каким образом подписал договор с существом, что обитает в моей голове. Мой дед и отец вели записи и описывали все, что касалось существа, живущего во мне, а свое время и в их подсознании тоже. Дед Вова был первым, кто в моем роду знал грамматику, поэтому более ранних знаний попросту не существует. Он загадочным образом умер, сразу после рождения моего отца, утонув в реке. Когда мой отец, судя по всему, убил себя сам, еще до моего появления на свет, в надежде на то, что эта тварь канет в лету, вместе с ним. Но как мы все видим, у него ничего не вышло.

Ознакомившись с записями, я понял несколько важных особенностей. Первая это то, что голос не способен контролировать мое тело. А это означало то, что когда я говорю что-то вслух, я на все сто могу быть уверен, что именно эти мысли принадлежат мне. Демон заинтересован в том, что бы я жил, поэтому обладая силами, о происхождении которых у меня нет разумного объяснения, он всегда приходит ко мне на помощь, донося до меня разного рода информацию, которую я при всем желании, никак не мог узнать ранее. Это что-то вроде чтения мыслей других людей и способность заглядывать в совсем недалекое будущее. Из упоминаний в записях деда Вовы я узнал, что именно благодаря этим способностям, мой прадед умудрился вернуться живым с войны. А так же, это объясняет, каким именно образом, мне всегда удавалось узнавать, о чем думает тот или иной человек, испытывает ли он ко мне симпатию или просто лицемерит. Основным бременем этого договора была нескончаемая череда убийств. Демон постоянно жаждал крови, с непомерно растущим аппетитом, по мере взросления. Вначале он подначивал меня сжигать муравейники при помощи увеличительного стекла и лучей солнца, отрывать кузнечикам лапки, постепенно переключившись на животных, а вскоре принялся поглядывать и на людей. А если ты вздумал ему сопротивляться, он превращал твою жизнь буквально в ад. Хоть эта тварь и не имела контроля над телом, она могла насылать безумные кошмары каждую ночь, лишая носителя сна и покоя, буквально сводя человека с ума и делая жизнь невыносимой. Страдая от постоянного недосыпа и постоянного давления на рассудок, ты практически теряешь связь с реальностью, и как результат можешь навредить даже своим близким. Но когда демон получал свое, он на время ослаблял хватку, давая тебе чистоту рассудка и мыслей. Неплохое такое подспорье, для шестнадцатилетнего пацана, узнавшего, что он делит свое тело, еще с одним существом.

Мой отец придумал целый свод правил, которых он придерживался, исполняя волю существа. Естественно, узнав всю правду о своем происхождении, он и не думал убивать всех без разбору, слепо повинуясь желаниям голоса. Таким образом, долго не протянешь. Первым и абсолютным его правилом было то, что не при каких условиях, он не позволял себе убивать безвинных людей. Для этого он устроился работать в милицию, что вполне подходило под его план действий. Но, как вы уже, наверно, догадались, задерживать преступников, он собирался далеко не всегда. Методом проб и ошибок, ему удалось определить, что момент от тишины голоса, до критического пика воздействия на разум, составляет приблизительно три месяца. Поэтому раз в квартал в его тридцать лет, ему приходилось совершать преднамеренное убийство на службе. Вы скажете, что четыре смерти в год, это перебор даже для сотрудника спецслужб, и будете правы. Поэтому он переехал работать в столицу, а в девяностые, в период бандитских разборок, такая статистика мало у кого могла вызвать какие-то подозрения. Да и способности, которыми помогал ему голос, запросто позволяли ему раскрывать множество преступлений, и не попасть при этом под пулю.

Кто-то, наверно скажет, убей себя и дело с концом, но я, не из таких. У меня, конечно, были такие мысли, но очень скоро я понял, что не смогу так поступить, и каким бы ужасным не был мой крест, я хотел жить. Поэтому, передо мной стоял не легкий выбор. Мне нужно было выбрать стезю, по которой я буду идти. По стопам отца я идти уже не могу, в двадцать первом веке много чего изменилось, и сейчас такая стратегия уже не прокатит. Первое, что я решил, так это, то, что не буду заводить семью. Если весь мой род всячески пытался избавиться от этого бремени, эта тварь должна кануть в лету вместе со мной. Нет наследника, значит, этой твари некуда будет деваться, кроме как обратно в ад. А вот с последующей жизнью стояла дилемма. До того, как закончить школу, я должен был выбрать себе ремесло. И перебрав много вариантов, начиная от врача и заканчивая спецслужбами, все это казалось мне слишком не практичным. У меня должны быть развязаны руки, я хочу оставаться хозяином собственных действий. Служба будет обременять меня обязанностями, уставом и приказами, когда, к примеру, хирургия, не гарантирует мне негодяя на стол, раз три месяца. Да и что это за врач, у которого пациенты умирают раз в квартал?

Так и не определившись, судьба сама все за меня решила. После школы, меня призвали в армию, где я и познакомился с одним аморальным поддонком по имени Павленко Олег. Полный отморозок, лишенный сострадания, морали и человечности. Но, как не сложно было догадаться, в данный момент, он подходил для меня лучше всего. Его даже не смущали мои диалоги с самим собой. Один раз, узнав о дате учений на стрельбище, он специально подманил местных дворовых псов таким образом, чтобы они выбежали на линию огня, устроив для всех стрельбу по живым мишеням. Регулярно избивая молодых сослуживцев, он получил себе прозвище «Больной». И этому придурку даже пришлась по душе такая кличка. К концу службы голос набирал обороты, нередко подначивая меня задушить или даже пырнуть товарища штык-лопаткой. Была даже идея повредить патрон, чтобы он разорвался при стрельбе в оружии, нанеся урон стрелку. Голос хотел большего, и его давление на мой разум непрерывно продолжало расти, но к счастью, армия закончилась без особых эксцессов.

Не успел я вернуться домой, как в моей жизни снова появился Олег Павленко. Переполненный энтузиазма, он предложил мне вступить в якобы ультраправую организацию «Бич», что обозначало «Боевая икона человечества». Когда я туда попал, то практически сразу стало ясно, что это коллектив таких же больных и помешанных на войне и убийствах ублюдков. Подвергая себя изнурительным физическим подготовкам, рукопашному бою, моральной и психологической подготовке из нас делали боевиков. И уже чуть позднее станет ясно, что мы далеко не правая организация, какой изначально нас хотели показать. Да и заниматься мы будем, точно не спасением людей. У вершины стоял отставной военный, полковник запаса, ветеран, побывавший в некоторых горячих точках, некий Сорока Сергей Станиславович, получивший среди нас нелепое прозвище «СССР». Курировали нас, судя по всему, какие-то олигархи или их приближенные, как результат: лучшая кормежка и пайки, амуниция и боеприпасы в достатке. Порой мы проводили на стрельбище целыми днями, что к вечеру ухудшался слух, не смотря на наушники, а руки просто тряслись сами по себе из-за постоянной отдачи при стрельбе.